«Сын графа открывает перед родственником работорговцев двери?.. Не нравится мне это. Ни один самовлюблённый павлин, а этот щёголь — явно самовлюблён, не станет унижаться перед таким, как я»

Гном подошёл ко мне и, встав на цыпочки, зашептал:

— Не мнись, как баба перед спальней. Эта вытяжка стоит, как половина моего товара, твою мать…

Я устало вздохнул и ещё раз взглянул на улыбчивое лицо виконта… И оно мне не понравилось.

— Ладно, что это я. Едем!

— Наконец-то вы решились! — обрадованный аристократ залез в карету и оставил дверь открытой.

Прежде чем залезть в экипаж, я наклонился поближе к гному и шепнул ему на прощание: «Будь осторожен. За тобой следят…», а затем уселся на пуховые перины. Мы моментально тронулись с места и быстро поехали по ночным улицам.

— Он уезжает! Видите, олухи? Уезжает! — Пастушок убрал бинокль и злобно врезал по черепице. — Не поймаешь.

— А вы нам не верили! — запричитали дуболомы, разминая ушибленный места. — Говорили, мы обманщики и даже одного дурака поймать не можем…

— Так это правда — вы патологические неудачники. — Джейме наставительно поднял палец к небу. Это означало, что сейчас он скажет какую-нибудь мудрость. — Чтобы поймать лису, надо забрать её лисёнка.

— Но у Лойда нет лисы…

— Гербан, и чем ты только думаешь! — взорвался красный Гарри, ещё обиженный на острый язык товарища, что привёл их к нынешнему незавидному положению. — Лиса и лисята — это аллегория.

— Теперь понятно. — громила медленно закивал…

— Да что тебе там понятно! — Гарри с яростью вмазал по крыше. После его удара на черепице остался след кулака.

— Аллегория — выражение отвлеченного понятия в конкретном художественном образе…

Пастушок и Красный Гарри недоумённо уставились на товарища.

— Откуда… впрочем, неважно. — букмекер провёл по сонному лицу рукой и затем поднёс к глазам бинокль. Вдалеке он увидел вышагивающего по улице гнома.

— Собираемся. Пора показать Лойду, кто в этом городе главный.

Процентщик поднялся с насиженного места и начал спускаться по маленькой лесенке. Бедные громилы неповоротливо потопали за ним. Вскоре они спустились на землю и пошли дворами, надеясь подловить мастера ядов в узком переулке. Так оно и вышло — опытные бандиты добрались до предполагаемого места встречи первыми и устроили гному засаду.

— Как только он пройдёт мимо нас, Гербан бьёт ему по затылку, А Гарри — вяжет верёвками. Ясно?

Вышибалы кивнули. Вскоре в проулке показался и сам Хейни — он плёлся по мостовой, едва волоча ноги от усталости. За ним шли четверо маленьких и подозрительных личностей.

— Босс, там охрана. — Красный Гарри тревожно поправил давно приготовленные верёвки. — Что будем делать?

— Ты видел, какая там мелочь? Быстро разберёмся… А где гном, твою мать?!

Бандиты уставились на дорогу. По ней шли лишь четверо маленьких человечков, в плащах до самых глаз.

— Может, он под плащом?

— Думаешь? — Пастушок нервно взялся за волосы на затылке и принялся накручивать их на пальцы. — Ладно, не мог же он исчезнуть, так? Значит, работаем.

Квартет гоблинов бесшумно двигался по ночной улице. В руке каждого из них тяготело стальное оружие. Они хотели одного — мести.

Впереди шёл более крупный гоблин — тот самый банкир, известный всему городу как один из самых богатых граждан империи. Он намеревался отомстить подлому бородачу, решившему, что он имеет право бить миллионера по пятой точке… Но неожиданно для всех, гном куда-то пропал. Шёл себе по дороге, и раз — нет его. Это обстоятельство привело банкира в тихую мигрантскую ярость.

— Он не мог хорошо спрятаться. Продолжаем идти и смотрим по сторонам.

Квартет двинулся дальше. Гоблины внимательно осматривали каждый угол, но так и не смогли найти затаившегося нечестивца.

Банкир был очень зол. Он так уверенно и яростно ступал по мостовой, что с виду даже добавил пару сантиметров в росте. Вскоре главный гоблин вышел из проулка…

— Раззудись плечо!!!

Гербан очень устал от несправедливости окружающей его действительности, и поэтому, когда ему выпал шанс отомстить за своё незавидное положение в обществе, он не стал играть в полсилы — размахнувшись что было мочи, бандит засадил по гному огромной дубиной и раскроил ему голову. Даже не потребовались верёвки — негодяй свалился без чувств.

Красный Гарри накинулся на тройку телохранителей и раскидал их по всему проулку. Джейме Пастушок был вне себя от радости. Он даже засмеялся — злобно так, утробно, и гнусный хохот его растёкся по улицам, как осенний туман.

— Ну что ж, мистер гном, — букмекер вылез из укрытия и вальяжно подобрался к поверженному противнику. — Расскажите мне, где прячется Лойд де Салес? — завершив исключительную по содержанию фразу, мужчина перевернул тело гнома лицом к небу… — Ты кто такой?!

Разъярённый Пастушок вцепился в миллионера и принялся яростно его трясти.

— Сволочь, где гном? Отвечай, когда тебя спрашивают!

— Ты… — ненормальный карлик зажмурил глаза и тут же резко их раскрыл. — Это ты…

— Да, я! — ничего не понимающий Джейме отвесил банкиру пощёчину. — А ты кто?

— Ах ты, проклятый гном!

Ослеплённый яростью миллионер сбросил Пастушка и, обмотав букмекеру ноги плащом, принялся неистово его избивать.

Громилы не стали спасать босса и, устало облокотившись на стену, закурили.

— Гарри, а это ведь карлик.

— Я видел его в газете. Банкир. Миллионер.

Богач слез с окровавленного Пастушка и принялся избивать его ногами.

— Как думаешь, Гарри, у нас есть время, чтобы собрать вещи?

— Ты это к чему?

— Мы ведь прокляты. Нам надо скорее бежать из города.

— Гербан?..

Коллега Красного Гарри пугливо огляделся по сторонам и, не заметив опасности, рванул прочь из проулка. Не ожидавший этого Гарри спешно побежал за ним.

В это время из пастушка выбили весь дух. Вспотевший миллионер завершил дело последним ударом и, сломав бедняге челюсть, радостно поковылял по городу. На охрану ему было плевать.

Спустя пару минут из темноты показался силуэт эльфа. Под его плащом припрялся ужасно красный гном. Проходя мимо Джейме, бородач не выдержал и разразился весёлым смехом.

— А всё же, Лойд, в мире есть справедливость!

Наша компания приехала на улицу генерала Стефана. Кучер погнал экипаж в стойло рядом с домом, а мы с виконтом зашли в единственный подъезд и поднялись на седьмой этаж. Дверь в его квартиру представляла собой произведение искусства. Я невольно сравнил её с моей дверью, и пришёл к выводу, что тело Лойда де Салеса — не лучший из возможных вариантов.

Как только моя нога ступила в квартиру, мне сразу бросилась в глаза удивительная роскошь — вся мебель в доме была деревянной, оформленной бронзой или слоновой костью, а столешница на кухне, на которую меня спровадили, и вовсе походила на чистый мрамор; сиденья, стоящие близ этой столешницы, все как один были оббиты бархатом. Все предметы быта, конечно же, декорировались — резьбой, позолотой, лепниной — словом, чем угодно, лишь бы несравненно дорогим и броским. Квартира производила впечатление жилища некоего очень богатого и очень влиятельного человека. Возможно, такой она и была. Адель и Вивьен никогда бы не тёрлись рядом с бедняком.

— А вот и я, — в широком дверном проходе появился виконт. Он уже переоделся — на нём был домашний халат. — Принёс, что и обещал. — мужчина протянул мне хрустальный флакон с алой жидкостью. Я без промедления взял его и выпил. Спустя минуту адская боль в тело сменилась умеренной, а спустя пять — и вовсе прошла, уступив место лёгкому приятному покалыванию.

Я наконец смог систематизировать полученную информацию — во время поездки я с горем пополам запомнил, что мистер де Лувиньи скончался от сердечного приступа, а виконт, зачем-то, решил перекрасить герб, потому как его старый стёрся.