Так оно и получилось — те, кто остался, оказались достойны тех, кто ушёл.

Но это уже другая история. Следующая.

Году этак в 1135, во времена правления короля Фульке, в период, когда ещё только начинался медленный отлив крестоносного моря и Левантийское царство находилось в самом расцвете сил, Марэ (Marès), иначе Марат (княжество Антиохийское), и Кайсун (графство Эдесское), северные форпосты Утремера, и крепость Айлу, что на самом юге королевства Иерусалимского, разделяло расстояние немногим менее шестисот пятидесяти римских миль, то есть примерно девятьсот пятьдесят километров. По нашим, российским меркам это сущая ерунда — ночь в поезде от Москвы и, скажем, до Казани.

Учитывая тот факт, что в описываемую нами пору хайвэев и автобанов ещё не изобрели, подобное путешествие заняло бы у группы всадников от трёх недель до месяца. Но дело даже не в этом, а в том, что вышеозначенной территорией управляли четыре христианских государя, связанные между собой узами если и не дружбы, то уж во всяком случае родства, и молились они одному и тому же Богу, следуя одним и тем же канонам римской католической церкви. Подданными их в подавляющем большинстве были также христиане, преимущественно ортодоксы (православные). В общем, делая поправку на пресловутую феодальную раздробленность, можно утверждать, что латинский Ближний Восток был единым.

Теперь, спустя почти девятьсот лет после взятия Иерусалима крестоносцами и по прошествии восьми с небольшим столетий с того момента, как их потомки потеряли Святой Город, на территории бывшего княжества Антиохийского, графств Эдессы и Триполи, а также королевства Иерусалимского находится пять государств (не считая Палестинской автономии — сектора Газа, или земли древних филистимлян, с которыми очень любили повоевать древние евреи).

Упомянутые выше Марэ и Кайсун, равно как Антиохия и Эдесса (Анатакия и Урфа), оказались на южных, нищих — это определение правомочно едва ли не для всех исламских стран, где нет больших запасов полезных ископаемых, таких, как, скажем, нефть — аграрных окраинах Турции. Латакия (вдовий удел Алис, матери первой жены нашего героя) и Тортоса (в середине XII века ставшая форпостом тамплиеров) — в Сирии. Южная часть графства Триполи, в том числе и сам город, и северные владения королевства Иерусалимского, включая Тир, в охваченном постоянно вспыхивающими то тут, то там непрекращающимися вооружёнными конфликтами Ливане.

Сеньория Ренольда де Шатийона попала в состав Трансиордании, ставшей самостоятельным государством под названием Хасимитское королевство Иордания (оно, как и почти всё вышеперечисленные исламские страны, кроме Турции, получило независимость от Великобритании после Второй мировой войны). Только Элат (или Айла; о Хевроне умолчим... из вежливости) оказался на территории Израиля, единственной страны продвинутой культуры и, естественно, не принадлежащей к мусульманскому миру.

В Израиле же теперь находится основная часть Иерусалимского королевства от Акры на севере до Аскалона на юге. Там же и Тиберийское озеро (Галилейское море) вместе со злополучной Тивериадой (отчего она злополучная, вы скоро узнаете), вотчиной Эскивы де Бюр, супруги графа Раймунда Третьего; а раз так, то и Назарет, и Крессон, и Сефория, и фатальный Хаттин мы, взглянув на карту, обнаружим именно там.

Воинственный дух знаменитых пилигримов Первого похода истаял, иссяк в их наследниках. Наслаждаясь невиданными на Западе богатствами и роскошью, они быстро утратили стремление сражаться за идеалы, начертанные на знамёнах тех, кто пришёл сюда, откликнувшись на призыв римского понтифика. Образ мыслей европейских паломников ХII, да, к слову заметить, и ХIII столетия в корне отличался от точки зрения тех, кто родился и вырос на земле, которую во все времена никто и ни за что не желал оставить в покое, оправдывая это её... святостью.

Скажем сразу, современные исследователи (тут речь идёт о западных, главным образом американских и английских, поскольку в отечестве нашем тема крестовых походов всерьёз не рассматривалась с времён советских, а с тех пор взгляды на многие проблемы истории поменялись у нас, согласитесь, в корне) в споре между пришельцами из-за моря и магнатами Утремера, пуленами, единодушно встают на сторону последних. Они де понимали, что только мирное сосуществование с соседями-мусульманами могло обеспечить будущее Левантийскому царству. Мол, живи спокойно на берегу исламского моря и, Боже упаси, не дуй на воду, а то буря поднимется.

Не будем спорить с мудрыми людьми, просто достанем опять карту Святой Земли и как следует вглядимся в неё. Как мы уже говорили, спустя девятьсот лет после образования в регионе латинских княжеств там находится аж целых пять... м-м-м... с половиной государств, а как выглядела карта Леванта за девятьсот или, лучше (для ровного счёта), за тысячу лет до эпохи крестовых походов?

Ровно за десять веков до того момента, когда славный рыцарь Боэмунд Отрантский с семью сотнями конных рыцарей разгромил орду эмира Алеппо, спешившего на помощь туркам осаждённой Антиохии, а будущий король ещё не освобождённого Иерусалима, Бальдуэн Булоньский, только ещё обосновывался на престоле вновь образованного графства Эдесского, принцепсом Великого Рима сделался второй из пяти добрых императоров Марк Ульпий Траян[84].

За девятнадцать лет своего правления он укрепил одни и расширил другие границы империи. Римские легионеры омыли свои сапоги... в Индийском океане (они подчинили себе всю Месопотамию вплоть до берегов Персидского залива), а их победоносный предводитель сокрушался, что из-за старости боги не даруют ему возможности повторить подвиг Александра Великого. Впрочем, возможно, он просто скромничал. Размеры империи Траяна и без того поражали воображение: она простиралась от (ну что тут поделать?) Индийского океана до границ современной Шотландии, включала в себя всю Северную Африку, территории нынешней Испании, Франции, Италии, Греции, Турции, Ирана, Египта, весь юг Германии и земли к северу от Дуная до самых Карпат, а заодно и Святую Землю вместе с Дамаском, Алеппо (тогда Берна) и Петрой, об истории которой мы уже упоминали в предисловии ко второй части данного повествования.

Однако, ещё будучи не старым, на третьем году своего правления Траян приблизил к себе некоего молодого человека по имени Адриан, снискавшего расположение бездетной императрицы Помпеи Плоцины и женившегося на любимой племяннице императора. Этот человек, несмотря на то, что современники находили его во всём непохожим на Траяна, и унаследовал по смерти его великое царство. Адриан Август не искал славы великого полководца, он, как говорят, объявил, что римляне завоевали уже так много земель, что им пора перейти от завоеваний к мирной жизни, к дружбе с соседями, то есть с теми, кого они, как выражаются в наше время, «подвинули», утеснили и в прошлом хоть чего-нибудь да лишили.

Адриана считают одним из самых великих императоров Рима, ведь при нём империя процветала и имела самые большие границы на протяжении всей истории, но, как это ни печально, именно решение Адриана перейти от войны к миру и привело к разрушению могущественнейшего царства, поскольку соседи разделяли миролюбие римлян до тех пор, пока жил страх перед непоколебимой мощью непобедимых легионов. Итак, перейдя от завоевательной, если угодно, агрессивной политики к оборонительной, Рим стал слабеть, дряхлеть и в конечном итоге погиб.