Может быть, для новой фигуры будет оптимальнее немного повернуть предплечье? Расслабить или зафиксировать тот или иной сустав? Иногда может помочь левая рука, вытянутая вместе с правой; иногда — заложенная за спину. Как оказалось, положение позвоночника и плеч также играют существенную роль.

Странно, но, несмотря на мою неторопливость, дело постепенно пошло быстрее. Спустя пять фигур я нащупал оптимальную позу и начал улавливать закономерность, как мне менять положение рук, чтобы очередной рисунок удавалось воспроизвести с наименьшими усилиями.

Десятая фигура — треугольник с медианой. Одиннадцатая — спираль. Двенадцатая — такая же спираль, но закрученная в обратном направлении. Если вы думаете, что это одно и то же — попробуйте сами.

После успешно выполненного росчерка тренажёр звякнул колокольчиком. Новой фигуры не появилось. Не понял, там же их ещё много осталось?

— У вас неплохой жест, мистер Поттер, — слегка подобревший Флитвик забрал у меня палочку и выдал другую, более потёртую. — До начала практической части попробуйте примеры отсюда. Пять баллов Гриффиндору за дюжину простых фигур.

Рисунок фигур усложнился. Теперь это были и хитро завязанные узелки, и рукописные иероглифы, и вязь из угловатых рун. Их объединяло одно: возможность изобразить непрерывной линией. Продвижение замедлилось: прохождение каждой фигуры теперь требовало основательного планирования, начиная с выяснения правильного маршрута движения палочки.

Тем большее удовлетворение оставляла фигура, которую удавалось, наконец, идеально и без ошибок изобразить нужное количество раз. На отработку предложенных вензелей я потратил основное время тренировочной части урока. Тем не менее, получив для исполнения десятую по счёту кракозябру, я решил приостановить процесс. Флитвик любит дюжины, а переходить к следующему пулу упражнений на первом же уроке у меня желания не было.

Вместо этого я обратил внимание на ряд значков, выжженных на палочке. Второе зрение показало, что на значки можно подавать небольшие импульсы, чем-то управляя. Вряд ли на учебном артефакте будет что-то опасное, так что попробуем их «понажимать».

Первый значок сбросил тренировочную серию к началу. Второй — поменял цвет световых образцов. Третий зажёг в воздухе названия фигур. Отлично, повторим ещё раз, теперь уже представляя, где эти знаки используются и как…

Внезапно на тренажёр в моей руке пришёл непонятный импульс извне. Палочка вздрогнула, в воздухе появился неизвестный иероглиф, а вместе с ним — схематичное изображение луны, медленно меняющей свою фазу с полной до новой. Таймер?

Луна-таймер исчерпалась секунд за пять, после чего руку пронзило коротким ударом боли. А в воздухе уже висел новый иероглиф и новый таймер.

Эй, а вы не оборзели? Не припомню, чтобы я давал разрешение на вечеринку с электрошоком.

Таймер исчерпался, и на этот раз боль была ощутимо сильнее. А передо мной загорелся новый вензель.

Похоже, Флитвик хочет, чтобы я приступил к освоению сложных кастовых жестов за ограниченное время, а боль, как известно — лучший стимулятор. Проще и разумнее было бы подчинится, но… меня разобрала злость. Я им что, крыса лабораторная? Тварь бессловесная? Забитый оборванец с помойки, или всё же владелец собственного Замка?

В следующее мгновение выяснилось, что рука не желает отпускать палочку, а исчерпавшийся таймер едва не заставил вскрикнуть от удара по нервам. Это уже серьёзнее. Как избавиться от пыточного тренажёра? Можно подать электроимпульс на нужные мышцы кисти, но есть вариант попроще.

Я схватил учебник по «Чарам» левой рукой и с силой придавил палочку к столу, после чего постарался сдёрнуть правую руку с рукоятки, зажатой в импровизированных тисках. Не получится — сломаю паскудную деревяшку нахрен, тут как раз удобный край парты под рукой.

Получилось. Ладонь сползла с примагнитившего её дерева, даже не оцарапавшись, и немедленно обрела свободу движений. Не теряя ни секунды, я метнул обнаглевшую палку учебником в другой конец класса, словно хоккеист — завершающий победный буллет.

Класс замолк, на меня уставились десятки удивлённых лиц. Ну да, всё происходило быстро, без лишних движений и криков боли.

— Минерва была права, с вами на уроках не заскучаешь, — небрежным движением Флитвик притянул заброшенный в дальний угол артефакт к себе.

Выражение лица полугоблинского профессора было нечитаемым, но раскаяния в его голосе совершенно точно не наблюдалось.

— Внимание, класс! — обратился Флитвик ко всем. — Сдайте учебные палочки, подведём итоги. Каждый, кто выполнил не менее шести фигур без ошибок, дарит своему факультету по два балла. Три фигуры — один балл.

В той или иной степени, у нас с заданием справились Лонгботтом, Грэйнджер, Патил и Браун. Чистокровные и заучка. Вполне предсказуемо, на Слизерине успешных работ оказалось в два раза больше. Остальные предпочли не высовываться.

— Выполнение правильного жеста — не менее половины успеха в нашем палочковом волшебстве, — назидательно сказал Флитвик. — Именно поэтому весь наш первый месяц мы здесь будем отнюдь не колдовать, а вырабатывать правильный жестовый почерк.

Переждав разочарованный вой, профессор продолжил.

— Увы, молодые чародеи, но прежде чем создавать нетленные поэмы или творить летопись будущей истории, нам нужно научиться выводить буквы в прописях. И чем красивее и тщательнее вы поставите себе почерк в самом начале, тем проще вам придётся в дальнейшей волшебной жизни.

Ничего не имею против такого фундаментального подхода. «Чары» нужно было ставить перед «Трансфигурацией». Тем более удивляет его резвость в моём конкретном случае.

— Однако, чтобы вы почувствовали, что нас ждёт в будущем, сегодня мы освоим наше первое настоящее заклинание, — Флитвик поднял палочку. — «Люмос!»

На кончике палочки профессора загорелся синевато-белый огонёк. Змеи снисходительно улыбнулись. Львы приоткрыли рты в восхищении.

Флитвик подробно рассказал, как кастуется заклинание — простая словесная формула без жеста — упомянул о контрзаклинании «Нокс», пообещал по баллу каждому успешно освоившему световые чары ученику и предложил приступать.

Слизеринцы дружно подняли палочки и сказали «Люмос».

— Пятнадцать баллов Слизерину, — возвестил профессор.

Россыпь ярких огоньков у змеек смотрелась красиво, но являлась прямым вызовом для Гриффиндора. Грэйнджер включила режим пулемётчицы.

— Гермиона, прими добрый совет, — сказал я негромко и дождался её внимания. — Не части. Представь, что у тебя в руках хорошая винтовка, а каждый патрон — на вес золота. Тебя никто не торопит, но каждый твой выстрел должен чему-то обучать и приближать тебя к цели.

— Сам бы и показал пример, если такой умный.

— Мы с Невиллом хотим, чтобы первой получилось у тебя.

Грэйнджер сжала зубы, потом глянула на палочку. Лицо стало отрешённым. Я отвернулся и посмотрел на Малфоя, который пытался стряхнуть свой огонёк с палочки. Отделённый от палочки светляк можно было подвесить над собой или послать осветить тёмный угол, но это требовало продвинутого уровня владения чарами освещения.

— Люмос! — раздалось рядом, и света стало больше.

— Один балл Гриффиндору, мисс Грэйнджер.

— Ты видел?! — трудно сказать, что сияло ярче — огонёк на палочке или сверкающий чайн… ну, хорошо, радостное и потерявшее деловой оскал лицо кудрявой ведьмы. — У меня впервые что-то получилось! Настоящее волшебство. Эта палочка всё лето пролежала на полке, потому что колдовать ею было нельзя. Только книги читать.

— Ты молодец. Теперь погаси светлячок и отработай его вызов до автоматизма. Помни про золотые патроны.

— Один балл Гриффиндору, мистер Лонгботтом, — Флитвик зорко отслеживал происходящее. — И ещё один балл, мисс Патил! Мистер Уизли, бездействие на моих уроках штрафуется отработками, имейте в виду!

— Давай уже, Гарольд, нам нужны баллы! — в девчонку возвращался жадный деловой демон.