Виталина упала на стул:

— Что вы хотите сказать?

— Вам следует поговорить с психологом. Я считаю, случившееся с мамой до сих пор влияет на вашу жизнь. На бессознательном уровне вы чувствуете себя виноватой и по этой причине стараетесь быть идеальным человеком. Свои переживания вы в том числе трансформировали в заботу о Снежане.

— Глупости…

— Пока вы рассказывали, я запросила данные из вашей биографии. В семнадцать лет вы ухаживали за бездомной, в двадцать подрабатывали в больнице — вы занимались самой тяжёлой и непривлекательной работой. Мало того, что выносили утки, меняли подгузники, так ещё и читали безнадёжно больным. В двадцать шесть вы записались в службу волонтёров и насколько я поняла, работаете там до сих пор. С Римской познакомились на выставке хенд мейда. Она там представляла свои работы. Какой-то парень украл повязку для волос с её стенда. Вы стали тем, кто утешал Римскую. Всё верно?

— Нет, — тихо ответила Вита. — Я больше не занимаюсь волонтёрством.

— Почему?

— У Снежанки столько проблем. Она часто звонит и плачется. Я… — Вита осеклась.

— Вы стали её волонтёром, — закончила Александра. — Это неплохо. Но меня волнует один вопрос. Не нагнетаете ли вы со своей заботой? Даже сейчас вместо того, чтобы рассказать о странном сообщении Снежане, вы собираетесь о нём умолчать. Не навредите?

— С чего вы взяли, что я не расскажу ей?

— Вы даже о визите ко мне солгали. А потом придёте домой и расскажете правду?

Виталина молчала.

— Римская мнительная. И вы об этом хорошо знаете.

— Таракан с вами… Вы правы. Я не собиралась ей ничего рассказывать. Зачем зря волновать? Вы разберётесь с маньяком и всё. Снежанка о нём и не узнает.

— Было бы отлично. Но если убийца выберет следующей жертвой её? Странное совпадение. Сначала умирает Васильева, затем пугают вас. Какой следующий шаг маньяка? Вы знаете?

Чурина опустила глаза.

— Предупреждён — значит вооружён. Не слышали?

— И что мне делать?

— Быть честной со своей подругой.

— А если моя честность ей навредит? Как было с мужем?

— Подробнее.

— Как-то раз она позвонила мне и попросила совета. Бывший одноклассник приглашал её встретиться. У них с женой была годовщина, и он хотел ей подарить что-то ручной работы. Жена любила вязаные платья. А Снежанка мастерски делает не только повязки для волос вроде той, что вы видели, но и одежду. На её странице куча нарядов. Но это вы и сами знаете.

— Продолжайте.

— Я убедила её встретиться с одноклассником, ведь в этом не было ничего такого! К тому же покупатель не бывает лишним. А потом… благодаря мне, муж избил Снежану. Я сама видела её лицо, когда мы столкнулись в магазине.

Детектив подняла брови:

— Вы живёте в разных районах. Как же вы столкнулись?

Вита спокойно пояснила:

— Мастера предпочитают выбирать материалы в конкретных местах, а не где попало. Нам со Снежаной понравился один магазинчик, он недалеко от её дома. Мы любим там совершать совместные покупки. Так веселее. В тот раз я поехала забирать заказ и увидела Снежану.

— Ясно. Ангелина тоже там закупалась?

— Нет. Она предпочитала интернет магазины. А нам со Снежанкой нравится и то, и то. Всё зависит от настроения. Иногда хочется не только посмотреть на пряжу, пайетки и прочие штучки, но и пощупать, увидеть вживую. Временами Снежанке и за это влетало от Миши…

— От мужа.

— Да. Он, кстати, вышел из тюрьмы и… — Чурина хлопнула по столу. — А не он ли наш маньяк? Он, знаете, как сильно ненавидел нас с Ангелом?

— До желания убить?

— Не знаю… Но скажите, какой таракан станет поливать жену соком только из-за того, что та не включила вовремя телевизор? Или сломает руку, чтобы проучить за якобы флирт с соседом?

Детектив дополнила свои записи.

Чурина вновь вскочила:

— Чёрт… Он ведь уже начал её изводить! А если его цель она? А нами он её запугивает? Хреновы тараканы… Что же получается?

— Пока получается, что вы до сих пор на взводе.

— На взводе?! Я сейчас расскажу вам про этого чёртова таракана, и тогда посмотрим, кто на взводе!

— Хотите ещё чая? — дружелюбно спросила Александра.

Ответом ей послужил неуверенный кивок.

Портрет Розгина Михаила Дмитриевича выходил определённо мрачным. С каждым словом Чуриной жалость Александры к Снежане и ненависть к её бывшему мужу становились лишь сильнее. За свою работу сначала следователем, а затем частным детективом Селивёрстова познала немало психов. И, к сожалению, по всему выходило, что Розгин — один из них.

Психически неуравновешенный с замашками тирана, Михаил проявлял свою силу, унижая супругу. Его любовь и обожание существовали, словно, в кривом зеркале и каждый раз сильнее и больнее ранили Снежану. Забивали в угол её самооценку, топтали самоуважение. Разрушали личность.

Три года в домашнем плену. Три года в аду, созданном больной заботой и лаской. Три года, осквернивших само понятие любовь.

«Хорошее дело браком не назовут», — расхожая фраза. И теперь она приобретала совсем иные краски.

Брак…

Не семья, не замужество. Брак. Он расползался, будто плющ. Окутывал и душил испарениями особо едкого яда.

Он убивал душу Снежаны. Кислотой выжигая всё то, что когда-то было дорого. То, что она любила.

Стойкая неприязнь и отвращение зарождались в душе детектива, сметая установки на то, чтобы не оценивать подозреваемого субъективно. Но как можно это сделать, если, напившись, Розгин признавался в любви своей жене и при этом называл ничтожеством? Ругал последними словами, стоило ей забыть в магазине его чипсы или купить не те, потому что те на прилавке закончились? Он выбрасывал одежду лишь из-за того, что она просила одеться к её матери понаряднее, ломал вещи, когда ему не нравился её тон или взгляд. Сломал левую руку из-за очередной глупости и грозился тоже сделать с правой, ведь тогда бы жена не могла вязать. Не могла бы делать то единственное, что доставляло радость. Делало хотя бы на пару часов счастливой.

Он раз за разом обижал Снежану, заставляя вновь и вновь глотать слёзы с кровью, а затем, как ни в чём не бывало, словно, осознав, молил о прощении. На краткий миг превращался в того человека, которого Снежана полюбила. Обещал исправиться, стать другим. Говорил, что погорячился и пытался исправить свои ошибки. Ласка, забота, нежные прикосновения. Покой. Розгин мог быть хорошим и заставить поверить жену в себя иного. И она верила, прощала. Плакала, терзала собственную душу, но ничего не могла поделать, как большинство женщин, оказавшихся в подобной ситуации. Жизнь, ставшую кошмаром, Снежана изо всех сил пыталась наладить. Оправдывала мужа. Винила в происходящем себя. А этот мерзавец сидел на её шее и продолжал любить своим отравленным сердцем. Да и было ли у него это сердце?

Было.

Испещрённое язвами жестокости, насквозь прогнившее, оно всё равно любило. Не так, как все.

Так, как умело.

И это, пожалуй, было самым страшным.

Александра понимала, Розгин не отпустит свою жертву, а это, значит, страдания Снежаны ещё не закончились. Её муж вернётся, а она вновь ему поверит. Почему? Потому что комплекс жертвы способен разрушить лишь тот, кто этого желает. И не сам, а с квалифицированной помощью. Детектив не сомневалась, Римской без психолога не выбраться. Знала ли об этом сама Римская? И хотела ли избавиться от своей трагичной роли?

Из практики знакомого психолога и по личному опыту общения с жертвами эмоционального террора — к несчастью — ей, как частному детективу приходилось сталкиваться и с такой грязью — она знала, многие из них настолько привыкли к своему кокону, к иллюзии любви, пускай и совершенно ненормальной, что крайне сложно выходили из привычных условий. Сильные учились заново любить, верить. Жить. Слабые же попросту сдавались.

А Снежана была кем? Борцом или всего лишь собственной тенью?

Из каждодневного ада она вырвалась не сама. Это сделал счастливый случай.