– Вообще не действует? – Ее слова пробудили инженерное любопытство Паука. – Как вам этого добились? Скомпенсировали магнитное поле Яйца, посадив растения в центре катушек Гельмгольца?

– В качестве основы я действительно использовала пару больших катушек Гельмгольца, – ответила она. – Но они обнуляют поле лишь в самом центре. Уже на расстоянии нескольких микрон компенсация становится настолько неточной, что поле начинает затрагивать растение. Посередине катушек я построила особую комнату, покрытую сверхпроводящими экранами; благодаря этому мне удалось обнулить поле Яйца в достаточно большом объеме, чтобы одновременно проводить испытания над несколькими дюжинами растений.

– Не понимаю. – Глаза Утесного Паука дергались от замешательства, пока его инженерный мозг пытался представить, как соорудить такое помещение. – Полагаю, можно и правда построить комнату, в которой и пол, и стены будут сделаны из высококачественного сверхпроводящего материала, но даже при очень высоких стенах краевые поля проникнут внутрь через верх. Такое решение не сработает.

– Я не имела в виду обычную комнату, открытую сверху, – ответила Нуль-Гаусс. – Моя лаборатория находится под корой и сверху накрыта сверхпроводящим куполом на манер «потолков» и «крыш» в строениях, где живут и работают люди.

– Меня бы вы в таком месте работать не заставили, – пробормотал Текучий Песок. – Я не доверяю тому, что висит над моей верховиной.

– Купол искусственно охлаждается для имитации прохладного неба, – объяснила Нуль-Гаусс. – Мне это очень помогает во время работы. Раз потолок темный, как само небо, значит я его не вижу, и мне проще сделать вид, что его там нет.

– Это, должно быть, весьма любопытная конструкция, – сказал Утесный Паук. – Полагаю, для поддержки куполов там используются колонны и двойные своды, прямо как в человеческих соборах. Насколько она большая?

– Это квадрат со стороной в тридцать миллиметров и колоннами через каждый сантиметр. Высота купола – пять миллиметров, – ответила она. – Хотите взглянуть? – Помедлив, она добавила: «Мы ограничиваем прямой доступ к комплексу, так как при каждом входе внутрь проникает частичка магнитного поля. Но у нас есть целая система камер с удаленными управлением, при помощи которых можно заглянуть в любой уголок лаборатории.

– Мне бы хотелось увидеть вашу лабораторию, – сказал ей Утесный Паук. Он проводил ее обратно: от комнат с горшками, минуя сады, к парадной двери своего жилища. Слякотка тихо постригал лужайку, но Катышка с крадунами здесь не было. Стоило ему, однако же, активировать входную дверь, как вокруг стало не протолкнуться от крадунов. Используя свое тело в качестве преграды, не дававшей им выбраться на улицу, Утесный Паук сопроводил Нуль-Гаусс к выходу из жилища, впервые коснувшись тела дородной самки.

К ним подполз Текучий Песок, который стал отгонять крадунов от двери и тарабанить им вслед. – Вы не можете уйти прямо сейчас. Вы же только что вернулись. Даже не прочитали почту. Сообщений, на которые нужно ответить, набралось уже, наверное, шесть дюжин.

– Ими я займусь позже, – ответил Утесный Паук, ведя Нуль-Гаусс по наклонной стене в сторону Института Внутреннего Ока.

– Одно из них прислал отборочный комитет по омоложению, – крикнул Текучий Песок. Утесный Паук остановился, но затем продолжил движение по улице, погруженный в молчаливые размышления.

Нуль-Гаусс привлекла его внимание электронным шепотом, от которого защекотало в боку. – Я под впечатлением. Имена тех, кто прошел отбор для процедуры омоложения, комитет начал разглашать всего дюжину оборотов тому назад. Вы, должно быть, в числе первых кандидатов.

– Список, скорее всего, немаленький, – заметил он.

– Нет, – возразила Нуль-Гаусс. – Из моих знакомых ученых Института в списке значится всего один. Имейте в виду: процесс настолько дорогостоящий и затратный по времени, что омоложение можно проводить не чаще одного раза за три оборота – другими словами, за целый колосс пройти ее смогут лишь четыре дюжины чила. Должно быть, непросто решать, кем окажутся те немногие счастливчики, кому будет позволено прожить вторую жизнь, пока остальным из нас придется умереть в назначенный срок.

Утесный Паук был слишком смущен, чтобы ответить; они молча двигались вдоль стен, по очереди занимая место впереди шеренги. Оказавшись у очередного перекрестка, они поменялись еще раз, и магнитные линии снова пришлось раздвигать Утесному Пауку. Прильнув к заднему краю его тела, Нуль-Гаусс попыталась возобновить разговор, прошептав:

– У вас довольно необычный персональный робот. Один из самых реалистичных, что я видела за свою жизнь. Правда, большинство из них запрограммированы на вежливое и почтительное поведение.

– Текучий Песок – это одна из наших новейших моделей. Я тестирую его, прежде чем мы пустим их в массовое производство. Что же касается его характера, то я, как владелец крупной компании, и без того окружен почтительными и вежливыми чила. У себя дома мне хотелось другой обстановки, чтобы мой мозговой узел не раздулся от излишнего самомнения. Личность Текучего Песка я скопировал со старца, который воспитывал меня в клановом питомнике.

– Хорошая мысль, – согласилась Нуль-Гаусс. – Поддерживает в тебе мальковое мышление. Когда смогу позволить себе личного робота, поступлю так же.

– Что угодно, лишь бы отсрочить «синдром ухода за яйцами», – добавил Утесный Паук. – Работа в саду тоже помогает.

– Это одна из причин, по которой я выбрала объектом своих исследований растения и мелких животных, – призналась Нуль-Гаусс. – Впрочем, теперь у нас есть процедура омоложения, так что это, пожалуй, не так уж и важно.

Остаток их пути к Институту Внутреннего Ока прошел в тишине.

Дожидаясь, пока Амалита закончит тщательный осмотр Драконоборца, Пьер возобновил разговор с Небесным Наставником, воспользовавшись линией связи с поверхностью звезды.

– Я хочу поблагодарить вас за наше спасение. Если мы можем чем-то отплатить вам взамен…

– Чтобы лучше вас понять, я изучил гипотезы, касающиеся человеческой литературы, – сказал в ответ Небесный Наставник. – К моему изумлению, ваше предложение перекликается с древней эзоповской басней про льва и мышь. Когда-то в далеком прошлом вы оказали нам помощь, и наш народ оценил это по достоинству. Мы надеемся, что смогли принести вам пользу, немного облегчив ваше бедственное положение. Что же касается будущего, то нам сложно представить, что вы можете нам хоть как-то помочь, располагая лишь ограниченными человеческими технологиями, но ценим ваш жест как таковой. Если теперь все готово к вашему отлету, я вновь вынужден откланяться.

И с этими словами экран вновь опустел.

 Во время очередного оборотного пира Круг Времени апатично плелся мимо пищевых ковриков в столовой для институтских сотрудников. Выбрав из широкого ассортимента несколько традиционных блюд, он запихнул их в грузовую сумку, захватил большой пакет неперебродившего мякотного сока и направился к обеденной зоне. Там, над верховинами других чила, уже наслаждавшихся своим оборотным пиром, он заметил, как ему машут чьи-то три глаза на стебельках. Он немного воспрял духом, решив составить компанию свежеиспеченному члену профессорского клуба, Д. К. Нейтронной Радиоактивности, которая недавно получила докторскую степень в области кореографии и всего три оборота тому назад выбрала себе новое имя.

Круг Времени принимал участие в церемонии, как старший представитель ее кланового семейства, который от имени клана разрешил Нейтронной Радиоактивности сменить имя. Они были единственными членами своего клана в Институте Внутреннего Ока, поскольку клановые земли располагались на восточном полюсе, вдали от Рая Светила. По возрасту Нейтронной Радиоактивности он знал, что она не появилась на свет из его яйца, и поэтому не беспокоился насчет их отношений. Теперь, когда она больше не была аспиранткой, Круг Времени всерьез намеревался узнать ее получше.