— Чем больше он делает для Джетта, тем большую угрозу ты чувствуешь, но это не имеет ничего общего с тем, что на самом деле тебе насрать на Джетта. Потому что ты знаешь, чем больше Джесси делает, тем больше он выполняет свое обещание.

— Его обещание? Он оставил тебе чертово письмо, Хейден. Не мог высказать тебе в лицо свою слезливую историю и, черт возьми, точно не мог этого сделать до того, как у тебя появился Джетт, потому что знал, что это чушь собачья. — Лейн качает головой. — Он думал, что, если поймает тебя, когда ты будешь наиболее уязвима, возможно, ты действительно поведешься на это. И я, блядь, не могу поверить, что ты сейчас на это купилась.

— Это даже не имеет смысла, Лейн! Почему его письмо должно быть последней отчаянной попыткой убедить меня в том, чего он не хотел? Джесси никогда не лгал мне! Никогда не использовал меня, чтобы получить то, чего хотел.

— О, и я это сделал, да? — Его ноздри раздуваются, когда он выходит из себя. — Из-за чего ты на самом деле злишься? Того факта, что я взял письмо, или того, что это держало тебя подальше от него?

Эмоции захлестывают меня, и мои руки снова сжимаются в кулаки.

— Я доверяла тебе. После всего, через что мы прошли, я доверяла тебе, а ты предал меня.

— И ты никогда не говорила мне, что, черт возьми, любишь его.

— Не в этом дело!

Его глаза расширяются

— Ты даже не собираешься отрицать это, не так ли? Ты полюбила его после двух гребаных недель. Еще до того, как ты узнала, что беременна.

— Я…

— Мы были вместе два с половиной года! — Он вскидывает руки в воздух, лицо красное. — Как, черт возьми, ты думаешь, это заставило меня чувствовать?

— А как ты думаешь, что я чувствовала, когда ты мне изменил!

— Мне было насрать на нее! — рычит он.

— Это не имеет значения! — Слезы текут по моему лицу. — Ты не должен злиться, что у меня было что-то с кем-то другим, пока мы были порознь!

— Может, и нет. Но в ту секунду, когда ты вернулась ко мне, беременная его гребаным ребенок, это изменилось. — Лейн стискивает челюсти. — Я знал, что ты хотела его. Знал, что ты все бы отдала за то, чтобы он, черт возьми, захотел тебя вернуть, но тот этого не сделал, Хейден. Он этого не сделал, и единственная причина, по которой тот сказал, что сделает это, заключалась в том, что он чувствовал себя обязанным.

Он кивает на конверт.

— Это письмо было не чем иным, как признанием того, что тот, наконец, пожалел, что испортил тебе жизнь. Поверь мне, детка, если бы он действительно хотел тебя, он бы боролся за тебя с самого начала.

— Не говори о том, что Джетт испортил мне жизнь, — киплю я. Но это… это дерьмо с Лейном. Эта игра, в которую он играл…

Лейн может заботиться о Джетте, но он никогда не полюбит его так, как я думала, и теперь я знаю почему.

Если я и облажалась в том, что касается Джетта, так это из-за того, что оставила его в такой ситуации. Держась за то, что, как я уже давно знала, не сработает.

Сняв кольцо, я кладу его на стол и высоко поднимаю дрожащий подбородок.

— Я больше не могу…

— Просто так, да? — Лейн фыркает. — У тебя есть хоть малейшее подозрение, что ему на самом деле может быть не наплевать, что мы закончили.

— Это не имеет никакого отношения к Джесси.

— Нет, детка, это имеет самое прямое отношение к нему.

ХЕЙДЕН

— Черт возьми! — Сидя со скрещенными ногами на детской кровати, Ханна прикрывает рот обеими руками. — Не могу сказать, что удивлена, но черт возьми.

Я вытираю слезы и хмурюсь.

— Что значит «ты не удивлена»? Потому что это не укладывается у меня в голове.

Она опускает руки на колени и вздыхает.

— У меня было ощущение, что с Джесси у тебя что-то большее.

— Я говорила, что у меня были чувства…

— Я говорю о чувствах с его стороны, Хэй. — Она сжимает губы в легкой улыбке и заправляет прядь светлых волос за ухо. — На самом деле, оглядываясь назад, я думаю, что это довольно очевидно.

— Ханна, ты серьезно? Почему ты ничего не сказала?

— Потому что ты была непреклонна в том, чтобы наладить отношения с Лейном. Я хотела поддержать твое решение.

— Хан… — Грустный смех вырывается из моего горла, когда я чуть крепче прижимаю подушку к груди. — Я ценю это, но ты моя сестра. И рассчитываю на то, что ты скажешь мне все как есть, независимо от того, хочу я это слышать или нет.

— Ты была беременна.

— Еще больше причин рассказать мне!

Она сжимает мое колено, спрятанное под одеялом, в которое я была закутана с тех пор, как появилась на пороге дома моих родителей прошлой ночью.

— Послушай, мы могли бы сидеть здесь весь день и размышлять о прошлом, но это ничего не изменит. Что сделано, то сделано. Мы должны выяснить, что ты собираешься делать сейчас.

Огромный ком сдавливает мою грудь, пока не становится трудно дышать, но я проглатываю его.

— Что я могу сделать? Прошло четыре года.

Темные глаза Ханны внимательно изучают мои, прежде чем схватить меня за руку.

— Ты хочешь, чтобы я была честна с тобой, поэтому мне нужно, чтобы ты сделала то же самое. — Она переплетает свои пальцы с моими. — Что сейчас болит больше всего?

Чувство вины, которое кипело у меня под кожей последние восемнадцать, или около того часов, начинает гореть, и я неловко ерзаю под одеялом. Мне должно быть больно от того, что Лейн предал меня, и мне больно. Мне должно быть больно, что доверие, которое я с таким трудом восстановила, снова пошатнулось, и мне больно. Но что ранит больше всего, о чем я не могу перестать думать с тех пор, как прочитала его слова, это осознание того, что Джесси тоже что-то чувствовал. И я не знала об этом.

— Я не могу перестать думать о том, что для Джетта все могло быть по-другому, — признаюсь я, и боль в моей груди становится все глубже.

— Не делай этого, — мягко говорит она, поглаживая большим пальцем мои костяшки. — Не делай это из-за Джетта.

— Но речь идет о нем. Это все из-за него. — Горячие слезы снова текут по моим щекам, и я позволяю им упасть. Мое сердце слишком болит, чтобы сдерживать это.

— Нет, милая. — Она качает головой, ее глаза полны сочувствия. — Это касается тебя и Джесси. Вы можете делать что-то для себя. Ты ведь знаешь это, верно?

Ага. В последний раз, когда я сделала что-то для себя, я влюбилась в того самого парня, о котором шла речь.

— Это я, Хэй. — Она натягивает улыбку, которая, я уверена, должна меня успокоить, но вместо этого она усиливает мое чувство вины. — Ты можешь на несколько минут снять шляпу мамы и побыть женщиной Хейден, и, клянусь Богом, я не буду тебя за это осуждать.

— Я даже не знаю, кто она теперь. — Я прогоняю новые слезы и шмыгаю носом.

Все, что я делала последние четыре, почти пять лет, было сделано ради Джетта. Решение создать стабильную жизнь с Лейном, хотя у меня все еще были проблемы с доверием, дом, который мы купили вместе, изменение в моей работе, чтобы я могла чаще бывать дома, чем в отъездах…

— Ты знаешь ее. — Она протягивает руку и приподнимает мой подбородок. — Это она вчера прочитала то письмо.

Внезапная, колющая боль пронзает мою грудь, и я зажмуриваю глаза, сдерживая боль.

Ханна права, и это часть причины, по которой я сейчас чувствую себя такой чертовски виноватой.

Конечно, я представляла, как изменилась бы жизнь Джетта, если бы у него были и я, и Джесси, но я также представляла, каково это — иметь Джесси для себя.

Прошло много времени с тех пор, как я позволила себе это, но вчера «что-если» пришло так легко.

Каково это снова проводить с ним время. Говорить, смеяться и просто быть теми Хейден и Джесси, которыми мы были те пару недель, и даже во время летних встреч до этого.

Но я также позволила себе подумать и о том, что было бы, если бы у нас было больше.

Просыпаться с ним по утрам.

Целовать его на прощание каждый раз, когда мы расстаемся на целый день.