Таких сверхсрочников в Советской армии была уже не одна сотня. От своего начальства Ядвига слышала, что украинские сверхсрочники, случись война, охотно перейдут на сторону противника (если, конечно, это будут американцы: к ним они поступят на службу, потому что у них и денежные оклады выше, и после контракта можно будет ехать на жительство в любую страну мира, — с долларами везде примут).

И еще — Ядвига слышала, — кто-то в Москве подыгрывает противнику: Россию, случись серьезная заваруха, защищать будут контрактники. Молодые солдаты отсидятся в казарме — за год они не успеют ничему научиться, разве что мыть полы и на плацу собирать окурки. Их, как военнослужащих, освободят от самообслуживания: грязную работу, не связанную с боевой подготовкой, будут выполнять гражданские лица.

Услышав такое реформаторское предложение от высокого армейского чиновника, Ядвига усмехнулась: «Контрактники им навоюют! В армию они поступили деньги зарабатывать, и нет им смысла подставлять себя под пули».

С Гуменюком все было ясно (службой он всегда тяготился), а вот то, что он женился, к тому же на схиднячке, у Ядвиги никак не укладывалось в голове.

Рассыпалась команда единомышленников пана Шпехты. И сам он куда-то исчез. Наверняка не в Англию. Там чеченские боевики его достанут и спросят, почему ухудшилось качество материала, который Западная Украина поставляет в Чечню.

Да, в мире что-то менялось. Вроде и деньги наемникам платили исправно, и сурово наказывали снайперов за промахи, но война повернула не на пользу Ичкерии.

Когда-то народам Северного Кавказа много обещали нацисты. Старики помнили, как в годы войны с неба спускались немецкие десантники. У них были письма от земляков, перешедших на сторону Германии. В письмах сообщалось, что скоро Германия освободит Кавказ от большевиков. У мусульман будет свое мусульманское государство. Не освободила. И мусульманского государства не появилось, да и той Германии не стало, а кто обещал их освободить, оказались на виселице…

От военного времени осталось разве что спрятанное в горах оружие… Но для современной войны оно безнадежно устарело.

Ходили слухи, что Америка скоро поставит перед ООН вопрос об отделении Северного Кавказа от России, так как русских там уже почти не осталось: кто-то, предвидя кровавые события, загодя выехал, за бесценок распродав свое имущество; кто не успел, тех выбрасывали из квартир, как в пятидесятые годы поступали с кавказцами, выселяя в Сибирь и Среднюю Азию за сотрудничество с немецкими оккупантами. Кто пытался протестовать, тех называли неверными. А с неверными теперь поступают, исходя из обстановки…

Страны Запада обещали поддержать народы Кавказа деньгами и, конечно же, оружием. В черноморских портах, в частности в Батуми и Поти, уже появились корабли НАТО.

Пан Шпехта объявился в Грузии. Об этом Ядвига узнала случайно, когда в очередной раз посетила стрельбище. Молодой инструктор, смуглый, как румынский цыган, был немного знаком с Корниловской. Он знал только то, что Ядвига — мастер спорта, но не знал, из каких краев она вернулась. Заметно было, что время провела не в санатории — заметно постарела: большие ореховые глаза утратили блеск, будто запылились.

— Хотите заработать доллары? — предложил инструктор. — Есть по вашей специальности приятная работа. Надо будет съездить на месяц-полтора в одну виноградную республику.

— Это куда же?

— Томить не буду — в солнечную Грузию. Там загорает пан Шпехта.

«Ах, вот он где! — наконец-то узнала Ядвига и предположила, что через него она выйдет на Соломию. — А может, Соломия уже там? Варнава Генрихович умеет заманивать. Но если она там, как ее оттуда вызволить?»

Об этом прямо не спросишь, а следовало бы…

Попробовала узнать окольным путем…

— Вам знакома Соломия Кубиевич?

— А кто она?

— Лейтенант национальной гвардии. Мастер спорта.

Солдат долго молчал, не зная, как ответить. Признался:

— Есть такая спортсменка. Но я с ней не встречался. Я тут недавно. Уже до меня наши стрелки выехали в Грузию. Может, и она среди них?

— На заработки в Грузию — с каких пор?

— Америка их толкает на войну с Россией. Передала новейшее оружие, которого нет в России. Американские советники уже давно в Тбилиси пьют ркацители. Так что победит Грузия. Отберет у русских все Черноморское побережье. Русским оно уже и не нужно. У них достаточно побережья в полярных широтах.

— А что русские?

— Не знаю… У нас были схидняки. Мертвеца привозили. Мы спрашивали: одолеет ли Грузия Россию?..

Что-то отвлекло солдата, и он опять замолчал, к чему-то прислушиваясь.

— И как они вам ответили, схидняки эти? — допытывалась Ядвига и сама уточняла: — Грузины — это рой кавказских пчел!

Солдат хохотнул:

— Вот схидняки и сказали, что из этого роя не получится ничего… Только они сказали точнее.

— И вы им поверили?

— Схидняки все-таки…

Ядвига пожалела Шпехту: а вдруг война? Варнава Генрихович уже далеко не в том возрасте, когда можно прятаться в руинах Карфагена, он сам руина, и если при нем Соломия, то и она пострадает. Соломия — давняя подруга, за все годы не было случая, чтоб она покривила душой. И хлопца для жизни выбрала не испорченного демократией. Ей повезло: Миколу лепила еще советская власть. У той власти было далеко не все плохое. Она учила ненавидеть и любить. А любовь с ненавистью часто на крови замешаны…

Ядвига не переставала завидовать Соломии — любит она Миколу, как и он ее. А красиво и верно любить дано далеко не каждому. Но кому дано, тот быстрее согласится умереть, чем отказаться от любящего сердца. Где-то она вычитала, что любовь — большая и светлая, настоящая — и в старости не тускнеет.

Олег Белоконь, известный в штабе армии как майор «Два нуля», прибыл на передний край в четвертом часу. Накинув на плечи легкий бушлат, какие здесь носят (чтобы не выделяться) и рядовые, и офицеры, надел каску, услужливо предоставленную капитаном-контрразведчиком. Каска была несколько великовата — на зимнюю шапку.

— Товарищ майор, ремешок затяните потуже, — посоветовал капитан. — Бывает, что снайпер ударит по каске вскользь — каска уже на затылке, а пуля снайпера-напарника летит в незащищенную голову.

— Шутишь, капитан, — улыбнулся майор. Рассказ был похож на очередную солдатскую байку.

— Это изобретение снайпера Зайцева. Был такой защитник Сталинграда. Боевики Ичкерии — ученики прилежные. Все лучшее из советского опыта берут на вооружение. И в чем-то нас переигрывают. Чеченцы — это же азиаты с европейскими мозгами.

— А безнадежную войну затеяли.

— Войну, товарищ майор, им навязали.

— Но почему не вдолбили в головы, что такие войны — это самоистребление народа? При встрече с ними вы их об этом спрашиваете?

— Отвечают, как их учили. А учили их целиться и нажимать на спусковой крючок. Мальчишки эту науку усваивают быстро, с детсадовского возраста. У девчонок лучше получается взрывное дело.

— Они что — фанатики?

— Вполне возможно.

— Но и фанатики прозревают.

— Только с ними, товарищ майор, возни много. Вы не подумайте, что с перебежчиками мы не работаем. Они идут потоком. Здесь почти каждую ночь — движение!..

— А украинки сами тропинку нашли? — вернулся майор к интересу, ради чего прибыл на передний край.

— Проводник — наш человек, — сказал капитан.

— Надежный?

— Вполне.

— Вы его поощрили?

— Он работает не за деньги. Для него и доброго слова достаточно.

Майор с таким утверждением не согласился.

— Моральное вознаграждение, — говорил он, — в сочетании с материальным никогда не повредит. Ведь он рискует жизнью, когда ведет к нам людей по минному полю…

— Показывайте вашу тропинку.

Разговор происходил в траншее, перед капониром. Над грудой камней время от времени поднималась стереотруба. Офицеры знали: на противоположном склоне горы с рассвета до заката, невзирая на любую погоду, терпеливо дежурят ичкерийские снайперы, среди них есть и наемники, хорошо знающие местность.