— Валдис Намат? Кристалл души из Носка? Вы для этого нацепили на него рабство души? — я разгорячился и практически ткнул пальцем в кристалл. Хубар тут же дёрнулся и остановил меня.

— Аккуратней, Ликус. Не мне тебе объяснять, что из-за твоей… особенности, тебе с такими вещами обращаться следует как с хрупким хрусталём.

— Больные ублюдки. Что это такое?

— О, Ликус, прошу, оставь циркачам напускную праведность! — Хубар грозно показал на шкатулку. — Ты, ксат, знаешь о них всё, но я, будущий трихтих и рутифактор, обязан повторить правила каждому, кто получит камень души. На листке написан его номер, чья душа заключена в камне, и кто его владелец. Там твоё имя. Все камни подотчётны, о его существовании знают во всех церквях и соборах на двух континентах. Срок годности — пятьдесят лет, первые десять лет душа не будет источаться. Продажа кристалла проходит только через церковь, его оценка тоже только в церквях. Соберёшься его выкинуть, в чём я не уверен — отнесёшь в церковь, его уничтожать при тебе. Но ты маг, ты воспользуешься им, я знаю это. Воспользуешься, и тогда принесёшь лист и шкатулку в церковь. Если решишь сохранить его, то через пятьдесят лет верни в церковь, — Хубар закрыл шкатулку и придвинул её ко мне, вместе с листочком о том, что мой долг переписан на другого церковника. — А теперь забирай всё это и проваливай. И не смей больше осквернять своим присутствием святые стены церкви.

Я встал, и вновь окинул Хубара изучающим взглядом.

— Что позволено одним, не позволено другим?

— Проваливай, — нутон распахнул дверь и резким кивком пригласил меня на выход. Я противится не стал.

Белобрысый повёл меня к запасному выходу, расположенному около лестницы в подвальные помещения. Рядом с обшитой железом дверью я замер, строго посмотрев на Хубара.

— Откуда, Хубар? — спросил я, подразумевая произошедшее на арене.

— Неважно, — процедил церковник в ответ. — Кто ты, Ликус? Только погань ест погань, не боясь смерти. Разумные умирают от них, но не ты.

— Не надо врать, Хубар. Разумные как бешеные крысы используют заллаи где только можно и нельзя, строят дома, доспехи, оружие. Даже зелья изготавливают из них, а потом пьют. Те же миклы, они вообще основа для зелий лечений.

— Подобные им проходят очищение в лабораториях, влияние скверны изничтожается. Неужели ты спал на уроках алхимического зельеварения?

— Даже Малитарское зелье, защищающее от скверны? Оно же выжимка из частей монстров, это же концентрированная скверна!

— И оно тоже очищается, но уже в церкви, — церковник открыл дверь и жестом показал уходить. — Я буду молить Всебогов, чтобы мы с тобой больше не увиделись. Прощай, Ликус. Удачи тебе, и постарайся помереть в канаве.

— Прощай, Хубар. Тебе тоже удачи, и будь так любезен подавиться собственным дерьмом.

Мы обменялись презрительными взглядами, потом с наигранной вежливостью друг другу улыбнулись, и кивнули на прощанье. Хубар резко закрыл дверь. Я остался один, сбросив с плеч очередной груз неопределённости. Если магистрат действительно заставил церковников молчать, то я просто обязан их поблагодарить. Не обязательно вслух, можно мысленно, но всё же — это очень кстати. Титул сулина поможет уберечь сестрёнку и маму, как и титул магоса, ведь академия уж точно не заинтересована разглашать мою тайну. И шантажировать она всяко не станет, иначе её репутация будет уничтожена как нечестивцев, давших приют и защиту чему-то крайне мерзкому.

Я перевёл взгляд на шкатулку, крепко удерживаемую в руках, и вздрогнул. На судьбу Носка мне было откровенно плевать, но вот что из него вытащили какую-то душу — это за гранью понимания. Как минимум в том, что душа вообще существует. Возможно, речь идёт именно о тех овалах, светящихся в телах разумных и животных, и исчезающих через сутки после смерти? Скорее всего, что так и есть, но проверить можно только если поднять навык «Чувство магии». Это я сделаю всенепременнейше.

Но меня больше всего поражают сами кристаллы. Я их уже видел, такой же правильной ромбовидной формы в пещере на острове ксатов. Там они светились зелёным, хоть в первые моменты один их них светился синим — но это не важно. И в пещере на острове, и в шкатулке — это одни и те же кристаллы.

Ступени широкой лестницы сменялись одна за другой. Матон с вертикальным шрамом на губах вёл меня на третий этаж здания магистрата. Сегодня многое должно закончиться, а другое — прояснится.

Позавчера, когда я вернулся в барак с камнем души — то долго не решался убрать шкатулку хотя бы в сундук. Весь вечер просидел в кресле, рассматривая деревянную вещицу и обдумывая возможное будущее её содержимого, а заодно и моё. Никаких идей за весь вечер я так и не придумал. Лишь вчера получил хоть какой-то дельный совет. Как ни странно, его мне дал магистор Кузаун.

Внятного занятия с ним как такового не было: оставалось слишком мало времени для изучения хоть чего-то дельного. Мы даже толком ничего не обсуждали, казалось, даже произошедшее на арене остроухого слабо интересовало. Мы лишь договорились обсудить в кабинете архимагистора расписание на следующий этап обучения. Заодно Кузаун спросил, придумал ли я, как использовать полученный камень души. Я лишь молча покачал головой в ответ. Не знаю, почему, но мне не хочется его использовать, какие бы преимущества это ни сулило. Магистор посоветовал камень души, вместе с остальными вещами, отдать в подземное хранилище академии, где они пролежат до моего возвращения. Там много охранных контуров и стабилизирующих печатей: любые магические вещи останутся в первозданном виде.

Каждый контрактник имеет право бесплатно воспользоваться местом, размером с вполне приличный сундук. Да и само место — это как раз сундук, который мне принесут утром сорокового дня. Я сложу в него все вещи, которые решусь оставить в академии. Остальные пожитки необходимо забрать с собой, полностью очистив комнату от своего присутствия.

С Раскаей вчерашняя встреча прошла куда полезней.

Как и обещалось, граф Раний Шалский отправил девушке письмо с приглашением провести лето в его домашней усадьбе. В этом же письме он поведал ей про старого графа. Раская не обиделась, что я утаивал историю старого графа. Девушка всё понимала. И была благодарна. Она теперь не только увидится со своим женихом, но за последний налим сильно продвинулась в понимании своего достижения. Теперь Раская практически уверена, что оно влияет на мышей и прочих грызунов, чтобы те не уничтожали всходы и спелые колосья. По её словам, эти твари — сущая напасть, выжирающая поля десятками.

Всё это просто обязывало остроухую морально давить на меня и раз за разом спрашивать, как она может отплатить за помощь. И от такой вполне смышлёной и полезной девушки я мог получить только одно. Мне нужны были книги. Притом — определённые. Девушке осталось учиться год, потом она вернётся на земли графа. Неважно, как сложится её помолвка, но всё равно она сможет неплохо зарабатывать. Из этой суммы некоторую часть она потратит на поиск книг о развитии алхимического зельеварения и искусства варки зелий, особенно обычных зелий лечения. Тех, в чьей основе лежат миклы древней, те самые орехи с двумя разными начинками. За оставшийся год до моего возвращения, на крайний случай ещё год сверху — девушка должна найти или как-то заказать книгу по истории применения миклов, вместе с примерами различных зелий. Или несколько книг, если уж так выйдет, но история там должна быть всенепременнейше.

Остроухую моя просьба удивила, но я смог выкрутится, что всё это якобы связано с обучением в алхимии и пути магоса. После произошедшего на арене, недавнего разговора с Хубаром и почерпнутого из дневников магоса Фласкара Агисароса — у меня родилась крайне нехорошая догадка. Её следовало проверить во что бы то ни стало.

У охраняемых матонами, сплошь покрытых тускло горящими печатями широких белых дверей — меня дожидалась разношёрстная компания. Тёмный эльф Хлар’ан прислонился к стене и, чуть вытянув руки, с интересом рассматривал десяток колец на пальцах. Густах смотрел в окно, повернувшись к коридору спиной, а Раская стояла чуть поодаль от остальных, скрестив руки на груди и отрешённо разглядывая ковёр под ногами.