Пользуясь тем, что пленник не знал арабского, выход из затруднительного положения, надо думать, подсказал сам советник — на то он и советник, чтобы советы давать.

Сделав надменное лицо, отрок продолжал:

— Я отпущу тебя без выкупа. Верну твой меч, если... если ты скажешь, куда подевались твои сообщники. Те, кто помог тебе сбежать.

— Даже и предположить не могу, где они, король, — пожал плечами Ренольд. — Знал бы, с радостью сказал тебе.

Ас-Салих против ожидания настаивать не стал.

— Хорошо, — сказал он, — тогда свобода обойдётся тебе в... в сто двадцать тысяч динаров. Напиши своему королю, пусть пришлёт выкуп. А пока ты поживёшь у меня в гостях.

Ренольд не стал скрывать радости и даже выразил благодарность.

«То-то граф Триполисский завоет с досады, что меня оценили в полтора раза дороже него! — мысленно рассмеялся рыцарь. — Кажется, самого Боэмунда Отрантского выкупили всего за сто тысяч! Замечательно! Только где же мне взять денег?!»

Вот с этой, несомненно, не праздной мыслью князь и отправился, разумеется, в сопровождении стражи, в отведённые ему гостеприимным хозяином апартаменты.

По окончании месяца рамадан 571 года лунной хиджры, или в марте 1176 года от Рождества Христова, Сайф ед-Дин Мосульский решил, что настала пора вмешаться в сирийские дела самому. Вновь большая армия отправилась к Алеппо навстречу дружинам ас-Салиха.

На сей раз Салах ед-Дину не удалось воспрепятствовать соединению сил Зенгиидов. Несмотря на то что султан получил подкрепления из Египта, поход для него начался в общем-то неудачно. 11 апреля по христианскому летосчислению, когда армия форсировала вблизи Хамы реку Оронт, или, как она называлась по-арабски, Нахр-аль-Аси, солнечное затмение, случившееся в тот день, до того напугало его солдат, что они едва не обратились в паническое бегство.

Салах ед-Дину удалось успокоить своих людей, однако через десять дней воины атабека Мосула застали египтян врасплох, когда те поили коней в реке. Армию султана спасла лишь оплошность Сайф ед-Дина, который неверно оценил расклад сил и не отдал приказ атаковать немедленно. Однако на следующий день он, упрекая себя за промедление, исполнившись решимости, двинул своё войско на укреплённый лагерь Салах ед-Дина, расположенный на Кургане Султана всего в каких-нибудь пяти лье к югу от Алеппо.

Атака почти удалась, египтяне понесли тяжёлые потери, однако лучшие воины, резерв султана, его личная стража, состоявшая из мамелюков, облачённых, подобно франкам, в кольчуги, не вступала в бой до самого последнего момента, когда Салах ед-Дин сам повёл её в контрнаступление. К вечеру он стал полным хозяином положения. Сайф ед-Дин и остатки мосульской армии в ужасе бежали. Атабек так торопился, что не успел захватить даже казну: думается, славный курдский воитель был весьма благодарен ему за это, султан как раз ломал голову, как бы наградить своих ветеранов, не слишком глубоко залезая в собственный кошель.

С пленными победитель обошёлся по-рыцарски: раненые получили помощь лекарей, голодные и утомлённые битвой — еду и отдых. Вскоре и те и другие обрели по его воле свободу и, отправившись домой, на все лады прославляли благородство Салах ед-Дина, султана Египта и Сирии.

Алеппо упорно отказывался признать превосходство курдского выскочки, жители выражали готовность драться за своего юного короля до последней капли крови — военные неудачи не сломили их боевого духа.

Между тем все территории к югу уже контролировались неприятелем, который решил, что наступила пора прибрать к рукам замки, расположенные к северу от белой столицы атабеков. С большим войском султан подошёл к сильно укреплённой крепости Азаз. Некогда ей владели франки Антиохии, давным-давно отброшенные турками на запад до самого Бахраса, принадлежавшего тамплиерам и контролировавшего Сирийские Ворота — горный перевал на дороге из столицы княжества в Киликию.

Здесь, в лагере, султан Египта и Сирии в который уж раз оказался на волосок от гибели. Шейх Синан не простил Салах ед-Дину его печальной роли в судьбе Фатимидского халифата, и хотя действовал курд в ту пору от имени своего законного господина, чей сын правил теперь в Алеппо, фидаи Старца Горы, считавшего, видимо, что сын за отца не отвечает, в большей степени склонялись на сторону ас-Салиха. Разумеется, дело тут обстояло главным образом не в личных симпатиях и антипатиях, таковым уж оказался расклад сил: как поступил бы и любой другой мудрый властитель на его месте, в данной ситуации Рашид ед-Дин принял сторону слабого, изо всех сил стремясь не позволить сильному проглотить его и таким образом сделаться ещё сильнее.

На сей раз Салах ед-Дину помог не иначе как сам Аллах — охрана проглядела ассасинов, одному из них удалось прокрасться в палатку султана, и лишь стальная шапочка, которую он носил под тюрбаном, спасла курда от смерти.

В конце последнего месяца 571 года лунной хиджры гарнизон Азаза капитулировал. Тремя днями позже войска Египта подошли к Алеппо. Салах ед-Дин и наследник Нур ед-Дина начали переговоры, продлившиеся целый месяц. В середине месяца муххарама нового 572 года по мусульманскому летосчислению, или 29 июля по христианскому календарю, они завершились весьма символическим жестом со стороны султана. Младшая сестра короля-отрока посетила лагерь Салах ед-Дина и на вопрос доброго дяденьки: «Какой бы подарок ты хотела получить от меня, детка?», хлопая глазёнками, ответила: «Город Азаз». «Ничего себе запросы!» — подумал, надо полагать, курдский воитель, но просьбу удовлетворил.

Тем временем, пока длились переговоры под стенами белой столицы атабеков, граф Триполи, князь Галилеи, прокуратор королевства латинян в Иерусалиме, Раймунд, с войском вторгся в долину Бекаа, где его дружину основательно потрепал правитель Баальбека, бывший губернатор Дамаска ибн аль-Мукаддам. На выручку графу весьма своевременно поспешил славный коннетабль Иерусалимский, старик Онфруа Второй де Торон.

Номинально командовал войском пятнадцатилетний король Бальдуэн ле Мезель.

Этот рейд был первым в жизни несчастного прокажённого юноши, волею судеб воссевшего на отцовский трон. Предприятие удалось на славу: соединённые силы франков ударили на отряды брата Салах ед-Дина, Тураншаха, и нанесли ему сокрушительное поражение, перебив практически всё ополчение Дамаска.

Несколько раньше султан наконец-то сумел выкроить время, чтобы вплотную заняться ассасинами. Его армия вторглась в горы Носайри и осадила форпост фидаев, столицу владений Старца Горы — неприступную крепость Масьяф. Сам глава братства фанатиков-убийц находился в отъезде, и весть о грозящей опасности застигла шейха Синана в дороге, причём так неожиданно, что он едва не угодил в руки солдат Салах ед-Дина. Однако произошло нечто сверхъестественное, в самый последний момент Рашид ед-Дин ускользнул от них: он... закололся кинжалом, но в следующее мгновение солдаты султана... узрели шейха стоявшим довольно далеко на вершине холма.

Надо ли говорить, что они не стали его преследовать? Правильно, кто же гоняется за духами?

Между тем «дух» очень скоро материализовался. Как-то, проснувшись поутру, Салах ед-Дин нашёл у себя на подушке отравленный кинжал, свежеиспечённые ещё горячие сладости, секрет приготовления которых знали только фидаи, и пространное послание. В его строках Старец Горы пообещал курду убить его, но не раньше, чем будут уничтожены все родственники султана. Трудно сказать почему, но начать шейх Синаи пообещал с дяди Салах ед-Дина по материнской линии, Шихаб ед-Дина, и скоро тот известил племянника, что тоже получил письмо с угрозами.

Едва ли стоит удивляться, что после всего вышеперечисленного у султана совершенно испортился сон. Он к тому же вбил себе в голову, что навестил его не посланец Синана, а сам Синан.

У Салах ед-Дина начались кошмарные видения, и скоро он оказался на грани самого настоящего нервного расстройства. Внутри шатра пришлось поставить огромную деревянную клетку, только в ней одной победоносный курдский воитель чувствовал себя в относительной безопасности. Однако и этого показалось мало Салах ед-Дину, он послал Старцу письмо с просьбой... простить его. Тот согласился. В обмен на возможность спокойно отдыхать после ратных трудов султан снял осаду с Масьяфа и убрался куда подальше от гор Носайри.