В русских летописях содержится небольшая информация о племенных собраниях, называемых, по-видимому, вечами. В Повести временных лет сообщается: «Сдумаша поляне и вдаша от дыма меч» (ПВЛ, I, с. 17). Под 945 г. имеется запись о том, что древляне «сдумавше с князем своим Малом» (ПСРЛ, I, с. 54, 55). Подобные собрания — веча — были и у западных славян.

На основе малых племен в это время создавались более или менее крупные объединения — союзы. Были среди них, конечно, и временные образования, но они не оставили никаких следов. Постоянные союзы племен переросли в племенные княжения полян, древлян и других групп славян. Они известны по Повести временных лет. Во главе их стояли князья, по-видимому, близкие к тем предводителям-рексам, о которых писали византийские историки. Однако и здесь верховная власть принадлежала народному собранию. Летописи сообщают, в частности, что не князь, а народ решал вопрос платить ли полянам дань Хазарскому каганату.

К этому периоду, возможно, относятся и первые полугосударственные образования восточных славян. Упоминание о них есть в Бертинских анналах, сообщающих о хакане народа Рос.

Развитие производительных сил, успехи земледелия и ремесла постепенно увеличивали объем прибавочного продукта как в целом, так и ту его часть, которая доставалась племенной верхушке, — князьям, военачальникам, дружине. Все это вело к переходу от первобытно-общинного к раннефеодальному строю.

Несколько позже возникают на Руси и феодальные замки (рис. 14).

Объединительные тенденции славян в IX в. выходят за пределы племенных княжений. Словене новгородские и кривичи вместе с финским племенем весью создают федерацию. Аналогичный процесс на базе племенного союза русов протекал и в Среднем Поднепровье. Здесь постепенно формируется единое государство восточных славян с центром в Киеве — древняя Русь.

Среди огромной массы древнерусских курганов, оставленных рядовым (в XI–XIII вв. — преимущественно сельским) населением, выделяются сравнительно немногочисленные погребальные насыпи русских дружинников. Они встречаются лишь в единичных могильниках, расположенных поблизости от древнейших русских городов или на торговых путях.

Наиболее известен из них Гнездовский могильный комплекс, расположенный на Днепре, недалеко от Смоленска. Это самое крупное скопление курганов древней Руси, включающее 10 могильников и насчитывающее около 3 тыс. насыпей. Его раскопками занимались многие исследователи. Наиболее крупные раскопки принадлежат М.Ф. Кусцинскому (Кусцинский М.Ф., 1881, с. 5), В.И. Сизову (Сизов В.И., 1902б), С.И. Сергееву (Спицын А.А., 1905б, с. 6–70), И.С. Абрамову (Спицын А.А., 1906б, с. 185–192) и Д.А. Авдусину (Авдусин Д.А., 1951, с. 72–81; 1952а, с. 93–104; 1952б, с. 311–367; 1957, с. 113–183; 1970, с. 236–286).

Краткая, но обстоятельная характеристика Гнездовских курганов выполнена В.А. Булкиным (Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С., 1978, с. 25–51).

Основная масса Гнездовских курганов не содержит оружия. Очевидно, погребенные в них люди не были дружинниками, т. е. представителями организованной силы феодализирующейся власти. В основном в Гнездовских могильниках хоронило умерших местное кривичское население, находившееся в разной степени зависимости от феодалов. Но Гнездово было кладбищем не рядовых сельских поселений, а торгово-ремесленного центра. Обычные Гнездовские курганы по форме неотличимы от остальных погребальных насыпей кривичского региона. Это круглые в плане, полусферические насыпи высотой от 0,4 до 1,8 м. Раскопками в них обнаружены остатки трупосожжений. Значительная часть насыпей содержала захоронения без вещей. Кремация умерших совершалась на стороне, а собранные с погребального костра остатки трупосожжения помещались вверху курганов. В этих насыпях встречаются и урновые захоронения. В качестве урн использовались обычные глиняные горшки — лепные, а в более позднее время — гончарные (табл. LXVII, 4, 7).

Очевидно, к этому типу погребальных насыпей принадлежат и пустые курганы, на долю которых из исследованных в Гнездове приходится более 35 %. В основаниях пустых курганов обычно фиксируется зольный слой, а в верхних горизонтах — вкрапления золы и углей, изредка — фрагменты керамики или отдельные вещи. Уже В.И. Сизов высказал предположение, что пустые курганы содержали в верхней части (на глубине до 20–25 см от вершины) остатки трупосожжения, которые оказались уничтоженными.

Другая часть Гнездовских курганов характеризуется иным погребальным обрядом. На площадке, выбранной для сооружения насыпи, устраивали костер и на него клали умершего, одетого в лучшие одежды и в сопровождении вещей, которые, по мнению его современников, могли ему пригодиться в загробном мире; утварь, орудия труда, предметы вооружения, пищу. После того как костер прогорал, кальцинированные кости собирали в глиняный горшок-урну, который ставили в центре кострища, а затем к урне сгребали и остатки костра. По завершении погребального ритуала насыпали курган. Землю при этом брали вокруг погребального кострища, отчего образовывались кольцевые ровики.

Среди Гнездовских курганов выделяются большие погребальные насыпи, которые отличаются от малых не только по величине, но и по характеру погребального обряда (Булкин В.А., 1975а, с. 134–156).

Таков, в частности, курган 7 из раскопок С.И. Сергеева (Булкин В.А., 1975б, с. 81–84). Насыпь его имела круглую в плане форму высотой 1,8 м и диаметром 27,5 м. Верх кургана — ровная площадка диаметром около 25,5 м. Склоны насыпи крутые, в основании был кольцевой ровик.

Первоначально на площадке, выбранной для сооружения кургана, была сделана подсыпка высотой 0,7–0,8 м. Грунт для нее брали вокруг основания, вследствие чего образовался кольцевой ровик, оконтуривавший погребальную площадку.

Кремация умерших была совершена в ладье, о чем свидетельствуют заклепки, на погребальной площадке. Размеры огнища 17×10,5 м. Судя по находкам, сожжены были мужчина и женщина. Здесь обнаружены топор, ледоходные шипы, конская упряжь, весы, гирька, ларец, бусы, нагрудная цепь, привески, овальная фибула, шиферное пряслице, гребень, оселки.

После того как погребальный костер прогорел, на месте кремации был зарезан баран, голову и конечности которого поместили в котел. Котел поставили на огнище и рядом с ним установили три глиняные урны с пережженными костями. В жертву была принесена еще какая-то птица и брошены разломанная железная гривна и фрагменты глиняных сосудов. По выполнении всей ритуальной церемонии была возведена насыпь с горизонтальной площадкой на вершине. Дата кургана — вторая половина X — начало XI в.

Близки по строению и погребальному ритуалу и другие большие курганы Гнездова. Один из крупнейших (курган 24-Оль. 1) раскапывали несколько исследователей: В.И. Сизов — в 1896 г., И.С. Абрамов — в 1905 г. и Д.А. Авдусин — в 1950 г. Его высота 7–8 м, диаметр основания 30–35 м. Сначала была сооружена подсыпка высотой 1–1,2 м. На ней и совершили кремацию. В пределах кострища найдены три глиняные урны и котел с остатками сожжения и кусками кольчуги. Около котла обнаружены кости птиц и барана.

Раскопки Гнездовских дружинных курганов дали большую коллекцию оружия. Найденные в них мечи длинные — около 1 м, имеют широкое лезвие с продольной ложбинкой посредине и закругленным концом. У массивных рукоятей — широкое перекрестие, а навершие образовано из двух частей: нижняя прямая; верхняя разделена на три-пять долей (табл. LXVIII, 10; LXX, 18). Навершие часто украшено золотом или серебром. Эти мечи получили название каролингских, распространены они по всей Европе. Основным центром изготовления их были мастерские на Рейне, о чем говорят клейма на лезвиях. Однако делали такие мечи и на Руси. Так, на лезвии меча, обнаруженного в Фощеватой на Полтавщине, имелось клеймо русского мастера: на одной стороне — надпись, выполненная инкрустированной проволокой: «коваль»; на другой — имя мастера: «Людоша» (Кирпичников А.Н., 1966в, с. 269–271).