Эта близость. Мы стоим в футе друг от друга. Ближе, чем за последние пять лет… когда мы провели чертовски много времени гораздо ближе, чем сейчас.

— Спасибо, — тихо говорю я. — Это очень мило с твоей стороны.

— Наверное, тебе следует открыть подарок, чтобы знать наверняка. — Джесси снова подмигивает мне своими глазами цвета океана, и я сглатываю странное чувство, расцветающее в моей груди, затем начинаю раскрывать подарок.

В мгновение ока снимаю последний слой, и вижу большой розовый камень. Вернее, это красивая ступенька розового цвета, изготовленная из бетона. Она украшена цветами, которые сделаны из глянцевых черно-белых камней, и отпечатками маленьких ручек Джетта. Его имя написано сверху, а год — снизу. А еще нарисована комета.

— Боже мой. Это…? — Перевожу свой взгляд на Джесси, который смотрит на меня с мальчишеским очарованием и пробуждает давние воспоминания.

— Мне просто пришла эта идея в голову, и я решил ее осуществить, — признается он. А затем говорит более интимным тоном.

— Никто не должен знать, что это значит, кроме нас.

И я понимаю, почему меня волнует тот факт, что он может с кем-то встречаться.

Джесси, возможно, никогда и не был по-настоящему моим, но однажды он подарил мне часть себя, которой я не хочу делиться ни с кем другим.

Когда я узнала, что беременна, у меня не было сомнений, что Джесси примет вызов, который стал нашей жизнью.

Но я не ожидала этого.

Не ожидала, что Джесси останется моим другом. Или что он будет так сильно уважать меня в качестве родителя. Или что будет помнить о Дне матери и сделает мне подарок своими руками.

Мысль о том, что Джесси будет делить все это с кем-то еще?

Я ненавижу ее.

Тот факт, что я помолвлена с другим мужчиной?

Не меняет того, как сильно я ненавижу мысль о Джесси с кем-то другим.

— Я-я не знаю, что сказать. — Дрожащими пальцами пробегаю над каждым элементом камня, задерживаясь немного дольше на маленьких пальчиках сына и, конечно же, на падающей звезде. — Мне безумно нравится.

Наклоняюсь и притягиваю Джетта для объятий.

— Спасибо, дорогой. Это лучший подарок на День матери.

Джесси же я могу только улыбнуться, так как слезы быстро наворачиваются на глаза.

— Спасибо.

Джесси кивает в сторону дома, сглатывая ком в горле, как будто этот момент тоже застал его врасплох.

— Не за что. Хочешь, я пока положу ступеньку на крыльцо?

— Да, пожалуйста. — Мы с Джеттом следуем за Джесси, и он ставит ступеньку на столик, за которым я пью кофе по утрам. — Вы прекрасно провели время вдвоем. На самом деле, думаю, завтра первым делом мы разместим ее в саду. Что скажешь, милый?

— Ага. — Джетт кивает, и вдруг его глаза широко распахиваются. — Ой-ой.

— Что случилось?

— Мне нужно на горшок!

— Ну, иди в дом, глупыш! — Шлепаю сына по попке, когда он торопливо уходит, оставляя за собой входную дверь открытой.

— Почему Джетт так быстро взрослеет? — Вздыхаю. — Я имею в виду, мы не можем просто приостановить его рост на некоторое время?

Джесси тихо смеется.

— О, да. Ты все еще думаешь о том, чтобы отдать его в детский сад этой осенью?

— Конечно. Социализация пойдет Джетту на пользу, и я думаю, что тот более чем готов. Он писал бы свое имя весь день, если бы мог.

— Неплохо. — Джесси улыбается. — Мне нужно для этого что-нибудь сделать? Подписать документы или что-то в этом роде?

— Нет, но надо будет пойти в школу, при которой находится сад через несколько недель, когда закончится учебный год. Можешь пойти с нами, если хочешь.

Джесси кивает.

— Конечно.

— Я имею в виду, может, у тебя куча работы, не чувствуй себя обязанным. Она ничем не будет отличаться от любой другой школы.

— Да, но это школа, в которую собирается пойти наш ребенок.

Боже, как он говорит «наш ребенок»…

С трудом сглатываю и сцепляю руки перед собой.

— Супер. Буду держать тебя в курсе.

— Пожалуйста. — Джесси долго смотрит мне в глаза, отчего у меня во рту пересыхает.

Не задумываясь, облизываю губы и, когда его голубые глаза прослеживают за моими действиями, прикусываю губу, чтобы не сделать этого снова.

— Я не сказала тебе спасибо.

— Вообще-то сказала.

— Ой. Извини. — Мои щеки заливает румянец, и я так часто моргаю от волнения, что буквально чувствую, как мои ресницы касаются щек. — Думаю, сегодня солнце светит слишком сильно.

— Ты немного порозовела. — Джесси протягивает руку и проводит пальцами по моей скуле. — Также немного горячая.

Не могу сделать вдох. Я определенно перегрелась, но уверена, что это никак не связано с солнцем.

Осознаю, что прошли годы с тех пор, как Джесси прикасался ко мне, и мне это нравится гораздо больше, чем я имею на это право.

Это не мешает мне протянуть руку и обхватить пальцами его запястье, где его кожа покрыта татуировками.

— Джесси…

Его взгляд падает на наши соединенные руки, и мышцы на его шее напрягаются, когда он сглатывает. Между нами напряжение… треск в воздухе…

А затем звук тормозящих шин на подъездной дорожке прерывает момент, и я опускаю руку, в то время как Джесси делает шаг назад.

Он проводит рукой по лицу и прочищает горло, словно собирается что-то сказать, но вместо этого на улицу выбегает Джетт.

— Эй, малыш, подойди, обними меня, — бормочет Джесси. Когда Джетт прыгает в его объятия, наши взгляды снова встречаются, и я отворачиваюсь.

То, что только что произошло между нами, вероятно, не должно было случиться. Их любовь друг к другу также является моей слабостью, и, если судить по последним минутам, это не единственная моя слабость.

Лейн подходит с большой папкой в руках и настороженно улыбается.

— Джетт, приятель, ты вернулся домой? — Лейн протягивает руку и игриво толкает ногу сына, но тот вместо ответа зарывается лицом в шею Джесси.

— Привет, мужик, — говорит Джесси, немного напряженно. — Как обстоят дела с инвестиционным бизнесом в наши дни?

— Не жалуюсь. — Лейн усмехается, его рука свободно и, возможно, немного собственнически обхватывает мою талию.

— Рад слышать, — отвечает Джесси, но его внимание снова возвращается к Джетту. — Мне пора идти. Скоро увидимся, хорошо?

Джетт кивает, и я не могу не заметить, как его маленькие кулачки сжимают футболку Джесси.

— Люблю тебя, папочка.

— Я тоже тебя люблю. — Джесси чмокает его ухо, и маленькое тельце Джетта вздрагивает от безмолвных эмоций.

Я не могу смотреть на то, что будет дальше. Не могу смотреть, как он опускает Джетта. Не могу смотреть, как Джесси ерошит свои волосы, как всегда. Не могу смотреть, как Джесси уходит, а наш маленький мальчик сидит на ступеньках крыльца с грустными щенячьими глазами в тот момент, когда он уезжает.

Не могу все это делать, не развалившись на части, и я хотела бы сказать, что не знаю, почему так происходит.

Правда в том, что я держалась четыре года, девять месяцев и несколько дней из-за тех двух недель.

Двух недель, которые имели для меня очень большое значение, и я никогда никому не говорила об этом.

ДЖЕССИ

Что, черт возьми, это было?

Провожу рукой по лицу и веду грузовик к выезду из города, в северном направлении, сильно давя ногой на газ.

Я понял, что что-то не так, как только увидел Хейден сегодня. Ее глаза были немного дикими, и она вцепилась в Джетта чуть крепче, чем обычно. Я непроизвольно предположил, что между ней и Лейном что-то произошло, и без долгих раздумий щелкнул тот самый старый переключатель.

Подарок был просто удобным совпадением, но говорить Хейден, что она прекрасна? Прикасаться к ней, как будто у меня было на это чертово право?

Я повел себя в своем стиле — увидел возможность и воспользовался ею. Точно также, сделал бы жадный идиот, которым я был пять или даже шесть лет назад. И вел себя подобным образом в надежде, что симпатичная городская девушка уделит мне всего лишь несколько минут своего времени.