— Гарри?..

— Ничего не говори. Молчи. Просто молчи.

Дом, милый дом… Хотел бы я так сказать, но это было бы сущей неправдой: я находился в комнате Лойда Де Салеса, странного парня со странными занятиями. В ней не было денег, в этой комнате, не было кровати и даже еды. Словом, ничего не было. Даже вода в ванной лилась с тонким намёком на ржавчину. Скажете, так никто не выражается?.. А я вот, с некоторых пор, выражаюсь.

Но моей гостье, на удивление, и это скудное убранство показалось вершиной домовых богатств: как только мы вошли в квартиру и девушка заметила ванну, она завизжала, как будто увидела золотую статую. Затем нищенка ворвалась в уборную и не выходила оттуда целый час, должно быть, и вовсе не думая о том, что туалет в квартире один и кое-кто хочет пописать.

Впрочем, я её за это почти не винил: живи и я на улице, ванная комната была бы оккупирована мной не меньше чем на полдня. Дама же справилась относительно быстро: как уже упоминалось, не прошло и часа, как она вышла, обмотав голову полотенцем. На ней была смешная пижама с котиками, взятая, по всей видимости, из мешка, с которым она ни на секунду не расставалась.

— Ну наконец-то! — я взял низкий старт и буквально влетел в унитаз.

Я не закрыл двери, даже не думал об этом, и гостья не преминула меня за это укорить:

— Если ты думаешь, что женщинам нравится вытаскивающий прибор мужлан, то ты глубоко заблуждаешься: это выглядит как минимум глупо, а как максимум — неловко.

— Я ни о чём не думаю, нищенка в шёлковой пижаме. Мне просто хочется опорожниться, и я это делаю. И мне не стыдно. Человек отучивается стесняться, если его запирают голым в тюремной камере.

«Ох, и зря я это сказал…»

— И за что же тебя взяли? Побил очередных моряков? — с издёвкой спросила официантка, развалившись на грязном тонком матрасе. Для вида она накрыла его простынкой.

— Это была часть обучения. — раздался мой голос из ванной комнаты. — Мой преподаватель был тем ещё уродом. Считал, что дозна… детектив должен прочувствовать мучения преступника на своей шкуре.

— Интересный учитель. — дамочка хмыкнула. — И где он сейчас? Можно взять у него урок?

— Он умер. Если хочешь походить где-нибудь голой, то можешь воспользоваться случаем и прогуляться здесь.

Я вышел из ванной комнаты. Вид моей гостьи, лежащей на полу в непонятной позе, был весьма соблазнителен, хотя больше — смешон: на голове дамы было повязано полотенце, и явно не Лойда — розовое, и очень большое. Пожалуй, девушке хватило бы и половины этого полотенца, чтобы высушить голову, но я не стал этого говорить: вдруг, ещё обидится. Слабый бол весьма щепетилен по части внешности, в частности, длины волос.

Я присел рядом и растянулся на жалком ложе. Все тело изнывало от боли.

— Признаюсь, когда ты упомянул о золотом утёнке, я ожидала увидеть здесь кровать… и кресло, в котором хозяин дома мог бы удобно расположиться. — дама подтолкнула меня к стенке с помощью выдающейся пятой точки. Похоже, ей было тесно.

— И почему это именно хозяин дома должен спать в кресле? — с претензией спросил я, потирая ушибленное место.

— Как джентльмен, мужчина уступает гостье самое лучшее спальное место в доме.

— Как прогрессивный джентльмен, я считаю, что гостям надо бы вести себя поскромнее.

Девушка несогласно фыркнула. Я понадеялся, что разговор можно посчитать оконченным, и закрыл глаза, но не тут-то было:

— К слову, этот разговор был тонким намёком на то, что ты должен спать в ванной.

Я отвернулся.

— Эй, негодяй! — дамочка принялась шутливо тыкать в меня пальцем. — А ну вставай. Надо обработать твою голову. Неизвестно, какая зараза может проникнуть в неё и свалить тебя с ног.

— Я не боюсь смерти. Скажу больше: я жажду её.

— Но-но, не надо тут! — прилипала развернула меня, чтобы я мог видеть её лицо, и произнесла, выговаривая каждую буковку: — Запомни: если что-то не нравится в жизни, то переделай, а не ной, какая судьба злодейка.

— Из уст приживающей на улице особы это звучит несколько лицемерно.

— Конечно, всё в это упирается. Теперь я не могу раздавать советов, ведь я — нищая, ни в чём не смыслящая идиотка. Ты это хотел сказать?

— В общих чертах.

Я ожидал, что после этих слов в мой адрес посыплется поток самых желчных оскорблений на свете, но дама, к моему удивлению, лишь звонко рассмеялась.

— Значит, мистер детектив раскусил мою стратегию и теперь не пытается разуверить собеседника и доказать, что он этого, дескать, не говорил. Хитёр бобёр… А теперь вставай!

Дама поднялась и насильно потащила меня в ванную. Не найдя там ни одного полезного инструмента, она подошла к мешку и достала оттуда бутылочку спирта и вату. С этим-то добром садистка и зажала меня в угол, где принялась насильно обтирать. Было больно. Смертельно больно. Но я стойко держался, стараясь не издавать звуков и уж тем более не плакать.

— Главное, не пусти слезу, иначе я подумаю, что ты мямля и импотент, и убегу от тебя, чтобы замёрзнуть на улице… Примерно такая у женщин логика.

«И где обычная официантка раздобыла такую любопытную постиронию?»

— Хорошо, не буду. Но слюни-то пускать можно?

— Не возбраняется. — по-военному ответила дамочка и закрыла крышечку от бутылки со спиртом. — Что ж, теперь мы можем поспать. Так и быть, даю тебе улечься на матрасе: я только что прощупала ванную и поняла, что ты замёрзнешь в этом чугунном тазике.

— Уж спасибо.

С чистой совестью и обеззараженными ранами, я вновь улёгся на матрас, в этот раз твёрдо планируя уснуть. И пока у меня получалось: накрывшись одеялом с головы до ног, дамочка умолкла.

«Проснувшись, я первым делом заскочу к служанке. Затем — к де Вилларе. А уж потом… Потом… Ох… Как же хорошо. Лежать, зная, что завтра тебя ждёт ужасно долгий и непонятный день, во время которого твоя голова будет звенеть, как свадебные колокола. Просто замечательно…»

Одеяло дёрнулось. Послышался тихий писк. Сначала я подумал, что гостья чихнула, и стал размышлять, стоит ли говорить «будь здорова» во время сна, но потом писк повторился, и я понял — дама почему-то смеётся.

— Я только что поняла, что даже не спросила твоего имени. Глупо. Имя спасителя ведь надо спрашивать всем порядочным попрошайкам.

— Ри… твою мать.

— Что? — дамочка повернулась. Мы почти соприкасались носами. Кто-то бы назвал это романтикой, но только не я: на провонявшем потом матрасе лежали два убитых работой и насильниками тела… Не то чтобы нас изнасиловали, но всё равно — даже столкновение с такими личностями изматывает.

— Лойд. Лойд де Салес.

— Ух ты! — официантка встрепенулась. — Я читала о тебе в газетах. Ты расследуешь пропажу той знатной шлюшки, Адель де Вилларе.

— И почему сразу шлюшки? Неужели женщинам везде надо проявлять мизогинию?

— Какой вы умный, мистер детектив. Используете научные термины… К вашему сведению, Лойд де Салес, это никакая не мизогиния. Просто Адель, по слухам, действительно была той ещё стервой.

— Не соглашусь.

Дама странно на меня посмотрела. Так, будто открыла во мне что-то новое.

— И почему же ты не согласен?

— Мне хочется спать.

Я попытался отвернуться, но девушка схватила меня за бок, чтобы удержать. Похоже, ей долгое время не хватало собеседников.