Хэллидей упорно боролась за то, чтобы одного из ее информаторов перевели в США. Это был Эмад, студент-медик, чей брат был в террористической группировке. Эмад рисковал своей жизнью, чтобы принести ей ценную информацию о планах взорвать колонну с гуманитарной помощью. Ее усилия по вызволению Эмада ни к чему не привели, кроме того, что ей было приказано передислоцироваться на две недели раньше запланированного срока. Ей потребовалось много времени, чтобы смириться со своим внезапным отъездом из Афганистана и тем, что она бросила Эмада и других в беде, не имея возможности сказать им, что она их подвела. На какое-то время чувство вины въелось в нее так глубоко, что почти захлестнуло ее.

– Работа в полиции придает смысл моей жизни. Страдают те, кто не может найти смысл.

Хэллидей быстро сменила тему.

– Открою вам секрет. Я немного боюсь вас, Джек, – пошутила она. – На самом деле, я думаю, что большинство детективов в участке того же мнения.

– Вы не производите впечатление человека, который чего-то боится.

– Хорошо. Скажем так, я вас опасаюсь, а не боюсь, – уточнила она. – У вас самый высокий показатель раскрываемости среди всех детективов в городе. Вы предпочитаете работать в одиночку, регулярно отказываетесь от рекламных кампаний. Считается большим подвигом заставить вас посетить вечеринки с напитками по четвергам.

– Я хотел быть детективом по расследованию убийств. Не канцелярской крысой с привлекательной должностью, даже если они и получают больше денег. Что касается остального, то я придирчив к партнерам. В конце концов, капитан сдался и позволил мне работать одному.

– Вы не ответили на мой вопрос о вечеринках с напитками.

– Мой сын почти всегда остается у меня на ночь по четвергам. Я и так провожу с ним мало времени, – Лавель включил автомобильное радио.

Они молча слушали, как Алиша Киз пела о мечтах в бетонных джунглях под тихие звуки оркестра гремящих кастрюль, сковородок и столовых приборов, скребущих по тарелкам, доносящиеся из квартир вдоль по улице. Хэллидей почувствовала, как у нее от голода скрутило живот. С ужином, сказала она себе, придется подождать.

– Держу пари, Эл не вернется, – произнесла она.

– Это слухи.

– Слухи в участке более точны, чем вечерние новости, – заметила Хэллидей. – Я так полагаю, что капитан сделал нас напарниками в расследовании этого дела, потому что хочет, чтобы вы меня проверили?

– Капитан хочет знать, как вы думаете и, самое главное, как вы действуете под давлением. Он также хочет знать, хорошо ли вы работаете в команде. Эл отличный детектив. Его трудно будет заменить.

– Что вы собираетесь рассказать обо мне капитану? – спросила Хэллидей.

– Слишком рано говорить, хотя пока что я впечатлен.

– Несмотря на то, что мы расходимся во мнениях относительно того, должна ли Лив Риз быть нашей главной подозреваемой в этом деле?

– Особенно потому, что мы расходимся во мнениях, – сказал он. – Я предпочитаю работать с людьми, которые не боятся высказываться. Слишком много людей прибегают к самоцензуре, потому что боятся разозлить других или сказать что-то, что идет вразрез с общепринятым мнением. Я не такой. Я ценю открытые, аргументированные споры. Думаю, это делает нас лучше как детективов.

Дальше вниз по улице мужчина, возвращающийся домой с работы, толкнул мусорный бак к бордюру. Лавель сосредоточенно наблюдал за ним.

– Посмотрите по обе стороны улицы, – сказал он Хэллидей. – О чем она вам говорит?

Хэллидей огляделась. Мусорные баки стояли вдоль тротуара с обеих сторон улицы.

– Завтра должны будут вывезти мусор.

– Теперь задайте себе вопрос, каких двух вещей не хватало на месте убийства Теда Коула? – спросил Лавель.

– Орудия убийства и… Лив Риз.

– Вот именно. Когда мы направлялись сюда, Роско написал мне, что поисковая группа до сих пор не нашла орудие убийства рядом с местом преступления. Мне думается, что Лив Риз могла выбросить оружие, когда была здесь на рассвете. Мусорные баки на этой улице вывезут завтра рано утром. Я бы чувствовал себя чертовски лучше, если бы знал их содержимое.

– Вы хотите обыскать каждый мусорный бак на улице?

– Не на всей улице. Но мне бы очень хотелось порыться вон в том мусоре, – Лавель указал на ряд баков у входа в прежний дом Лив Риз.

Он отстегнул ремень безопасности.

– Пойдемте, детектив, – сказал он, распахивая дверцу машины. – Это будет весело. Это гламурная часть детективной работы, которую не показывают по телевизору.

Среда, 19:21.

Лавель открыл багажник и достал пакет с одноразовыми комбинезонами, масками и перчатками, а также рулон гигантских сверхпрочных мешков для мусора на случай, если им понадобится перевезти его в участок для сортировки.

– Вы на полном серьезе на всякий случай держите в машине набор для сбора мусора? – удивилась Хэллидей. – Вы, вероятно, были бойскаутом в детстве.

– Если вам когда-нибудь придется стоять в мусорном контейнере по шею в отходах, тем самым портя новенький пятисотдолларовый костюм, вы поймете всю важность подготовки.

– Значит, вам часто приходится этим заниматься? – сухо спросила Хэллидей.

– Мусор – это зеркало человеческой души. Чем-то похоже на историю браузера, но вони куда больше, – сказал он, вскрывая упаковку и доставая белый полиэтиленовый комбинезон. – Не в первый раз мне приходится рыться в мусоре, но и не в последний. На самом деле я бы сказал, что это профессиональный риск.

Он снял обувь, прежде чем натянуть комбинезон поверх своего темно-серого костюма. Затем он снова надел туфли и пару толстых резиновых перчаток. Хэллидей начала открывать свою упаковку, чтобы переодеться, когда они оба услышали настойчивый стук высоких каблуков позади них по улице.

Женщина в пальто и с очень длинными темными волосами беспечно шла к дому Лив Риз. Она была похожа на их подозреваемую больше, чем казалось на первый взгляд.

– Это не она. Она слишком высокая, – прошептала Хэллидей, когда женщина подошла ближе. Женщина поднялась по лестнице на крыльцо и порылась в сумочке в поисках ключей, чтобы открыть входную дверь здания.

– Проследуйте за ней внутрь. Опросите соседей. Спросите, видел ли кто-нибудь что-нибудь. Скажите им, чтобы звонили в 9-1-1, если Лив Риз снова объявится.

На четырех этажах было четырнадцать квартир. Хэллидей спустилась по лестнице в подвал, а затем проделала путь вверх мимо каждой квартиры, этаж за этажом.

Только половина людей, проживающих в здании, были дома. Никто не узнал фото, на котором Лив Риз рано утром покидала место преступления.

Возвращаясь вниз по лестнице, Хэллидей остановилась у квартиры на третьем этаже, где ранее слышала детский плач. Никто не ответил, когда она постучала по пути наверх. Она снова постучала – три громких стука.

Дверь открыла женщина со спящим младенцем в слинге. В правой руке она держала лопаточку. Хэллидей представилась и показала женщине фотографию Лив Риз.

– Вы не видели здесь эту женщину в последнее время? – спросила она.

– В последнее время – нет.

– Но вы ее знаете? – настояла Хэллидей.

– Конечно, она жила здесь с Эми несколько лет назад. Ее зовут Вив или Лив. Что-то в этом роде.

– Лив, – подсказала Хэллидей. – Вы действительно знали ее?

– Эми я знала лучше, – сказала женщина, приглашая Хэллидей в свою квартиру. Она вернулась к плите и перевернула омлет, который готовила.

– Раньше мы раз в год устраивали районную вечеринку на крыше. Эми и я были в оргкомитете. Она была отличной девушкой. Ее соседка была более замкнутой. Не поймите меня неправильно, она казалась мне достаточно милой. Я никогда не считала, будто все, что потом о ней говорили люди, – правда.

– Что о ней говорили люди?

– Что она убила Эми и своего парня, а потом притворилась, что на нее напали.

– Почему вы считаете, что это было не так?