Сколько часов сижу в полной темноте не представляю. По кабинету раскидана мебель, стаканы, техника.
Все разгромлено и переломано. Как и я. Плата за то, что убил своего ребенка, а полюбил чужого.
Рядом стоит закупоренная бутылка виски, как напоминание того, что сделал тогда.
Это ж надо было так… А главное ради чего? Ни хрена ведь ни один не получил…
Эта слепая ярость — она убивает. Ты ничего не можешь сделать. И ничего не чувствуешь, когда позволяешь ей выйти.
Телефон с разбитым экраном лежит рядом и какое количество раз я набрал на нем ее новые цифры хрен его знает. Сдерживаю себя, как могу.
Да только на кой черт ей информация? Потоптаться на израненном сердце?!
Я еще не совсем слетел с катушек, хотя…
Мия. Прости, малышка.
Понятно, что Панкратова надолго не задержится, были бы бабки приколочены, то на пару бы полысели с Абрамовым и примерили серый цвет. А так…отпустят.
Но дальше, она еще увидит на что я способен. Статус, деньги и любовь… Получишь все это.
Те ушлепки, кто помогал Абрамову уже найдены и, Макс там здорово пообщался, живого места не оставил.
Осталось совсем немного. А потом, а потом… ничего.
Сука! Такое опустошение как будто душу вынули на хрен. Скрутили сорок раз и засунули обратно.
Не изменял. Я ей не изменял.
Будто это то, что мозг подкидывал все эти годы. Только на все эти мелочи не смотрел, как, блядь, под наркотой какой-то был.
Поверил. Я поверил им.
И это, сука, страшнее.
Мысли хаосом скачут от одного к другому, и нет желания сказать себе, чтобы собрался.
— Босс. — слышу, как Макс стучится в дверь кабинета.
— Тут.
Вяло отзываюсь. Полоска света от коридора на пару секунд освещает помещение. Лица не вижу, но уверен о нервном срыве он наслышан.
— Домой? — задает вопрос несмело. — Как там голубки? — глухо звучит вопрос. — Ваша…ж… Женщина верещала как потерпевшая, а этот мерзавец делает все, что показывает смирение со своей участью. — Скажешь Багрову, что для Абрамова максимальная мера пресечения. На меньшее, я не согласен, хоть погрязну в судах. — Принято. А что с… — За клевету максимум полгода, еще нужно доказать, что это опорочило честь человека, — сколько всего уже передумал и не скажу: — Но Веронику втягивать я не буду, поэтому административка скорее всего и штраф. — рассуждаю вполголоса.
Можно, конечно, притянуть за уши сговор. Однако, есть одна маленькая и очень смышленая девчушка, ради которой мои зверские аппетиты придется поубавить.
— А дальше? — Дальше…вернем ее туда, откуда взяли. — задумчиво отвечаю: — С некими оговорками. Захочет получать деньги, даже и не на моего ребенка, примет условия. А мы будем тщательно следить за их исполнением. Полагаю, ей понравится ее новая работа. — ухмыляясь отсутствующей улыбкой. — Понял. Домой? — повторно задает вопрос. — Не хочу. Ты иди, не жди. — Хорошо. — мешкается чувствую: — Я это…хотел сказать, что…через неделю премьера того шоу в театре.
Киваю головой, знаю. Эта дата слишком прочно зафиксировалась в мозгах.
— Билет нужен?
Встаю с пола, желая раскрыть жалюзи и взглянуть на ночной город.
— Нет, Макс. — глухо отвечаю, делая глубокий вдох. — Но… — Свободен.
Он молча реагирует и уходит, я же прислонившись рукой к холодному стеклу смотрю в никуда, а точнее вниз. Только вижу совершенно другое.
— Артур! — крик доносится из другой комнаты, пока я на кухне пытаюсь привести омлет в потребный вид.
Все сгорело к чертовой матери, а мне так хотелось сделать ей приятное. Она выматывает себя на тренировках и репетициях, и боюсь, что скоро просто свалится.
— Артур! Где мои пуанты?! — громкий нервный голос под шум падающих предметов. — Я не видел, Ник. — надеюсь, что запах гари она не чувствует. — Куда я их…
Голос девушки вдруг оказазывается так близко, что обернувшись в фартуке на голый торс и спортивных брюках вижу ее нахмуренные бровки. А потом, как в замедленной съемке довольный взгляд, полный горячей любви, что сносит с ног.
— Это так мило! — улыбается, шагая ко мне с раскинутыми руками.
Сковорода сама собой оказывается на столешнице, как только коварные пальчики девушки начинают гладить затылок.
— Я приготовил завтрак… — сжимаю ее в объятиях: — Хотелось мне сказать. — Я съем. — говорит она, с теплом смотря в глаза: — Ты не опаздываешь?
Через секунду спохватившись, отстраняется. Но нет. Горелый омлет уезжает еще дальше, а я одним плавным движением усаживаю эту пушинку на столешницу.
— Плевать, когда ты вот так смотришь. — целуя шею, шепот в ухо. — Артур…мы опоздаем… — растекаясь патокой шепчет в ответ. — Без тебя не начнут.
Уверенно глажу идеальную шелковую кожу под кофтой, лаская шею и переходя к губам. Глубокий поцелуй, который с каждой секундой набирает обороты и выводит возбуждение на такие высоты, что я готов буквально ее съесть.
— Хочу тебя. — шепот между поцелуем, оттягивая ее нижнюю губу.
Одно движение и ее юбка на талии. Секунда, и фартук сдернут, а я останавливаю это мгновение, любуясь ее растрепанным возбужденным видом с пеленой вожделения на глазах. Крышу рвет от того, что эта девочка — моя. Резкий рывок и вот я уже слышу тихие стоны, чувствуя коготки на своей спине.
Возвращаюсь в реальность с четким ощущением, что это было не со мной. Будто какая-то другая жизнь, где я был Артуром Ризановым, которого она любила.
Сейчас, я и сам не знаю, кто я и кем останусь. Впрочем, так ли это важно теперь.
Утро встречаю на одиноком диване офиса, заснуть так и не удалось. Но комната со спортивным инвентарем, что не так давно завел себе здесь, помогла хотя бы немного выпустить пар.
Пока кабинет будут приводить в порядок, останется навестить лишь пару человек. А для этого и ехать в разные места не нужно.
— Положите доку… — в кабинет входит секретарша, не думая, что тут есть кто-то.
Ахает, видя обстановку и прикрывает рот ладонями.
— Замените. На все три часа. — чеканю с дивана, вновь играя все контролирующего начальника. — Хо…хорошо, Артур Александрович. — кивает, отправляя обратно сотрудника отдела кадров.
Встаю, время восемь. Поеду к десяти, и надеюсь, что там не будет никакой новой информации, кроме той, что я уже знаю.
— Макс, я выезжаю к Абрамову. Помнишь уговор? — Уже тут, Босс.
Иногда меня удивляет этот малый.
— Зачем в такую рань? — выхожу из кабинета. — Иногда можно многое увидеть, просто наблюдая чуть дольше. — загадочно отвечает.
И я горжусь тем, что в свое время рассмотрел его потенциал и все таки настоял на своем. Тогда против были все, отец, мать, даже те двое, о которых думать желания нет.
— Как знаешь. У Мии все в порядке? — уже садясь в машину спрашиваю.
Я не видел ее со вчерашнего утра, иногда и не настолько пропадал, но рядом, пусть и номинально была ее мать.
Сейчас же только няня.
Так, ладно, вечером поговорим и поймем настроения ребенка. А дальше, что-нибудь придумаю, как объяснить отсутствие Панкратовой.
— Багров тебе не отзвонился? — выруливаю с паркинга офиса. — Я сам набирал, все в порядке. Вам боится звонить, там с разводом затягивается, она против. — Тогда сначала пусть разводит, а потом все остальное. Если для этого нужно ее отпустить, окей. Главное, чтобы я не сорвался и своими руками не убил. — раздумываю с пару секунд: — А дальше уже, дуло пистолета приставишь к ее мозгам, чтобы подписала соглашение без вопросов. Там брачный контракт, мразь будет выделываться до последнего, потому что останется с хреном собачьим.
— Принял, все сделаем, босс. — Скоро буду. — А это… билет… — Макс. — зубы сжимаются: — Не пользуйся моим хорошим отношением. Как видишь, бывает так, что оно резко меняется.
Отключаю телефон, на него не злюсь. Просто самому сложно каждый раз говорить это чертово “нет”. А сказать “да”, значит, что я определенно не пройду мимо нее. Если можно было бы быть зрителем и приковать себя к стулу, чтобы потом ни зайти, ни подождать, тогда пошел бы. А так, уверен, что ноги сами поведут, даже если разум будет вопить против.
