Ведун едва заметно улыбнулся, но граф заметил.

— Что-то ты больно дерзок стал, сын. Неужели это так на тебя кузен повлиял? Выйди-ка, я с ним побеседую по-родственному.

— Владимир ни в чём не виноват, отец! Я сорвался, прошу прощения.

— Выйди, я сказал, — голос граф не повысил, но твёрдости было не занимать.

Андрий неохотно подчинился. Когда за сыном закрылась дверь, он повернулся к ведуну:

— Рассказывай племянник, что там произошло?

— Графиня Бажена скончалась, мир праху её.

— Когда?

— Сегодня утром. В замке всем заправляет князь.

— А ты вместо того, чтобы не дать разгуляться вампиру и охранять невесту моего сына, сбежал, — и столько презрения было в этой фразе.

Владимир прямо смотрел в глаза графу. Не юлил, не прятал взгляд. Его попросили по-родственному помочь дядюшке с женитьбой сына. Причём граф просил через деда, не оставляя возможности ведуну отказаться. За такой заказ он не всегда и за оплату брался, своя жизнь дороже. А тут за «спасибо», и его ещё надо заслужить.

— Дядюшка, смею вам напомнить, что я по просьбе моего деда взялся помочь в женитьбе Андрия, чтобы вампир не увёл его невесту. О том, чтобы укорачивать вампиров, речи не было.

— Так сейчас именно об этом и речь.

— Мой ответ: нет. Я не буду убивать князя.

— Это твоя профессия, мой мальчик.

— Да неужели? Чтобы я взялся за такой договор, вам нужно будет что-то гораздо посущественнее родственной благодарности, на которую вы не щедры, как я посмотрю.

— Я обо всём договорился с твоим дедом, — от графа так и веяло высокомерностью.

— Я знаю, но убийство в договор не входило. Охрана, и только. Вот он, Андрий, целый и невредимый. Свою часть соглашения я честно выполнил.

— А как же Милица? Она невеста моего сына, но осталась с вампиром в замке.

— В своём, смею напомнить, замке. Она имеет полное право жить у себя в доме. Вы бы предпочли, чтобы я притащил её сюда до похорон бабушки и свадьбы с вашим сыном?

Графу хватило совести сделать пристыжённое выражение лица.

— У меня к вам, дядюшка, очень важные вопросы касаемо ситуации с вампиром, — Владимир решил, пока он окончательно не разругался с источником информации, расспросить о том, ради чего он приехал к Самбирским.

— Задавай свои вопросы. Ты всё же решился взяться за это дело всерьёз, — в голосе графа появилась надежда.

«Интересно, какая выгода дядюшке от гибели князя?» — отложил себе в памяти ведун ещё один вопрос, с которым следовало разобраться.

— Что вам рассказывал о сватовстве князя к Милице её дедушка?

Владимир не хотел рассказывать графу о договоре. Чутьё, которое хорошо развито у всех, владеющих его ремеслом, просто вопило пока помолчать.

— Ничего не говорил. Приехал и предложил обручить моего сына с его внучкой.

— Так просто?

— А зачем усложнять? Наши земли граничат. Милица — единственная наследница. Всё правильно и логично.

— Да, я не сомневаюсь. А почему тогда Андрий сразу не познакомился с девушкой? Почему не провели ту же схему, что и раньше?

— Я никогда раньше не задавался этим вопросом. Действительно, странно.

— Вот и я, чем больше узнаю деталей этой истории, тем больше несостыковок и тёмных пятен. А Вацлав Войнович знал о нашем родстве? — поинтересовался ведун.

Дядюшка задумался.

— Возможно, и знал. Мы как-то играли в шахматы, и Вацлав похвастался, что знает весь свой род поимённо на протяжении более тысячи лет. Что у них в роду даже короли есть. Я был уязвлён. Свой-то род я знаю только на протяжении восьми поколений. Вот тогда я, по-моему, и сказал, что предки со стороны жены ведут свой род от основателя.

— Интересно. Значит, говорите, играли в шахматы.

— Да, Вацлав лучший в королевстве игрок.

— А фамилию нашу тоже сказали?

— Скорее всего, я же не думал, что это нужно скрывать.

— Дядюшка, это не тайна. Сказали и сказали. А с предложением по сватовству он приехал до этой игры в шахматы или после?

— Кажется, после. Ну да, правильно — граф даже хлопнул себя по лбу, — разговор у нас состоялся на Пасху. А с предложением обручить детей Вацлав приехал под Новый год.

— Тогда это многое объясняет. И о договоре вы ничего не знаете?

— Мы договор не успели составить.

— Понятно. Спасибо, дядюшка. Вы очень многое прояснили в этой истории, и она стала ещё запутаннее.

— Почему?

— Да потому, что Вацлав Войнович заранее спланировал моё участие. Он знал, что для того, чтобы присоединить его земли к своим, вы используете тяжёлую артиллерию. То есть пригласите кого-то из своей дальней родни, занимающихся истреблением таких, как князь.

— Это плохо, что ли?

— Дядюшка, нет понятия, плохо или хорошо. Здесь всё очень странно с самого начала, — Владимир расхаживал по кабинету и размышлял вслух. — Посудите сами. Нет точных сведений, как умерли родители Милицы — это раз. Странный договор об обручении, никем не подписанный, о котором даже вдовствующая графиня узнала от вас, дядюшка — это два. Смерть самого Вацлава, которая пришлась как нельзя кстати, чтобы Андрий не смог близко познакомиться с Милицей, хотя их неофициально обручили ещё до её шестнадцатилетия, — это три. И наконец, четыре — Милица ведёт себя чересчур легкомысленно для девицы её воспитания и круга. Пожалуй, единственный, кто вообще вне подозрений — это графиня Бажена.

— Ясное дело, она же умерла, — вставил граф, заинтересованно слушавший ведуна.

— Не поэтому. А потому что сама была в недоумении. Она взяла с меня слово, что я разберусь во всей этой истории до конца. А тут столько нужно раскручивать, что мама не горюй.

Владимир почему-то не хотел рассказывать дядюшке, что Бажена была влюблена в князя. Ему об этом знать незачем.

— И ещё один вопрос для прояснения картины. Кому доверял Вацлав? Кто может знать его тайны?

— Не было у него доверенных лиц. Он даже своим управляющему и поверенному не доверял полностью.

Граф Самбирский, казалось, жалел, что он не входил в круг доверенных лиц.

— Знаешь, был у него один то ли слуга, то ли телохранитель, я так и не мог понять, кто он. Ходил всегда рядом с Вацлавом. Молчаливый, я даже думал, что немой, пока не увидел в окно, как он разговаривает с графом. Если кто-то и может знать больше о жизни покойного Вацлава, то только он.

— И как зовут этого достойного мужа?

— Милован. А вот дальше не знаю. Все звали его просто Молчун.

— А где он сейчас? В поместье?

— Нет, он исчез после смерти графа.

— Всё чудесатей и чудесатей — почесал бороду Владимир.

Владимир возвращался в замок. Ему стоило огромных усилий удержать Андрия дома. Молодой человек страдал от ревности к ведуну и боялся, что он всё же отобьёт у него Милицу.

Молодой граф Самбирский отказывался следовать голосу разума. Он считал, что на войне и в любви все средства хороши. Андрий даже подумать не мог, что у Владимира другая шкала ценностей. Для ведуна данное слово прочнее кандалов. Он никогда не променяет честь на любовь. И в этом сила и слабость Владимира.

«Знает ли Милица о смерти бабушки? Кто ей рассказал, если знает? — ведун не переставал думать о девушке. — Да я и в замок возвращаюсь только ради неё. Чтобы любоваться издали. За расследование взялся тоже ради неё — чужой невесты. Можно было бы сказать, невесты брата. Но, положа руку на сердце, какой он мне брат? Седьмая вода на киселе. Я о нём и его семье узнал только два месяца назад. Удружил дед, ничего не скажешь. А ведь знал, что так будет. Он всегда всё знает. Знал и согласился. Зачем? Ещё одно испытание, чтобы войти в клан? Или я сам себя накручиваю? Как бы то ни было, но девушка занимает непозволительно много места в моих мыслях. Надо очистить сознание и сосредоточиться на расследовании».

Солнце уже клонилось к закату. Белоснежные вершины гор окрасились розоватым цветом. Лес вокруг шелестел листвой в такт мерному покачиванию ведуна в седле.