Что поделать, не везет мне по жизни с мужиками. Я скрипнула зубами и нахлобучила обруч на извиняющиеся глаза инквизитора. Он еще и виноватого из себя строит! Кто вообще на дне извиняется за свою силу? Святоша! Закатив глаза, я вцепилась в его предплечье и потащила к Буревестнику.

На Тагарту опустилась августовская ночь. Вдоль улиц зажглись газовые фонари, но их свет рассеивался и приглушался в вечном тумане и паре от теплотрасс, обвивающих здания. Квартал озарился характерно алыми вывесками, нервно подмигивающими вьющимся вокруг них астральным эманациям. Все астральное всегда липнет к местам прохода электрического тока.

За вывески цеплялись мальчишки с самодельными ловушками, собранными из вентиляторов и электрофорных генераторов Вимшурста, в которые эманации всасываются легко и быстро. Мальчишки их потом продают за мелочь муниципальным чистильщикам, пренебрегающим своими прямыми обязанностями из-за опаски соваться в трущобы.

Мимо продребезжал полуразвалившийся омнибус. Я проводила его завистливым взглядом. Если бы не святоша, запрыгнула бы на запятки и проехала безбилетником пару улиц. Минут пятнадцать сэкономила бы, не пришлось бы искать обходные пути по вонючим переулкам, где зачастую можно нарваться на перо в печень. Но шагать с приметным зангаосцем на буксире, припадающим на разбитую инсультом левую ногу, напролом через толпу желающих поразвлечься не лучшая мысль.

Одно из убежищ контрабандистов, которое чаще всего использует Барти, располагается под букмекерской конторой, принадлежащей Броневику, как и подпольные боксерские ринги с тотализаторами. Я приветственно кивнула пирату из команды «Буревестника», сторожившему задний вход, и на пальцах объяснила, что веду к его капитану оппозиционера. Бородатый детина в синем авиаторском плаще, указывающем на его военное прошлое, понятливо кивнул и бесшумно скрылся за дверью.

Спустя пару минут я втолкнула туда Хелстрема и спустилась с ним по лестнице в подвал, который в обязательном порядке наличествовал в каждом здании квартала Красных фонарей. Послание возымело свой эффект, встречали нас в полной боевой готовности. Неопытному гостю могло показаться, что в захламленном полутемном помещении сидит лишь Бартоломью за грубо сколоченным деревянным столом на колченогом стуле. Но я прошлась взглядом по грудам тряпок у стен и насчитала по меньшей мере пять дул револьверов, держащих на прицеле инквизитора. Мне стало чуть спокойней. Барти благосклонно мне кивнул, и я сняла с Хелстрема головной обруч.

Он, как и в случае со скальпелем у горла, мгновенно оценил обстановку. Что-то мне подсказывает, что ни один пират, сидящий в засаде, не был упущен кажущимся рассеянным священником. И скорее всего револьверов он насчитал больше, чем мой дилетантский в этих вопросах взгляд.

— Инквизитор Святейшей Енохианской Церкви, магистр Ли Мэй Хелстрем, — он протянул руку капитану воздушных пиратов и безмятежно улыбнулся. — Бывший сотрудник внешней разведки, действующий консультант Инновационного центра Тагартской школы эзотерики и член Лиги антиимпериалистов.

Барти театрально подкрутил ржаво-каштановые усы, хитро покосился на меня и оскалился стальными зубами. Шлепнул ладонями по коленям, поднимаясь, сбросил цилиндр на стол и с хлопком ответил на рукопожатие.

— Капитан Бартоломью Буревестник, капер на службе военно-воздушных сил Контремской конфедерации. Бывший военный авиатор, действующий воздушный пират, контрабандист и с недавних пор террорист.

Я закатила глаза. Эти позеры друг друга стоят.

— Присаживайтесь, магистр Хелстрем, — Барти приятельски хлопнул инквизитора по плечу, указывая на стул напротив. Снова подкрутил хэндлбар и провокационно развалился на стуле. — За срыв встречи оппозиционеров я оправдываться не намерен, так и передайте своим единомышленникам. Я сбил бы тот пассажирский цеппелин даже если бы знал о встрече, это дело принципа. Но вину свою признаю и готов восполнить убытки в полной мере.

— Этого будет более чем достаточно. Если бы Лига объявляла вендетту за каждую сорванную встречу, не осталось бы времени не подготовку революции, — невозмутимо отмахнулся Хелстрем, чем, кажется, прошел проверку контрабандиста на вшивость. — От вас, капитан Буревестник, требуется лишь доставить в конфедерацию посылку и вернуться в империю с ответом от адресата не позднее, чем через месяц. Обязательным условием является немедленное отправление.

— Договорились! — не раздумывая, согласился Барти, а мне только и оставалось, что снова закатить глаза.

Как я и думала, контрабандист сразу встал на сторону оппозиционера. Для него ведь главное подгадить империи, а каким именно образом, его не волнует. Хелстрем достал памятный конверт, чиркнул на нем пару строк и постучал ногтем по надписи.

— Здесь адрес доставки, — он передал конверт контрабандисту и дружелюбно поинтересовался. — Полагаю, угрозы о действиях антиимпериалистов в случае нарушения условий нашей сделки излишни?

— Совершенно, — подтвердил Бартоломью, пряча государственную тайну во внутреннем кармане плаща, и оскалил стальную челюсть. — У нас с вами одинаковые цели, хоть и разные средства их достижения.

Это он намекает на то, что Лига прикрывалась эльфийскими шаманами для организации встречи? Дались же ему эти дикари!

— В таком случае не смею более злоупотреблять вашим гостеприимством, капитан Буревестник, — по-военному коротко поклонился священник и вопросительно обернулся ко мне.

— Мои люди сопроводят вас до промышленных кварталов, магистр Хелстрем, и позаботятся об отсутствии слежки, — вместо меня ответил Барти. — Гайка не слишком компетентна в этих вопросах.

Я могла бы поспорить, приведя в качестве аргумента мои успешные прятки от тайной полиции в течение пятнадцати лет. Но не жертвовать же конспирацией ради самоутверждения? К тому же, чем скорей я расстанусь с Хелстремом, тем лучше.

Как сакраментально говаривал старина Петер Шестопал, фрезеровщик на заводе, где родители работали: «главное вовремя высунуть». Речь тогда шла о пальцах, коих в сумме на двух руках у него осталось шесть, но я решила, что этот девиз неплохо подходит к моей жизни в целом. Ли Мэй мне нравится, но не стоит обманываться. Приятелем инквизитор неучтенному медиуму никогда не станет.

— Я в долгу не останусь, док, — напомнил Хелстрем с неожиданно теплой улыбкой, от которой в уголках чернильных глаз появились морщинки-лучики.

Я подумала, что живость идет ему гораздо больше тоскливой отрешенности, и неискренне улыбнулась, возвращая «Уэбли». Не сообщать же этому святому человеку, что в ближайшие месяцы я буду бомжевать по помойкам, где искать меня среди такого же отребья будет бесполезно.

Проводив взглядом крепкую фигуру, на которой рабочий комбинезон с чужого плеча почему-то сидел не хуже мундира, я устало плюхнулась задом на стол. Слишком много событий для одного выходного дня для одной несчастной меня.

— За этим конвертиком охотится Ллос, — предупредила я Барти, откидываясь на стену и вытягивая гудящие ноги. — Поэтому я залягу на дно на какое-то время.

Контрабандист задумчиво пошевелил усами. Встал, похромал к одной из куч хлама, выудил потрепанный мешок и кинул мне на колени. Мельком заглянув внутрь, я присвистнула. Навскидку отсыпанных мне пяти пачек ассигнаций номиналом в десятку империалов хватит и на покрытие долга констеблю Сьюзену и на вполне сносную жизнь в бегах. Хоть что-то приятное за сегодня.

— Генрика, лети со мной в Контрем, — завел свою любимую шарманку Барти, тяжело опускаясь за стол и доставая из-за пазухи новенькую флягу — мой подарок на недавний пятидесятый юбилей. — Оставаться здесь опасно. Все равно выяснить что-то о той аварии почти нереально. Пятнадцать лет прошло.

Я вытащила из рюкзака бутылку ликера и, не чокаясь, отсалютовала Барти. Приняв на грудь, мы дружно занюхали рукавами и убрали тары. Я возвела глаза к заплесневелому потолку и отрицательно помотала головой. Не могу я уехать. Хотя и не по той причине, которую раз за разом озвучиваю Барти.