Керамика весьма отлична от посуды предшествующего этапа. Она толстостенная, с примесью мельчайшего песка и шамота, сильного обжига, с заглаженной поверхностью без штриховки. У сосудов уже нет утолщенного бортика, венчики прямые или слегка профилированные, отогнутые наружу, срез орнаментирован. Сосуды высокие, днища разнообразны — округлые, уплощенные и плоские небольшого (до 5 см) диаметра. Внешняя поверхность сосудов покрыта орнаментом, но иного характера. Типичны оттиски переплетенного шнура, мелкие овалы, прочерченные линии, ромбы с отпечатками веревки внутри, круглый или раздвоенный штамп, нанесенный в отступающей манере, треугольный и рамчатый штампы. Особо выделяется веревочный орнамент, имитирующий гребенчатый штамп. Заметно усложняется узор, господствуют геометрические мотивы, выполненные гребенкой, прочерченными линиями или шнуром. Они образуют одиночный или множественный зигзаг, расположенный между горизонтальными линиями, цепочку из треугольников, как правило, обращенных вершинами кверху, или вертикальную елку и диагональные полосы. Часто гребенка, прочерченные линии, шнур или отступающие наколы, соединенные в группы и поставленные под углом друг к другу, образуют узор, сходный с корзиночным плетением.

На стоянке Ибердус I исследованы остатки жилища, размером 4,8×10,8 м, углубленного на 80–90 см, имевшего вход в виде коридора, шириной 1,3 м и длиной 1,5 м. По данным В.А. Городцова, на стоянке Черепки обнаружена землянка, диаметром 5 м, также с коридором и очажной ямой. Эти жилища напоминают волосовские, что, видимо, говорит о воздействии волосовской культуры на рязанскую в конце ее существования.

В памятниках рязанской культуры — Черная Гора и Ибердус I — найдены многочисленные подвески из клыков и резцов лося, кабана, медведя, барсука с отверстиями или круговыми нарезками. Вместе с подвесками из камня и кости, овальной и округлой формы, они составляли целые поясные наборы, иногда при этом использовались и просверленные челюсти животных. Встречены целые и распиленные вдоль клыки кабана. Подвески из костяных пластинок имеют одно или несколько просверленных отверстий, видимо, их нашивали на одежду. На отдельных экземплярах заметен тонкий прочерченный орнамент, по краю некоторых нанесены нарезки.

Представляют интерес костяные скульптуры (Цветкова, 1973). Из восьми объемных фигурок семь являются профильным изображением головок птиц (рис. 58). Особенно выразительны три, изготовленные с предельной тщательностью, свидетельствующие о несомненном даровании художника, его тонкой наблюдательности. Слегка утолщенные головки птиц переходят в округлую шею, глаза показаны глубокими сверлинами. Великолепная скульптура с крючковатым, хищным клювом напоминает орла-беркута. Круглая голова с коротким загнутым клювом и как бы раздутым зобом, походит на голову токующего глухаря, а вытянутая, тоненькая головка третьей птицы напоминает голову глухаря в спокойном состоянии. Массивная уплощенная голова четвертой птицы, с длинным широким клювом изображает кулика. Пятая скульптура — небольшая, с изящной головкой подчетырехугольных очертаний и вытянутым корпусом с приподнятой задней частью, передает образ водоплавающей птицы. В целом это очень точное изображение птицы из породы куликов. Три просверленных отверстия указывают на то, что она нашивалась на одежду. Поверхность скульптуры сохранила следы окраски охрой. Шестое изображение следует естественной конфигурации кости, подправив изогнутую часть которой мастер превратил ее в шею и голову гуся или лебедя. Голова округлая, снизу клюв наискось срезан, глаза показаны чуть заметными утолщениями.

Изображения животных представлены тремя экземплярами. В одном использован передний метоподий медведя, в котором едва подработанный конец превращен в головку медвежонка с тупой мордочкой и маленькими, как бы прижатыми, ушками. Глаза лишь слегка намечены круглыми ямками, голова переходит в округлую «шею», тело животного не показано. Из тонких костяных пластинок вырезаны фигуры рыб, ящерицы и человека. Ряд костяных предметов покрыт ритмическими нарезками, реже — ямочным узором.

Уникальны четыре флейты из плечевых костей лебедя или гуся. Длина наибольшей — 19,5 см, остальных — 10,5 см. На всех флейтах по четыре круглых игровых отверстия, дающих соответствующее количество звукорядов.

На стоянке Черная Гора обнаружено 18 могил. Судя по залеганию под культурным слоем (на глубине от 1,2 до 2,8 м) они синхронны стоянке, а некоторые, возможно, предшествовали ей. Положение скелетов различно: на спине, с головой, повернутой направо или налево, на боку (чаще на правом), на животе. Ноги согнуты в коленях, руки — в локтях (в одном случае согнутые в локтях руки поняты вверх), чаще всего кисти рук находятся на животе. Ориентировка неустойчива. Интересно погребение женщины 18–20 лет в вытянутом положении, на спине, с головой, повернутой направо (ноги согнуты в коленях, руки — в локтях, кисти рук на животе). Под правой рукой находился плохо сохранившийся скелет новорожденного. Мужчина возрастом около 60 лет, положен на правый бок, с головой, слегка повернутой и откинутой назад; ориентировка северо-запад-запад. Ноги слегка согнутые в коленях, плотно соединены вместе, руки согнутые в локтях, так плотно прижаты к телу, что ключицы приближены к нижней челюсти. Кисти рук, также ясно прижатые друг к другу, находились в области живота, ребра сжаты. Очевидно, погребенный был туго связан. Инвентарь сопровождал только погребение женщины 20–25 лет. Она лежала на животе, с головой, повернутой вправо, ориентированной на северо-восток-восток. Ноги согнуты в коленях, руки в локтях, кисти у черепа. Под тазом и слева от него найдены украшения, видимо, составлявшие поясной набор: 27 просверленных зубов животных, шесть подвесок из челюстей мелких грызунов, три сланцевых подвески с отверстиями и три — из тонких костяных пластин. Над головой погребенной располагалось небольшое кострище, диаметром 48 см.

Радиокарбоновых дат для памятников рязанской культуры пока нет. Основываясь на архаичном облике кремневого инвентаря Владычинской-Боровой, по аналогии с другими ранненеолитическими памятниками Волго-Окского междуречья, I этап этой культуры можно датировать IV тыс. до н. э. На стоянке Владычинская-Береговая горизонт 3 (средний этап), залегал ниже волосовского, датированного по С₁₄ — 4300±60 (2350 лет до н. э.). Учитывая небольшую стерильную прослойку между ними, горизонт 3 можно отнести к первой половине III тыс. до н. э. Верхний горизонт той же стоянки (поздний этап) залегал непосредственно над волосовским, датируемым по С₁₄ концом III тыс. до н. э. Начальная дата позднего этапа — вероятно, тоже конец III тыс. до н. э. Население рязанской культуры судя по костям животных, птиц и рыб, найденных на стоянках, занималось охотой и рыболовством. В керамике рязанской культуры прослеживаются некоторые черты сходства с днепро-донецкой, которые, вероятно, являлись следствием контакта двух культур.

Впервые каменные орудия и обломки керамики у г. Балахны (с. Большое Козино, дер. Монастырская и Нагулино) были собраны в 80-х годах XIX в. известным почвоведом В.В. Докучаевым. В начале XX в. на этих стоянках В.И. Каменским проводились раскопки, результаты которых опубликованы (Спицын, Каменский, 1905), а позднее к изучению балахнинских стоянок обращались многие исследователи (Городцов, 1897, 1909; Жуков, 1922; Бадер, Воеводский, 1935; Цветкова, 1947, 1963; Сафонов, 1947 и др.). Вопрос о существовании особой балахнинской культуры эпохи неолита был поставлен О.Н. Бадером и М.В. Воеводским (1935). В настоящее время насчитывается более 80 памятников этой культуры, занимавшей нижнее течение р. Оки до г. Мурома, Среднее Поволжье выше устья р. Оки до с. Сокольского (Ивановская обл.) и до устья р. Свияги.

Материал балахнинских стоянок, главным образом керамика, О.Н. Бадером и М.В. Воеводским подразделен на два комплекса: А — сосуды с примесью дресвы, полуяйцевидной формы со сглаженной поверхностью и зональным ямочно-гребенчатым орнаментом и Б — сосуды с растительными примесями, полуяйцевидной открытой формы, и небольшие сосуды, внутренняя поверхность которых обработана зубчатым орудием. Орнамент зональный, но разреженный, состоящий из гребенчатых и разнообразных неглубоких вдавлений при полном отсутствии глубоких ямок, характерных для керамики комплекса А. Благодаря сходству комплекса А с керамикой Льяловской и Мало-Окуловской стоянок, он рассматривался как более ранний, чем комплекс Б, имеющий аналогии в энеолитических стоянках типа Волосовской и Панфиловской.