Допустим, я прав и мое возвращение в университет не просто условие в договоре, одно из многих, а нечто большее. Что тогда? Как к этому, если мои предположения начнут подтверждаться, должен относиться я? Трудно сказать. Есть свои плюсы и минусы.

С одной стороны имеются положительные моменты. Если довериться патриарху, пойти у него на поводу и не брыкаться, я вполне могу стать зятем императора. За принцессу наш клан получит огромное приданное, а заодно появится дополнительная гарантия того, что имперский род не станет нам вредить. По крайней мере, в ближайшие десятилетия. Да и самим Рюриковичам это пойдет только на пользу и заметно укрепит их власть.

А с другой стороны мне это не нравится, потому что никто не поинтересовался моим мнением. Не посчитали нужным или решили, что я еще слишком молод и глуп. Как там Максим Петрович сказал? Во мне «много юношеского максимализма»? Возможно. Однако я не вижу в этом ничего плохого. Схватил вора? Отруби ему руку. Поймал кого-то на откровенном вранье? Не верь ему больше. Встретил врага? Убей, эту сволочь! А Максим Петрович пытается плести интриги и выстраивать долгосрочные планы. Вот только зря он это делает. Там, где наш патриарх обучался, старый Веденеев преподавал. Поэтому всегда есть опасность того, что нас просто обманывают и имперцы ждут следующего удобного случая, чтобы нанести по клану Хортовых смертельный удар.

Вот такие мысли крутились в моей голове. Однако, в конце концов, я устал вести интеллектуальную битву с самим собой. Правду, если патриарх действует в связке с императором, мне никто не скажет. А если я попытаюсь задать Максиму Петровичу прямой вопрос, он придумает правдоподобную отмазку и скажет, что я надумал много лишнего. Поэтому, будь, что будет. Стану действовать по обстановке. В Москву поеду, но больше ни на кого оглядываться не стану. Оторвусь по полной, с драками, поединками, веселыми девками и кутежами. В прошлой жизни вдоволь повеселиться не дали и юность мою угробили, зато в этой погуляю так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

Определившись с дальнейшими действиями, я покинул библиотеку и дальше вечер покатился по привычной колее. А на следующий день позвонила Анна Федоровна и пригласила сопроводить ее на аукцион. Что я с радостью и сделал.

Честно говоря, представляя себе современные аукционы, я полностью полагался на кинофильмы и книги. По этой причине, когда мы приехали в Ростов и вошли в Торговый дом братьев Морозовых, ожидал увидеть роскошный зал, подиум с аукционером, редкие товары баснословной стоимости и потенциальных покупателей, солидных людей с табличками в руках. Но все оказалось гораздо проще. Обычное помещение, вроде небольшого кинотеатра. Всего десять покупателей, включая нас. И выставленные на продажу предметы из Отстойника: холодное оружие, черепа монстров, простенькие артефакты, монеты и грубые украшения. Так что я был разочарован и ничего не приобрел. А вот Анна Федоровна нашла кое-что интересное, слитки серебристого металла, которые купила за две тысячи рублей. И когда торги закончились, мы пообедали в кафе, поговорили обо всем и ни о чем, а затем вернулись домой.

15.

История локации, в которой я оказался во время очередного рейда в Отстойник, на начальном этапе мало чем отличалась от историй миллионов других осколков иных миров, оказавшихся в этой странной реальности.

Был город. Произошел катаклизм и от него остался кусок микрорайона, четыре жилых пятиэтажных дома, парк и часть какого-то военного завода. Кусок территории оказался оторван от своего погибающего мира и уцелел. В первую очередь за счет того, что микрорайон был построен на месте захоронения героев древней битвы. Об этом знали археологи, которые убеждали чиновников не возводить на костях дома, а отдать территорию для раскопок. Но их никто не слушал, город расширялся, и требовались новые жилища. Целесообразность победила и про древнее захоронение благополучно забыли. А после Апокалипсиса, когда локация перенеслась в Отстойник, сначала об этом никто не думал. Людям было все равно. Главное — в локации относительно безопасно. А потом им повезло в том, что нашелся вождь, который смог их организовать. Это был офицер, который оказался в локации не один, а вместе с несколькими вооруженными солдатами. Он осмотрелся и быстро сориентировался, а потом взял на себя руководство выжившими и создал отряд ополчения. По мере сил он и его бойцы отстреливали забредающих из соседних локаций монстров, добывали продовольствие, вели разведку и руководили строительством вокруг поселка стены. А потом, захватив в плен одного системщика, допросили его и смогли понять, благодаря чему существуют их локация.

Первый вождь погиб через несколько лет. В темном переулке неизвестный злоумышленник раскроил ему ломом череп. Поселение, которое к тому времени уже стали называть Оплотом, осталось без руководителя, и началась борьба за власть. Имелось несколько претендентов и люди были готовы убивать соперников. Но, к счастью, обошлось без жертв. Самые умные и сильные договорились между собой, смогли выдавить тех, кто пришелся не ко двору, и образовали Совет.

Шли годы. Люди привыкали к новым жизненным реалиям и адаптировались. Поселок понемногу разрастался, и происходили разные события, как плохие, так и хорошие. Рождались дети. Болели и умирали старики. Нападали бандиты и монстры. Однако, худо-бедно, поселок существовал. Стену достроили. В безопасной зоне стали выращивать грибы и даже какую-то неприхотливую живность, больших тараканов и всеядных молочных слизней. Появлялись системщики, вроде меня, и они воспринимались, как основные враги. По этой причине их старались уничтожить сразу, не считаясь с потерями. Группы охотников и вольных бродяг выходили в соседние локации, отстреливали диких зверей, грабили соседей и тащили в Оплот хабар. В том числе и реликвии с элементами святости. Поэтому локация постоянно расширялась.

Со временем Совет отошел от дел, ибо появился новый авторитетный вожак, проповедник Мошан, который развел жителей поселка на религию и задурил им головы. Он стал главой Оплота и поначалу жизнь при нем заметно улучшилась. Население росло, а боевики поселка, наслушавшись речей своего лидера, без страха совершали все более дальние рейды и стали добывать не только необходимые ресурсы, продовольствие и реликвии, но и захватывать рабов.

Оплот богател и, можно сказать, что все было хорошо. Однако в какой-то момент, пару месяцев назад, когда боевики в качестве трофеев притащили в поселок очередные реликвии, у проповедника резко поехала крыша, и он стал продвигать в массы суицидальную пропаганду. В общем-то, ничего нового. Кто читал Екклесиаст, тот может вспомнить знаменитые слова: «Из праха вышли и в прах возвратимся» или «Все суета сует, тщета и ловля ветра». Ну и прочее подобное: «Жизнь — боль и страдания», «Лучшая жизнь только после смерти», «Бороться грешно и бесполезно», «Смерть близка и она принесет избавление» или «Мы в аду и обретем покой, когда пройдем жестокий обряд очищения и все умрем». А поскольку проповедник Мошан обладал даром убеждения и непререкаемым авторитетом, ему верили и к нему прислушивались. После чего народ опустил руки. Матери переставали кормить детей, а отцы пьянствовали. Воины прекратили ходить в походы. Домашние животные погибли от голода. А когда в поселке начался пожар, его просто никто не стал тушить. Люди погрузились в апатию и хотели только одного — как можно скорее умереть. Незримая черная пелена из боли, отчаяния, бессилия, депрессии и тоски, опустилась на Оплот, и поселение стало вымирать.

Об этом я узнал от местного жителя, которого обнаружил невдалеке от стен. Это был крепкий мужик, который сидел на невысоком холмике, пил из глиняного кувшина брагу и с полнейшим равнодушием смотрел на серое небо Отстойника. А когда я прекратил задавать ему вопросы, он попросил его убить. Ну а мне чего? Исполнил его просьбу и без мучений, ударив всего один раз ножом в сердце, отправил его туда, куда он так стремился, на перерождение.