– Кто там?

– Я пришёл по объявлению.

– Какому еще объявлению? – в голосе прозвучало недоверие.

– Об одержимых в вашем доме.

Металлическая щеколда звякнула, и дверь наконец открылась. Хозяйкой оказалась крепкая на вид женщина лет сорока пяти в тёмно-зеленом сарафане. Она окинула Рикки придирчивым взглядом, затем бегло осмотрелась вокруг.

– Заходи, – проговорила она и, стоило ему перешагнуть порог, торопливо закрыла дверь. – Так что за объявление?

– Возможно, это ошибка, – Рикки показал ей листок.

Женщина пробежала глазами по строчкам.

– Всё понятно, – заключила она и посмотрела на него. – Тебя как звать?

– Рикки Горностай.

– Ты голодный, Рикки? – поинтересовалась она.

Горностай подумал, что и вправду с самого утра ничего не ел. Резня в поместье Заринга не способствовала аппетиту.

– Проходи, проходи, – не дожидаясь ответа, женщина увлекла его в столовую.

Стены в доме украшали картины, на полках стояла дорогая фарфоровая посуда. В гостиной, мимо которой они прошли, на полу расстелился добротный ковер.

«Люди небедные», – отметил про себя Рикки.

Хозяйка предложила ему сесть и тут же выставила миску с теплой похлебкой и ломоть свежего хлеба. Когда она наклонилась, Горностай заметил на шее у женщины медальон от одержимости – плоскую монету времен хаарской империи. Такой на рынке стоил немалых денег.

– Спасибо, – поблагодарил он и вежливо спросил: – Как вас зовут?

– Мэрион, – представилась женщина и налила в чашку компот из кувшина.

Под объявлением значилось другое имя – Мелисса. Значит, или дом не тот, или...

– Вижу, что с одержимыми у вас все в порядке? – спросил Рикки, не решаясь притронуться к еде.

– Ты ешь, милый, – женщина ласково улыбнулась. – А я пока расскажу.

Что-то в этом всем было не так. Горностай взялся за ложку, не спуская с хозяйки глаз. Мэрион налила компот во вторую кружку и, отпив, проговорила.

– Мелисса – моя сестра. И выселить из дома она хочет меня.

«Вот тебе и черно-белое задание», – усмехнулся про себя Рикки, но решил выслушать женщину до конца.

– Наша покойная матушка, – продолжила Мэрион, – рано овдовела, и от отца остался этот дом. Когда-то мы жили все вместе, но потом меня позвали замуж. Я переехала в большой дом, родила сына. Всё было, в общем-то неплохо, пока Кайл не решил уйти на войну. Он был магом, и ему предложили баснословные рованские богатства. Может, он их и правда нашёл, да только к нам не вернулся. Мелисса тем временем жила с мамой, но они не ладили. Когда мы с сыном остались одни, выяснилось, что перед отъездом муж влез в долги, и в один прекрасный день к нам в дверь постучали орки Заринга и всех выкинули на улицу.

Женщина отпила из кружки. Рикки отметил, что возможная гибель мужа, похоже, огорчила её меньше, чем выселение.

– Мать пустила нас к себе и вскоре сказала, что после смерти оставит дом мне с сыном. С Мелиссой у них были совсем плохие отношения, они ссорились, кричали друг на друга. И я понимаю, почему мама не хотела, чтобы той что-то досталось. А дальше ты, наверное, понимаешь, что случилось. Час пришёл, и даже по бумагам всё принадлежит мне. Но Мелисса не сдается и хочет дом отобрать. Вот и пишет такие объявления.

Рикки доел похлебку, раздумывая, как правильнее поступить. Если здесь не было одержимых, то и дело это было не его.

– Сочувствую вам, – сказал он. – Но вряд ли чем-то смогу помочь.

– Как же, – возразила Мэрион. – Очень даже сможешь! Такой рыцарь при оружии уж точно убедит Мелиссу оставить нас в покое.

Прочитав на его лице сомнение, женщина добавила:

– Я заплачу!

– Не нужно, – ответил Рикки. – Вы итак меня накормили. Скажите, вы не пробовали помириться с сестрой? Дом у вас большой, и в нынешние времена я бы советовал держаться вместе.

– Не думаю, что её это устроит. Заполучив то, что хочет, она вышвырнет нас вон.

– Сколько лет вашему сыну? – поинтересовался Горностай.

– Да как тебе примерно, – ответила Мэрион. – Но он по наивности считает, что Мелисса бессильна что-либо предпринять. Всё успокаивает и притом меня не слышит.

– Если закон на вашей стороне... – начал было Рикки.

– На моей, на моей! – убежденно проговорила женщина. – Погоди, я бумагу покажу.

Пока она ходила куда-то, Горностай раздумывал, как бы вежливо уйти. Он поднялся из-за стола и уже направился было к выходу, как Мэрион перегородила ему дорогу.

– Вот, – она развернула свиток. Под сведениями о том, кому принадлежит дом, была прикреплена восковая печать с эмблемой Зарингхалда. Которого больше не существовало. А значит, это дело и Грэя тоже.

– Прошу тебя, милый, – Мэрион схватила его за руку. – Помоги! Ведь она нас с Жаном со свету сживет!

Рикки вернул ей свиток.

– Хорошо, – устало проговорил он. – Я встречусь с вашей сестрой, но ничего не обещаю.

Глаза женщины загорелись. Она проводила его до двери и уже у порога добавила:

– Самое верное – это в тюрьму её.

Не ответив, Рикки вышел и вернулся к своей лошади. Похлебка в доме Мэрион оказалась вкусной, а вот послевкусие уж больно кислым.

***

Буквы на табличке истерлись, и надпись теперь едва угадывалась.

«Город, рожденный дважды», – прочитала по памяти Эри.

В животе заволновалась от воспоминаний. В Ланкасе она подружилась с Наштой и влюбилась в Тирка, получила первую работу сначала у Элисон, а потом у Загира в лечебнице. Здесь же впервые использовала магию. Теперь всё это казалось таким же далеким, как и детство в Шадер.

Да и сам город изменился. Как и везде, улицы здесь были пустынны, окна в домах закрыты ставнями или заколочены. Даже на рыночной площади было раскинуто меньше десяти палаток. Спешившись, Эри подошла к торговцу тканями и поинтересовалась, нет ли короля в городе. При упоминании Хинта, по лицу мужчины пробежала тень, и тот коротко ответил, что ничего не знает и вообще очень занят.

Другой торговец предложил купить аргонских амулетов против демонов, намекая, что откроет рот лишь после сделки. Но цену он заломил такую, что Эри пришлось вежливо отказаться.

«Если король и в городе, то будет он, скорее всего, в доме наместника», – заключила она, забираясь на лошадь.

Дорогу Эри смутно помнила, но сама не поняла, как оказалась у «Орлиного глаза». В отличие от домов вокруг, окна в таверне не были заколочены. Стекла отсутствовали, дверь была сорвана с петель. Привязав лошадь, Эри вошла внутрь. Доски, которые она когда-то натирала до блеска, покрывал толстый слой пыли. Столы и лавки перевернуты и разбросаны. За стойкой и на кухне пусто.

Поднявшись на второй этаж, она зашла в комнату, где когда-то жила. На удивление здесь мало что изменилось. Все та же кроватка, укрытая пыльным пледом. Здесь она видела сны о Человеке, окруженном сиянием. Который на самом деле оказался эльфом Орингом Найтингейлом. Он тогда говорил о силе и предназначении, но у неё на уме было лишь как выбраться из любовного треугольника.

Впрочем, из него она действительно выбрались. При мысли о ныне мертвых Наште и Тирке на глаза навернулись слезы. Эри присела на табуретку и закрыла лицо ладонями. В тишине и одиночестве она позволила себе поплакать.

За окном начало темнеть. Вернувшись на улицу, Эри поняла, что провела в «Орлином глазе» дольше, чем планировала, и теперь посещать короля было поздно. Забравшись на лошадь, она направилась обратно в сторону рынка, но до площади не доехала, а свернула влево.

Фонари в Ланкасе теперь мало кто зажигал. Только у лечебницы горело два, как ночные стражи. Вид танцующих огоньков в стеклянных коробочках вселял надежду, что с Загиром ничего не случилось.

Привязав лошадь, она поднялась по широкой лестнице и постучала в дверь. Открыли на удивление быстро. На пороге стояла крупная женщина в сером платье с белым передником.

– Да? – спросила она.

– Добрый вечер, меня зовут Эр... Риа, – поправилась она. – Я бы хотела увидеться с мэтром Луаргтоном.