- Нет, нет и еще тысячу раз нет. Говорил это Арине, говорил Вам и повторяю еще раз. Ребенка обеспечу в любом случае. Но жениться на ней? НИКОГДА!

- Но ведь она…

- Пусть делает что хочет. Надо было раньше думать. Особенно Вам. А ее угрозы? Я даже предполагаю, откуда ветер дует. Прознала про наследство и боится упустить шанс? Так я ей и про это сказал. Ничего не получит. А Вас запугивает и заставляет унижаться передо мной. Захотелось красивой жизни? Только не за мой счет. Правда, повторяюсь, материально обеспечу обоих. Нуждаться не будет, но и шиковать не получится.

- А теперь идите домой. Мне больше нечего Вам сказать, - я замолчал. Усталость навалилась до такой степени, что, казалось, будь я в этот момент один дома, свалился бы на диван и уснул мертвым сном. – И будьте уверены, она манипулирует Вашими материнскими чувствами.

- Матвей Дмитриевич, мне домой с таким ответом нельзя. Я боюсь за нее. Так и сказала: «Домой можешь не возвращаться, если не уговоришь…»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я развел руками:

- Послушайте, и что же Вы предлагаете? Уступая капризам своей взбалмошной дочери, хотите заставить меня жениться?!

- Матвей Борисович, а что если она выполнит свои угрозы? Как жить с этим будем? И я, и Вы?

Мой глубокий вздох был ответом на ее вопросы.

- Откуда я знаю, что делать с Вашей сумасбродной дочкой? В психушку ее надо отправить. Пусть там ей мозги вправят. Может, одумается.

- Признаюсь, я и сама думала об этом. У нее просто навязчивая идея – выйти за Вас замуж. Может быть, это из-за беременности?

- Из-за дурости все это. Ведь она прекрасно знает, что я не люблю ее. Да и она вряд ли настолько влюблена в меня. Не верю. Ни одному ее слову не верю. И Вам не советую. Блажит она. Что-то не замечал я у нее суицидальных наклонностей. Наоборот, ей хочется взять от жизни все и сразу.

Не знаю, как эта женщина еще держится. Лично я опустошен. Мечтаю только о том, чтобы за ней поскорее закрылась дверь. И все. И не думать об этих сумасшедших. Иначе я сам сойду с ума.

- Елена Васильевна, - говорю тихо, спокойно, стараясь убедить ее, что пора заканчивать бессмысленный разговор, - ступайте домой. Поговорите с дочерью. Убедите ее дождаться рождения ребенка. А там видно будет…

Едва я заканчиваю фразу, как вся она вмиг преображается. В глазах надежда.

- Нет-нет, - предупредительно охлаждаю ее пыл. – Я ничего не обещаю. Просто надеюсь, что с рождением ребенка у Арины проснется материнский инстинкт. И она выбросит из головы всякую ерунду. Поговорите с ней по-хорошему, постарайтесь донести до ее сознания, что я не смогу жить с ней под одной крышей после того, что случилось с Ксюшей.

- Может быть Вы сами ей все скажете? – в голосе чувствуется страх перед встречей с дочерью. Крепко же та ее запугала.

- Нет уж, избавьте меня от встречи с Ариной. Я не смогу. Опять сорвусь и буду слишком резок. Не получится у нас разговор. А Вы – мать. Она выслушает Вас. И, будем надеяться, поймет.

Перед ее уходом даю визитку.

- Перезвоните мне, как все прошло… когда Арины не будет дома. Хорошо? Да, и еще, если Вы нуждаетесь материально, то обращайтесь. Я помогу, если что…

- Нет, что Вы… ничего не надо. Извините.

Низко опустив голову и пряча глаза, несчастная женщина, наконец, уходит.

Осадок остался тяжелый. На душе неспокойно. Кто знает, что еще придумает эта ненормальная…

После ухода Елены Васильевны я никак не мог успокоиться. Застрял на жалости к ней. По сути, она сама содействовала всем бедам, которые обрушились на ее семью. И на меня. Поэтому жалость моя была необъяснима. Но сегодня мне показалось, что она искренне раскаивается. Наконец-то поняла, что за штучка ее дочурка.

Арина же по-прежнему вызывала жгучую ненависть. Жалости к ее плачевному состоянию, о котором упоминала Елена Васильевна, не было. Ну вот ни капельки. Я все еще пытался понять, что же заставило Арину оказаться в моей постели и так упорно бороться за меня. Зависть к сестре, меркантильность, алчность? Скорее, всё вместе.

Единственное, чего она, по-моему, не испытывала, так это любви. Черствое сердце, неконтролируемая агрессивность и наглость. В этом вся она.

А я? Что это вдруг взялся всех судить. Сам тоже не ангел.

Без моего участия этой жуткой истории просто не случилось бы. И Ксения была бы сейчас со мной…

На этой сурово-справедливой мысли мой мозг отключился. И я провалился в сон.

Именно провалился в него. Это было очень необычно. Я впервые видел сон. Да-да. Раньше я не верил людям, рассказывающим о своих сновидениях. Считал это фантазиями. Правда, знал версию о том, что все люди видят сны, но не все их запоминают. Видимо, я относился к последней категории.

Как бы там ни было, но ночью мне приснился не просто сон, а жуткий кошмар. Прямо фильм ужасов! Проснувшись, я еще долго пытался сообразить, где кончается сон и начинается действительность. Наконец, убедил себя, что привидевшееся мне, было всего лишь сном.

Начался этот кошмарный ужастик достаточно красиво. Перед моим взором возникла огромная комната. Убранство ее буквально кричало о роскоши. И во всем этом шикарном великолепии я восседал в огромном кресле, напоминающем своеобразный трон. Эдакий султан, правда, не окруженный наложницами.

Вдруг одна появилась, ослепив меня красотой своего практически обнаженного тела. Интимные места прикрывали тончайшие полоски ткани. Тело источало восхитительный аромат, от которого слегка кружилась голова. Но это было очень приятное кружение.

Она плавно двигалась в такт легкой убаюкивающей музыки. И танец ее завораживал изяществом, неповторимой грацией и удивительными движениями, воплотившими в себе нечто среднее между стриптизом и танцем живота. Он будил во мне сладострастное желание. Но почему-то естественное физическое возбуждение вскоре уступило место непреодолимому желанию рассмотреть лицо восхитительной нимфы.

Однако струящиеся по плечам волны волос ниспадали и на ее лицо. Постепенно это стало меня раздражать. Я решительно поднялся с кресла и направился к ней, движимый одним желанием – откинуть локоны и рассмотреть, кто эта соблазнительная прелестница.

Но стоило приблизиться к ней, как ее плавный завораживающий танец превратился в стремительное кружение вокруг меня. Дурманящий аромат, исходящий от нее, по-прежнему кружил голову. Только дышать становилось все труднее.

По мере того, как она, подобно вихрю, продолжала кружить вокруг меня, я стал ощущать на себе невидимые путы, сковывающие мое тело. Затем при каждом взмахе ее прекрасных рук в воздухе стали появляться тончайшие нити – паутинки. Вся комната постепенно превращалась в одну огромную паутинную сеть. Она медленно обволакивала и меня, лишая возможности пошевелиться.

И вот я уже весь опутан паутиной, ставшей вдруг липкой и мерзкой. Пытаюсь разорвать ее. Но она достаточно прочная, поэтому мои усилия тщетны. Благоухающий аромат сменяется удушливым смрадом. Мне трудно дышать. Я уже почти задыхаюсь.

А восхитительная нимфа все кружится. Сначала она сопровождала свой танец веселым нежным смехом. И, наконец, захохотала во весь голос, издавая при этом хриплые злые звуки, напоминающие рык хищного животного.

Понимая, что мне грозит неминуемая гибель, я напрягся, рванулся, чтоб разорвать мерзкую липкую сеть, но эта мерзость плотно налипала на руки. А все новые нити мгновенно заполняли малейший образовавшийся прорыв.

- Это конец, - подумал я, осознав свое бессилие перед злой непонятной силой, и… проснулся в холодном липком поту.

- Ндааааа, - единственное, что я мог произнести, когда пришел в себя. – Не позавидуешь чудакам, которые умудряются каждую ночи погружаться в сновидения. Бедолаги. Эдак и со страху помереть можно. Просто задохнуться. Прямо во сне. Ага. Я вот вроде не из робкого десятка, а ощущения испытал такие жуткие, что и вспоминать не хочется.