Близкими по возрасту эльгыгытгынскому комплексу, если не более ранними, считаются материалы стоянки Амугэма III. Там найдены ножевидные пластинки и большое количество отщепов, обломки ножей эльгыгытгынского типа, скребки, длинные ромбические в поперечном сечении и треугольные с прямым основанием наконечники. Эти находки сопоставляются с материалами IV слоя Ушковской стоянки на Камчатке. Высказывается предположение о существовании в конце III тыс. до н. э. единой камчатско-амгуэмской культуры, отличительной особенностью которой было сочетание пластинчатой каменной индустрии с ромбическими в поперечном сечении наконечниками стрел. Но находки в Амгуэме III, на Осиновой косе и Осиновой сопке — это подъемный материал, включающий разновременные изделия, частью и II тысячелетия до н. э.

Несомненно ранненеолитической следует считать стоянку на мысу правого берега р. Анадырь у с. Усть-Белая. Здесь собраны обсидиановые ножевидные пластинки и черепки горшков с сетчатыми отпечатками. Обломки неорнаментированных сетчатых сосудов найдены и на месте Усть-Бельского могильника. При раскопках стоянки Большой Нутенеут II в бассейне р. Анадырь обнаружена керамика с отпечатками сетки, украшенная рядом сквозных ямок, бордюром из косых крестов и, ниже их, двумя острореберными треугольными в сечении валиками. Эту керамику сопровождали ножевидные пластинки, призматический нуклеус, пришлифованное прямоугольное тесло, концевой скребок на пластинчатом отщепе, трехгранный напильниковидный наконечник стрелы с прямоугольным черешком (Кирьяк, 1986). Все эти находки отражают влияние или непосредственное проникновение на Чукотку сыалахской культуры.

На территории Усть-Бельского могильника при раскопках обнаружена и подобная белькачинской керамика со шнуровыми отпечатками. Она присутствовала и среди находок в погребении с бронзовым резцом кургана № 9. Фрагменты шнуровой керамики встречены вместе со срединным резцом, ножевидными пластинками и грубообработанным наконечником стрелы листовидно-черешковой формы и на стоянке Камешки, расположенной недалеко от Усть-Бельского могильника.

Во II тыс. до н. э. на Чукотке сложились две культуры: усть-бельская и северо-чукотская, по своей керамике и каменному инвентарю близкие к ымыяхтахской.

Особенностью неолитических памятников ряда районов Северо-Восточной Азии, в их числе и Камчатки, является полное отсутствие керамики, что заставило исследователей назвать их бескерамическими. Глиняную посуду начали изготовлять на юге Камчатки только во II тыс. до н. э. Поскольку в IV — середине II тыс. до н. э. большая часть Восточной Сибири, включая материковую часть Чукотки, вошла в круг типично неолитических культур, а в каменном инвентаре камчатских памятников этого времени появились изделия неолитических типов, ниже мы рассмотрим бескерамические памятники Камчатки, датированные указанным периодом (Диков, 1977; 1979). Среди них выделяются четкой стратиграфией многослойные поселения на Ушковском озере, в долине р. Камчатки у пос. Козыревка. Культурные слои поселений Ушки I, II и V разделены прослойками суглинка, супеси и вулканического пепла. Благодаря последнему можно синхронизировать культурные слои из разных пунктов. На поселениях в нижней части напластований выявлено три культурных слоя (V–VII), отнесенных к верхнему палеолиту. К бескерамическому неолиту относится IV культурный слой. Для него на поселении Ушки V получена дата 4200±100 (МАГ-132) (2250 до н. э.).

Для IV слоя поселения Ушки характерно широкое применение ножевидных пластинок, одна из них обнаружена в пазу длинного костяного стержня. Основой для изготовления пластин служили призматические, конические и карандашевидные нуклеусы. Некоторые пластины достигали длины 16 см. Из них делали вкладыши, ножи, концевые скребки, черешковые наконечники стрел, срединные и угловые резцы. Наконечники стрел с двусторонней ретушью, линзовидные и ромбические в поперечном сечении, имели листовидную форму с четко выраженным острым черешком. Найдены листовидные ножи с двусторонней ретушью, обработанные сколами скребловидные тесла, овальный кусок вулканического туфа с продольными желобками с двух сторон, служивший абразивом, скребки с ретушированной спинкой. На стоянке Ушки II остатки деятельности людей образовывали скопление, густо насыщенное находками, площадью около 60 м², с кострищем в центре. На месте скопления, возможно, было наземное жилище.

Судя по радиоуглеродной дате 3875±350 (МАГ-4) (1925 до н. э.), полученной для нижнего слоя стоянки Ключи 1–6 в долине р. Камчатки, к началу II тыс. до н. э. относится и залегающий в аналогичной этому слою литологической обстановке III слой стоянок Ушки I и II. Комплекс находок из этого слоя включал трехгранные сплошь ретушированные наконечники стрел, бесчерешковые и с выделенным черешком, имеющие аналогию среди напильниковидных наконечников стрел ымыяхтахской культуры II — начала I тыс. до н. э. В III слое найдены и ножевидные пластинки, иногда с краевой ретушью, отретушированные с двух сторон вкладыши, ножи на пластинах, обломок пластинчатого черешкового наконечника стрелы, боковой резец на пластинке, скребки из отщепов, обработанное сколами скребловидное тесло, проколки, двусторонне ретушированные листовидные ножи. Керамика отсутствует.

Тарьинская культура.

Исследованиями Т.М. Диковой (1983) на юге Камчатки выделена тарьинская культура, развивавшаяся на протяжении 7 тысяч лет — с V тыс. до н. э. до середины XVII в. н. э. Эта культура считается принадлежавшей предкам ительменов.

К раннему периоду развития культуры относятся III слой стоянки близ устья р. Авачи и участок III на мысе Лопатка. В III слое стоянки Авача на глубине 1,7 м обнаружены остатки сгоревшего жилища, которое датируется 5200±100 (МАГ-306) (3250 до н. э.). Жилище было наземным, с деревянным каркасом и, по-видимому, крыто берестой и присыпано землей. Пол был устлан берестой и связками травы. Поскольку жилище осталось недоисследованным, судить о его форме и размерах преждевременно. В III слое найдены орудия из обсидиана и кремня, окремнелого или глинистого сланца, халцедона, кварцита. Они представлены шлифованными топорами и теслами, с острыми обушками, подтреугольными в поперечном сечении, наконечниками стрел и дротиков с трапециевидными черешками, обозначенными выступами по краям, ножами с выделенными рукоятками, скребками из отщепов, резцами на отщепах, резчиками и провертками на удлиненных пластинах. Привлекает внимание фигурка, сделанная при помощи ретуши из обсидиана, напоминающая белого медведя. Интересны фрагменты ткани из растительных волокон (Дикова, 1979).

Более поздние слои стоянки Авача и другие памятники тарьинской культуры во многом повторяют находки из III слоя Авачи. На первом этапе развития тарьинская культура занимала только юг Камчатки и была синхронна ушковским памятникам неолита, а затем сменила их, распространившись и в долину р. Камчатки.

Памятники конца II тыс. до н. э. и более поздние, существовавшие до прихода русских, сохранили в большей мере неолитический облик инвентаря. На их основе выделяются культуры, отражающие процесс формирования древних предков ительменов и коряков.

Забайкалье объединяет различные в природном отношении районы. Яблоновый хребет делит его на Восточное и Западное. Западное Забайкалье смыкается с Прибайкальем, а реки Восточного Забайкалья являются верховьями Амура. Для юга Забайкалья характерны лесостепные и степные ландшафты, продолжающиеся в Монголии. Таежный север Забайкалья гидрографическими системами Витима и Олекмы связан с Якутией.

Изучение неолита Забайкалья начато в конце XIX в. Ю.Д. Талько-Грынцевичем, А.П. Мостицем и А.К. Кузнецовым. В советское время неолитические памятники исследовали Г.Ф. Дебец (1930), А.П. Окладников (1977), М.М. Герасимов, Ю.С. Гришин. В последние годы в Бурятии и Читинской обл. развернулись работы местных археологов (Кириллов, Рижский, 1973; Ивашина, 1979б; Семина, 1983). В связи с тем, что намечается различие между неолитом Западного и Восточного Забайкалья, выработаны две параллельные периодизации для неолита этих территорий.