– Надеюсь, так и будет. Увидимся через дюжоборот.

О выбросах Тяжелое Яйцо знал не понаслышке. Именно в этом заключалась его работа на Верховине. Двигаясь вверх, шесть восходящих потоков сканировались при помощи специального детектора. Кольца, которые были погнуты или слишком раскалены, выталкивались в бракеражный контейнер, где с силой врезались в магнитный стопор. Такие кольца нельзя было подпускать к поворотным магнитам. Ведь иначе могли возникнуть серьезные проблемы. Работа Тяжелого Яйца заключалась в том, чтобы выцеплять очередное кольцо, прежде чем будет отбраковано следующее, не давая им столкнуться друг с другом и получить сколы. Магнитное поле стопора было настолько сильным, что могло обжечь ему кожу, если бы Тяжелое Яйцо слишком долго продержал в нем свой манипулятор. Сами кольцо состояли из стабилизированного монополями металла, единственного материала на Яйце, который не взрывался в невесомости. По его прикидкам за дюжину оборотов своей последней смены он сэкономил Паутинным Конструкциям достаточно денег, чтобы заслужить оплату за целый колосс, и ко всему прочему не допустил ни одной сшибки колец.

Когда они достигли основания башни, рабочие, завершившие смену, выползли из лифта и направились к желобковым вагонам. Тяжелое Яйцо задержался, чтобы прочувствовать кору на вершине восточно-полярных гор. Она буквально рокотала от мощи непрерывного потока колец, которые разгонялись в длинных круговых туннелях у подножия горы, а затем устремлялись вверх на манер металлического фонтана.

Тяжелое Яйцо затек внутрь вагончика. На этот раз он проследил за тем, чтобы соседняя самка не была его начальницей. Ее звали Сияющая Подошва, и за то время, пока вагон несся вниз, минуя горные перевалы по полукруглым сверхпроводящим желобам, не пускавших внутрь магнитное поле Яйца, они успели проникнуться друг к другу немалой симпатией. Когда вагончик остановился в предместьях Восхождения Скорохода, парочка направилась в ближайший мякотный бар. Там были персональные комнаты с ковриками, и некоторые пары направились прямиком туда, мимоходом подбросив в денежную сумку бармена несколько звезд.

До оборотного пира оставалось еще несколько метоборотов, так что Тяжелое Яйцо и Сияющая Подошва решили скоротать время, угощая друг друга пакетами ферментированной мякоти лепестковых растений. Счет уже шел на третий пакет, когда на экране началось его любимое голошоу. Это было «Шоу Уме-Уми», главную роль в котором исполняла самая сексуальная эстрадная артистка на всем Яйце. Самцы заухали и принялись ритмично стучать по коре, а самки тем временем – отпускать шутки о форме ее век.

– Если она положит все двенадцать глаз на один бок, ее подошва оторвется от коры, – пробормотала Сияющая Подошва, чем вызвала несколько смешков.

– Мои глаза подсказывают, что ты страдаешь от той же проблемы, – заметил Тяжелое Яйцо, делая первый шаг. Его глазные стебельки напряглись, когда она развернула к нему все свои двенадцать глаз и поочередно моргнула ими, весьма удачно повторив знаменитое пульсирующее подмигивание Уме-Уми.

– Вот так? – уточнила она, наваливаясь на него всем тело и потирая мясистыми веками о край его верховины. – Хорошо, что можно опереться на тебя, иначе я могла бы опрокинуться и обо что-нибудь удариться.

Их симпатия взыграла с новой силой, и Сияющая Подошва даже позволила ему запустить манипулятор в наследную сумку и ощупать ее клановый тотем. Тотем, впрочем, оказался незнакомым, а значит, она не принадлежала ни к одному из внеклановых семейств, породнившихся с его собственным кланом. Она была готова снять комнату и продолжить их знакомство, но Тяжелое Яйцо до сих чувствовал сильную привязанность к членам своего собственного клана и его внеклановым семействам. Все яйца, за которые он нес ответственность, должны были попасть в его клановый питомник. На улицах и без того хватало безродных мальков.

Он неохотно расстался с Сияющей Подошвой. Она нашла другого партнера и удалилась, чтобы провести вместе с ним оборотный пир. Раздосадованный, Тяжелое Яйцо потратил несколько звезд на приватную комнату с головизором, чтобы досмотреть «Шоу Уме-Уми».

Уме-Уми принадлежала к его клану, и ему даже доводилось видеть ее на клановом собрании. Ее, понятное дело, со всех сторон окружали поклонники. С тех пор, как Тяжелое Яйцо стал достаточно взрослым, чтобы осознать разницу между самками и самцами, о мечтал о том, чтобы его яйцо отложила именно Уме-Уми. Он знал, что этой мечте не суждено сбыться, но несмотря ни на что, продолжал и дальше жить своей фантазией.

Шоу Уме-Уми, наконец, подошло к концу. Тяжелое Яйцо просмотрел его еще раз, воспользовавшись функцией автоповтора, а сам тем временем забил ротовые сумки угощением для оборотного пира, не взглянув на сами блюда и не прочувствовав их вкус. Большинство рабочих, завершивших смену, собирались взять отпуск на несколько оборотов, но он снова отправился на вершину горы, где сообщил о своем прибытии планировщику Паутинных Конструкций. Всегда были рабочие, которые не заступали на смену в положенное время – кто-то переусердствовав с перебродившей мякотью, а кто-то из собственной лени. Ему повезло; на Верховине нашлось свободное место. Он с жадностью ухватился за эту возможность, ведь единственное, что он любил больше размышлений о Уме-Уми – это почти что сексуальный азарт, сопровождавший работу на башне, где даже одно неосторожное движение могло обернуться моментальной смертью.

Тяжелое Яйцо любил свою работу и часто задумывался о том, каково это быть человеком и проводить в бессознательном состоянии целую треть своей жизни. Он слышал, что люди могли уснуть, несмотря на угрозу жизни. Потом он вспомнил, как давным-давно по головизору рассказывали, что жизни людей действительно грозила какая-то опасность, и тут же озаботился вопросом: спит ли сейчас кто-нибудь из них?

Амалита медленно ползла по лестнице внутри туннеля, ведущего с исследовательской на центральную палубу, пока ее мышцы боролись с мощной гравитацией, тянувшей остальное тело к корпусу корабля. Она старалась крепко держаться за перекладины руками и ногами, сохраняя на каждом шаге по три точки опоры и сопротивляясь переменным приливным силам сбившегося компенсатора, который попеременно толкал ее то вверх, то вниз по лестнице. Минуя резервуар, где находилась Сейко, она заглянула внутрь. Глаза Сейко были закрыты, а руки и ноги безвольно висели в толще воды. Она крепко спала.

– Полагаю, тридцати шести часов напряженной работы достаточно, чтобы свалить даже такого сверхчеловека, как она, – пробормотала Амалита. Она ухватилась за поручни у коммуникационной консоли. Пьер был пристегнут к креслу.

– Если бы только у Драконоборца были двигатели, – сказала она Пьеру.

– Чтобы сбежать от нейтронной звезды прежде, чем нас настигнут приливные силы, пришлось бы лететь быстрее света… – Внезапно его осенило. В специальной теории относительности сверхсветовое движение было равносильно путешествию во времени – а чила, как ему было известно, уже сумели преодолеть барьер скорости света. Пьер снова повернулся к экрану консоли.

– Небесный Наставник, – обратился он. – Чила могут передвигаться быстрее света. Вам доступно путешествие во времени?

– Да, – ответил Небесный Наставник. – Две минуты назад, сразу же после инцидента с вашей ракетой, одному из докторов темпологии удалось передать информацию сквозь время.

– Тогда отправьте сообщение в прошлое и попросите кого-нибудь изменить курс метеорита.

– К сожалению, наши машины времени не могут установить связь с моментом, предшествующим их первому включению, – ответил Небесный Наставник.

– Значит, нам конец, – заключил Пьер, тело которого дергалось из стороны в сторону в консольном кресле. – Корпус корабля не продержится дольше пары минут.

По коре расходилось прерывистое жужжание. Утесный Паук старался не обращать на него внимания, продолжая заниматься приятным делом – расставлять крошечные зонтичники вдоль границы заднего сада, чтобы заменить ими старые растения, которые уже принесли семена. Он выдергивал старые цветки и складывал в кучу, которую должен был забрать Текучий Песок, а после высаживал на их место новые проростки. Это была новая разновидность зонтичника, которую они с Текучим Песком пытались вырастить из мутантной формы, обнаруженной Пауком за время последней работы над инженерным проектом.