В курганах у д. Западная найдено пять глиняных сосудов-урн, из которых один гончарный (табл. XLI, 3), остальные — лепные (табл. XLI, 7). Изделия из бронзы представлены небольшим проволочным колечком, проволочным браслетом и фрагментами других украшений. Найдена также железная пряжка прямоугольной формы. Обнаружены бусины — стеклянные мозаичные (полосатые и глазчатые), имеющие аналогии в северокавказских древностях VIII–IX вв., и одна — сердоликовая цилиндрическая.

Вятичские курганы второго типа содержали погребальные домовины, сложенные из дерева. В курганах близ д. Западная погребальные камеры были срубными. Размеры их от 2,2×1,1 до 1,75×0,5 м. Сверху камеры были покрыты плахами, а снизу имели пол из хорошо подогнанных досок. Высота камер до 0,35-0,45 м. Все они обуглены. Погребальные постройки сгорали внутри насыпи уже после того как был сооружен курган.

Каждая погребальная камера являлась своеобразной усыпальницей, где хранились остатки нескольких трупосожжений, совершенных на стороне в разное время. Вход в камеры заваливали камнями, поэтому доступ в них был всегда возможен, стоило только отодвинуть валуны. При расчистке камер обнаружены скопления кальцинированных костей в виде или сплошного слоя толщиной 10–20 см, или пяти-семи кучек. Кроме рассыпанных костей, на полу домовин встречены урны с прахом и пустые горшки, очевидно ритуального назначения. Вся керамика лепная (табл. XLI, 1, 2, 4, 8).

Вещевые находки единичны — малые железные ножи, оплавленные стеклянные бусы, фрагменты пряжек, деформированный бубенчик с гофрированной поверхностью, пуговка и трубочка-обоймочка.

Срубная камера открыта и при раскопках одного из курганов в с. Доброе. Она имела размеры 1,4×1 м, высоту 0,25 м и содержала три скопления кальцинированных костей, обломки лепных сосудов и стеклянные бусы, позволившие датировать курган IX–X вв.

Исследователь курганов в Воронце В.А. Городцов отметил, что камеры здесь сооружались из досок под западной полой насыпи (Городцов В.А., 1900а, с. 14–20). Входы в них закладывались камнями или закрывались досками. В Песковатовском кургане ящик был обуглен и имел размеры 2,3×0,7 м. В нем содержалось очень большое количество пережженных костей, — очевидно, от сожжений нескольких умерших. Одно из захоронений помещалось в древнерусском гончарном сосуде, украшенном линейным орнаментом. По-видимому, захоронения в этом кургане совершались еще в X–XI вв. В горшке, кроме сожженных костей, оказались проволочный перстень и куски оплавленного стекла.

Курганы с погребальными домовинами известны пока только в шести вятичских могильниках (Воронец, Доброе, Западная, Лебедка, Песковатое и Воротынцево). За исключением Воротынцевского кургана, все эти насыпи располагались в общих группах с насыпями первого типа и вперемежку с ними. Курган в Воротынцеве был одиночным.

Курганы с погребальными домовинами специфичны, но не составляют этнографической особенности вятичского ареала. Подобные курганы известны и в области расселения радимичей (Попова Гора, Демьянки), и в земле северян (Шуклинка), а также в бассейне верхнего течения Дона. Позднее, в XI–XII вв., подобные камеры-домовины ставили в курганы с трупоположениями главным образом в области расселения дреговичей и радимичей (Седов В.В., 1970б, с. 88–90), но известны они и в земле вятичей. Так, Н.И. Булычов раскопал курганы с деревянной камерой, в которой находилось трупоположение с семилопастными височными кольцами, в урочище Меренище на р. Болва (Булычов Н.И., 1903, с. 47), а В.А. Городцов исследовал курганы с дощатыми ящиками-камерами, в которых находились скелеты, близ Воскресенска (Арциховский А.В., 1930а, с. 106).

В последнее время погребальные домовины с трупоположениями исследовались в Покровских и Стрелковских курганах на р. Пахра (Юшко А.А., 1972, с. 190, 191).

Во многих вятичских курганах с захоронениями по обряду трупосожжения зафиксированы кольцевые столбовые оградки. Это оградки-частоколы, сооруженные из столбиков, вкопанных в отдельные ямки или одну общую канаву. Столбовые оградки обнаружены в восточнославянских курганах, заключающих как сожжения, так и трупоположения, на широкой территории от бассейна Припяти на юго-западе до Суздальской земли на северо-востоке (Бессарабова З.Д., 1973, с. 74–76). Очевидно, что обычай устраивать столбовые оградки был распространен в восточнославянской среде. Он не может считаться только вятичским, как думали еще совсем недавно. По всей вероятности, кольцевые оградки имели обрядовое назначение. Высказано предположение, что они связаны с культом солнца в погребальной обрядности славян (Лавров Н.Ф., 1951, с. 73). П.Н. Третьяков подметил, что курганные кольцевые оградки очень напоминают «ограды» языческих святилищ балтского населения Смоленского Поднепровья (Третьяков П.Н., 1969, с. 89).

Датируются вятичские курганы с трупосожжениями в целом VIII–X вв., но отдельные захоронения этого вида, очевидно, могут быть отнесены и к XI–XII вв. Так, в 1940 г. Г.П. Гроздилов раскопал два кургана близ д. Слевидово, которые содержали захоронения по обряду сожжения и трупоположения. Керамика и сердоликовые бусы позволяют датировать погребения по обряду кремации в этих курганах XII в. (Изюмова С.А., 1970б, с. 237, 238). Очевидно, в XI–XII вв. обряд кремации сосуществовал с обрядом ингумации.

Вятичские курганы с трупосожжениями сконцентрированы в бассейне верхнего течения Оки (выше Калуги), и поселения VIII–X вв. известны только в той же юго-западной части вятичского ареала (карта 22). Нужно полагать что в последних веках I тысячелетия н. э. более северные и северо-восточные области Окского бассейна были не славянскими. Этот вывод согласуется с результатами новейших работ по изучению дьяковских поселений в бассейне Москвы-реки. Материалы Щербинского городища показывают, что это поселение было заселено вплоть до IX (может быть, X) столетия включительно (Розенфельдт И.Г., 1967, с. 90–98). Известны и другие поселения позднего этапа дьяковской культуры (Розенфельдт И.Г., 1974, с. 90–197). Дьяковские племена занимали весь бассейн Москвы-реки и прилегающую к нему часть поречья Оки. В то же время рязанское течение Оки принадлежало племенам, оставившим группу рязанско-окских могильников, наиболее поздние захоронения которых относятся к VIII-Х вв. (Монгайт А.Л., 1961, с. 76, 78; Седов В.В., 1966а, с. 86–104).