— Я потом поговорю с отцом, послушаю, что он расскажет мне.

Отчим кивнул и с довольной улыбкой сказал:

— Да, конечно. Знаешь, я хотел бы присутствовать при вашем разговоре, когда его маска добродушного лицемера разобьется вдребезги. А потом мать свою спроси, думаю, тебе будет интересно ее послушать.

У меня вдруг разболелась голова. Эти семейные тайны мне совсем не нравились, мексиканские страсти я не люблю.

— А теперь поговорим о вампире. — раздраженный отчим соскочил с кресла и начал расхаживать по комнате. — Эти самоуверенные волчата думали, что с легкостью поймают хитрую двухсотлетнюю тварь!

— Виталя на свободе? — прошептала я обреченно.

Где-то в глубине души я знала — это он шевелил шторы в съемной квартире, чтобы я догадалась, что он рядом.

— Да. Он подсунул им подготовленную фальшивку — обычную летучую мышь и сбежал. Может обман и вскрылся бы раньше, но новогодние праздники, сама понимаешь. Старшие отправились праздновать, — мне кажется, я слышала восхищение в голосе отчима.

Вдруг стало холодно, я села на кровать и укуталась в одеяло.

— А зачем ему я? Не проще ли уехать куда-нибудь подальше, пока обман не вскрылся, и начать жизнь заново? — мне действительно было странно наблюдать такую непонятную одержимость. — Он ведь даже не общался со мной до того времени, пока я не сходила к гадалке.

Отчим подошел к окну и отдернул прозрачный тюль.

— Вампир никогда не отходил от тебя далеко. Его спугнули волки, и он затаился на время, но продолжал потихоньку тебя пить, — он резким движением дернул тюль на место и с раздражением повернулся ко мне. — Почему ты сразу его не раскусила и не отправила восвояси? Сейчас избавиться от него без потерь для твоей психики невозможно. Он оплел твое сознание плотной паутиной приказов, теперь даже находясь за тысячу километров, вампир может приказать тебе увидеть все что угодно.

Сердце вдруг заныло, я несколько раз вздохнула, пытаясь прогнать тянущую боль за ребрами.

— Его что не было в квартире? — я вдруг начала задыхаться.

Отчим подошел к креслу, не спеша сел и стал внимательно рассматривать свои ногти, а потом поднял взгляд на меня. Его холодные глаза были абсолютно равнодушны, как и голос.

— Даже близко не было. Весь этот спектакль был разыгран для твоего и нашего устрашения, — отчим немного помолчал и, наконец, задал неожиданный вопрос, на который не стал ждать ответа: — Ты слышала, что волк называл меня демоном? Это правда, я не совсем живое существо, скорее одушевленная стихия. И моя природа дает мне возможность понять мир немного глубже, чем остальным.

Его холодный голос и отстраненное лицо, как застывшая равнодушная маска, меня пугали до дрожи. Когда отчим сказал, что он демон, то в памяти тут же всплыли киношные и книжные демоны. Других я не знала. Он наверняка что-то придумает для моего спасения, а взамен потребует бессмертную душу. Я вдруг начала потихоньку хихикать, постепенно смех превращался в настоящую истерику.

— Скажите, я умру? — только и смогла проговорить я между приступами смеха, стирая набегающие слезы. Отчим устало кивнул. — А как же моя душа, вы разве не возьмете ее в качестве платы за помощь?

Его бесстрастное лицо на несколько секунд превратилось в маску ярости.

— Ты что, действительно дура? — со злостью выплюнул он. — Вампир может полностью контролировать тебя. Он не перехватил управление твоим телом только потому, что опасается, что так мы сможем моментально его вычислить. Но рано или поздно ты останешься одна, и тогда вампир прикажет прийти. И ты побежишь, будешь с радостью кормить его и его потомство. А потом сдохнешь, подросшая личинка сожрет твое истощенное тело, чтобы полностью дозреть.

Меня передернуло от омерзения, смех прекратился сразу после того, как отчим заговорил.

— Мне прям сейчас прыгнуть со скалы? — устало спросила я и подтянула одеяло пониже. Становилось все холоднее.

Отчим кивнул.

— Да, тебе придется умереть, — он сказал это совершенно безэмоционально. Просто поставил меня перед фактом.

После этих слов мое сознание померкло. Я обрывками помнила, как обуреваемая ненавистью, кинулась на отчима, пытаясь его задушить. Потом меня скрутили. Злое лицо Миши. Обеспокоенное отца. Мать что-то неразборчиво, но с яростью кричит и в меня летит белое облако. Дальше просто темнота и ненависть, перемешанная с отчаянием.

— Зачем ты травил ей эти байки? — рычащий голос отца.

— Помягче нельзя было? — теперь недовольный Мишин голос.

— А ну, цыц! — рявкнула мать.

И все исчезло. Я не чувствовала ни своего тела, ни запахов, ни звуков. Только вязкий чернильный мрак вокруг.

— Ка-а-а-тя… — внезапно откуда-то издалека позвал меня Виталя.

Нет, нет, нет! Я не хотела идти к нему. Не хочу превратиться в бессловесную еду! Но голос вампира приблизился, он был повсюду. Звал, умолял, обещал. Мне хотелось зажать несуществующие уши и не слышать его завораживающий голос.

Где-то вдалеке завыл волк.

«Миша», — радостно подумала я, когда услышала волка. Он спасет меня от вампира. «Ми-и-и-ша!» — хотела закричать я, но неожиданно завыла.

В нос вдруг ударил запах свежести, влажной коры, а еще мокрой шерсти. Перед глазами постепенно посветлело, и мир обрел резкость. Ночь, идет снег, я в лесу. Только я какая-то маленькая или стволы елей огромные. Подошву ног неприятно захолодило, я переступила с лапы на лапу, пытаясь согреться. Так, стоп! Лапы! Я оглядела себя: шерсть, лапы, когти. Мама! И я опять завыла, испуганно и отчаянно. Помогите, я превратилась в собаку!

Волк вдалеке ободряюще завыл, неожиданно я поняла, что он мне кричит: «Держись, я уже близко!» Я хотела ему ответить, что ничего страшного, но неожиданно моих ноздрей коснулся мускусный запах какого-то мелкого зверька, и в снегу мелькнула маленькая темная тень. И тут моя человеческая часть отступила в тень, а волчица с азартом зарылась в мягкий снег.

От охоты меня отвлек болезненный кусь в филей. Рядом стоял серебристый волк раза в два больше меня и недовольно скалился. Острый мужской запах вскружил голову и заставил прогнуться в пояснице. Ужас! Я пыталась выпрямить спину, но упрямая волчица была сильнее. Волк ее очаровал, он был особенным. Я лизнула его в нос и игриво отбежала. Волк довольно оскалился, а потом развернулся и неспешно потрусил в ту сторону, откуда пришел. Он постоянно оборачивался и порыкивал, зазывая меня с собой. И я пошла.

Моя волчица была любопытной. Она то и дело останавливалась понюхать метки других волков и следы лесной живности. Волк терпеливо ждал, а потом снова звал вперед.

Как-то постепенно мое сознание и сознание волчцы слились в одно. Я уже не наблюдала со стороны, а сама бежала к стволу старого дуба и обнюхивала шерсть медведя, оставленную им на растрескавшейся коре. А потом оборачивалась на волка. Мой. Я подбегала к нему, игриво покусывала, скакала вокруг него, а он лишь добродушно посматривал изредка порыкивая.

Внезапно я услышала осторожные шаги и принюхалась. Волки. Я прижалась к боку своего волка. Он успокаивающе облизнул мой нос и рыкнул, чтобы я шла рядом. Незнакомые волки не приближались, они окружили нас и сопровождали на расстоянии. Иногда я видела мелькавшие сквозь стволы серые тени, смогла различить одиннадцать особей, самок среди них не было.

Наконец, в воздухе запахло дымом, а потом вдалеке я увидела желтые огни. Мы шли к человеческому жилью. Как-то незаметно окружавшие нас волки исчезли. Мы с моим волком прошли через калитку и подошли к освещенному пяточку перед небольшим деревянным домом. Воздух был густо напитан дымом, я несколько раз провела лапой по носу, пытаясь хоть немного ослабить навязчивый запах. А потом волк лапой ловко приоткрыл дверь и на меня обрушились тысячи ароматов чужого дома. Я в испуге отступила на пару шагов в уже знакомую темноту.

Волк прикрыл дверь и сделал странный кувырок в мою сторону. В воздухе заклубился белесый туман с клочками шерсти и на снегу остался лежать обнаженный Миша. От неожиданности я заскулила.