Трамплинный корабль, на борту которого находился адмирал Разрезающий Сталь, как раз приступил к выходу на орбиту, когда Трамплинное Кольцо лишилось опор из-за ударившего звездотрясения. Сверхскоростная лента рассекла предместья Рая Светила, но  пилот всеми силами старался увести судно от столкновения. Кораблю не хватило энергии, чтобы выйти на околозвездную орбиту, и он, описав дугу, понесся вниз, по траектории, ведущей в самое сердце Западнополярных гор. Капитан корабля поочередно лишился зрения в восьми из двенадцати глаз: их выжгло рентгеновской вспышкой, пока он пытался отыскать западнополярное Трамплинное Кольцо, чтобы совершить на нем аварийную посадку. Но кольцо исчезло. Тогда он выпустил сверхпроводящие крылья и, воспользовавшись остатками аварийных резервов мощности, сумел срикошетить от магнитных линий в окрестностях западного полюса и выйти на эллиптическую орбиту.

– Периапсис в пяти метрах, апоапсис – в девяноста, – капитан Световое Пятно, – сообщила второй пилот Скользкое Крыло. – В данный момент приближаемся к периапсису.

Показания альтиметра менялись с бешеной скоростью вслед за пульсациями коры, мелькавшей в нескольких метрах под ними. Двигаясь с орбитальной скоростью, их корабль пронесся под медленно планировавшим летуном. Его днище ярко светилось от нестерпимого жара Яйца.

– Я попытаюсь скруглить орбиту при помощи вертикальной магнитной тяги – это даст нам хоть какой-то шанс, – решил Световое Пятно. – Но мощности аккумуляторов хватит ненадолго, а после гравитационные генераторы отключатся, и мы окажемся в свободном падении.

Скользкое Крыло сосредоточилась на показаниях приборов, стараясь не думать о том, каково это – умереть от медленной дезинтеграции.

Пятнистая Верхушка почувствовала толчок первого коротрясения, за которым последовали высотные перепады более крупного удара. Колебания коры продолжались без остановки. Подошло время оборотного пира, и ей захотелось есть. Решив, что большое коротрясение должно было отвлечь внимание лязгунов, Пятнистая Верхушка начала понемногу выползать из своего укрытия. Добравшись до камня, которым был закрыт вход в туннель, она оперлась о него частью подошвы и прислушалась. Снаружи доносился лишь скрежет трущихся друг о друга камней, которые двигались вслед за волнением коры. Она немного отодвинула булыжник и выглянула из туннеля. Яркий свет оставил в ее поле зрения послеобраз из длинных полос. Так и не утолив свой голод, она вернула камень на место и отползла в темноту туннеля, сыпя проклятиями.

Тяжелое Яйцо, чувства которого резко обострились из-за коротрясения, пропихнул свое тело внутрь лифтового пульта и, отрастив несколько манипуляторов на случай, если придется перехватить управление из-за отказа автоматики, продолжил следить за гудением шести отражателей, удерживавших его платформу. Он замедлил скорость падения, чтобы дать отражателям больше пространства для маневра.

– Хватай этот выброс, Толкатель Металла, – велел он.

– Он еще горячий, босс, – пожаловался Толкатель.

– Я говорю, хватай, – повторил Тяжелое Яйцо. – Коротрясение было мощным, и скоро оно сделает полный круг и вернется обратно. Контроль качества не обрадуется, если ты принесешь им пару сшибок.

С лязгом, которому предшествовали ворчания и ругательства, горячее кольцо упало на пол лифтового яруса.

Гудение восходящих отражателей снова изменило свой тембр.

– Готовьтесь, – предупредил Тяжелое Яйцо, одной половиной глаз наблюдавший за панелью управления, а второй – за шестью потоками колец, которые высились над ними, сверкая в сиянии Яйца. По мере того, как восходящие кольца расходились дальше и дальше друг от друга, гудение становилось все ниже. Пол вибрировал от тревожного бормотания рабочих. Тяжелое Яйцо внимательно следил за показаниями приборов. Автоматика перебрасывала нагрузку с неисправных восходящих потоков на стабильную тройку нисходящих. Гул продолжал понижаться, а затем и вовсе превратился в беспорядочный шум.

Индикаторы восходящих отражателей меняли показания с бешеной скоростью, пока сами отражатели пытались выпрямить искривившуюся линию колец. С характерным лязгом в уловитель попал очередной выброс. Толкатель Металла был к этому готов и уже было попытался его схватить, но затем в первое кольцо с громким звоном врезалось второе, и крюк выбило из его манипулятора. Следом прилетели еще три.

– Мы теряем контроль! – закричал Тяжелое Яйцо.

Восходящие потоки медленно отделились от нисходящих и, уничтожив отражатели, рассекли треугольный лифт, как тройной иззубренный нож. Два из них вскоре отдалились от платформы, но третий скользил по самой ее середине. Чила попытались сжаться, чтобы на тесном лифте хватило места для смертоносного пучка. Вскоре крики ужаса сменились воплем агонии: кольца оторвали Желтому Камню бок и продолжили свой разрушительный путь по платформе.

Три глаза Тяжелого Яйца с ужасом наблюдали за тем, как платформу разрезает напополам. Когда пучок рассек ее окончательно, голоса пятерых рабочих на другой стороне резко оборвались. Их секции достался всего один отражатель, который к тому же остался без связи с компьютером управляющей консоли, и уже не мог адекватно справляться с компенсацией толчков. Отсеченная часть платформы наклонилась и полетела вниз.

Тяжелое Яйцо переключил внимание на уцелевшую секцию. Это была меньшая из двух половин, но именно на ней осталась панель управления и два отражателя. Не считая оператора консоли, места на ней хватало только для двоих, и одним из них был умирающий Желтый Камень. К этому моменту колебания начали проявляться и в нисходящих потоках. Автоматика уже не могла справиться с управлением, и платформа угрожающе накренилась, когда в уловитель стали врезаться все новые кольца. Желтый Камень снова закричал, когда его тело начало сползать со скользкой платформы.

– Я тебя держу, – сказала Голодная Сумка. Она успела закрепиться на ограждении сразу несколькими манипуляторами, и теперь пыталась удержать обмякшее тело Желтого Камня, схватив его за глазные стебельки и сунув сдвоенные манипуляторы ему в сумки. Их тела скользнули ближе к краю, еще сильнее наклонив платформу.

– Отпусти его, – крикнул Тяжелое Яйцо. – Он все равно уже не жилец.

– Он мой товарищ! Мы вылупились под одной мантией! – ответила Голодная Сумка. – Я не отпущу! Просто выровняйте этот проклятый Светилом лифт.

– Ему не помочь! – снова прокричал Тяжелое Яйцо, борясь с управлением. – Отпусти!

Послышалось чьи-то возгласы, звук скольжения, и пол, наконец-то, вернулся в горизонтальное положение. Тяжелое Яйцо остался на платформе в полном одиночестве.

К этому моменту лифт опустился до высоты, где должен был располагаться тридцатый уровень, но от него уже ничего не осталось. После уничтожения восходящих потоков он спускался на двух из оставшейся нисходящей тройки. Слепящий свет с поверхности Яйца становился сильнее, и для наблюдения за приборами ему пришлось заслонить глаза. Он опускал лифт так быстро, насколько хватало духа, но должен был знать, сколько нисходящих потоков все еще имелось в его распоряжении.

Он ненадолго выставил наружу один глаз, чтобы глянуть вверх. В обжигающе ярком послеобразе мелькнули три длинных потока и множество уплывающих в сторону точек. Более крупные имели шестиугольную форму, отличавшую платформы на отметке в десять километров, но среди них попадались и треугольные платформы лифтов. О самых маленьких точках он старался и вовсе не думать.

Он открыл другой глаз, рискнув глянуть туда, где должен был находиться двадцатый уровень. Рентгеновское сияние стало еще ярче. Втягивая пострадавший глаз под веко, он мысленно смирился с тем, что на нем до конца жизни будет выжжена увиденная картина. Три нисходящих потока явно стали короче, но ему, скорее всего, удастся опуститься до самой поверхности. Несмотря на риск, решение выглянуть наружу оказалось правильным: один из двух потоков, на которых двигался его лифт, был изогнут и ближе к верху пошел неровным краем.