Инвентарь и обряд погребений № 4 и 5 Базаихи позволяют сближать их с захоронениями у ручья Гремячего и на Афонтовой горе II. Таким образом может быть намечена их связь с культурой западноангарской керамики.
Возможно, из разрушенного погребения происходят собранные у Базаихи агальматолитовые подвески. Две подвески — стержнеобразные с головками медведей на одном конце — напоминают сделанную из кремня фигурку животного из неолитического поселения у д. Патроны на Ангаре. Третья подвеска из Базаихи интерпретирована как изображение человека, но своей изогнутой позой она походит и на изображения птиц на подвесках гремячинского погребения.
Радиуглеродная дата IV слоя Казачки, определяющая его возраст серединой III тыс. до н. э., заставляет относить к этому времени культуры, материальные остатки которых оказались погребенными в V и IV слоях этого поселения. Однако эта дата представляется нам удревненной. Вероятно, находки из этих слоев и соответствующие им изделия с других памятников Среднего Енисея следует датировать концом III и даже началом II тыс. до н. э. Тем самым заполняется лакуна между неолитическими и памятниками развитой бронзы Среднего Енисея.
Многие из каменных изделий, обнаруженных на стоянках у Красноярска, не могут быть достоверно связаны с определенными культурами. Таковы скребки, листовидные наконечники копий, кинжалы, шлифованные простые и желобчатые тесла и трапециевидные топоры со скругленными гранями.
Развитие неолитических культур на Среднем Енисее из-за промежуточного положения, которое занимал этот район между ареалами восточно-сибирских и западно-сибирских культур, было сложным. Если в ранний период преобладали восточные влияния, то к концу неолита выросло значение западных связей, что особенно проявилось в конце III тыс. до н. э., когда на берегах Енисея керамическую посуду стали украшать оттисками шагающей гребенки. Благодаря меняющимся влияниям среднеенисейский неолит приобрел своеобразный набор признаков. Это отразилось и на метисном антропологическом типе местного населения.
В Черемушном Логу в могильной яме было обнаружено захоронение мужчины 30 лет, череп которого, по определению Д.Г. Рохлина, имел заметные палеомонголоидные черты. Умерший лежал на спине, головой на север, параллельно берегу Енисея. Его сопровождали шлифованные тесла, желобчатое долото и топорик из сланца, нефритовый топорик, орудие для снятия шкур, сделанное из лопатки оленя, обломки двух костяных иголок и проколки, бусина из раковины, точильный брусок из песчаника и клюв журавля. Из предплюсневой кости благородного оленя был сделан остов вкладышевого ножа, украшенный по обеим сторонам косыми поперечными нарезками. По аналогии с неолитическими погребениями района Красноярска и Приангарья захоронение Черемушного Лога можно датировать концом III тыс. до н. э. Находка клюва журавля, как и изображения птиц из погребений у ручья Гремячего и в «шаманской» могиле Базаихи, позволяют предполагать, что у неолитических обитателей Енисея существовал культ птиц.
На некоторых петроглифах Верхнего Енисея (Шалаболино и др.) есть рисунки лосей, которые напоминают, как фигурки Базаихи, так и отнесенные к неолиту рисунки лосей на петроглифах Ангары. Возможно, эти древнейшие петроглифы Енисея возникли в неолите.
В верховьях Енисея первые изделия неолитического облика найдены в Туве С.А. Теплоуховым еще в 1926 г., но только в последние годы в результате работ экспедиций Л.Р. Кызласова (Кызласов, 1958; Сидоров, 1969), С.Н. Астахова и М.А. Дэвлет появилась возможность наметить основные черты культур, существовавших в горах Западного Саяна в каменном веке.
Наиболее ранним неолитическим памятником в Туве следует считать стоянку-мастерскую у выходов кремня на р. Шугур (Беляева, 1975). Здесь вместе с заготовками нуклеусов и отходами производства при раскопках найдены вкладыши из ножевидных пластинок, обломок тонко отретушированного наконечника стрелы, скребок на отщепе и т. д.
На ряде стоянок с каменным инвентарем неолитического облика керамика отсутствует. В число этих стоянок входит Усть-Хемчик III, датированная временем 6500±110 (ЛЕ-1014), где найдены конические нуклеусы, большое число ножевидных пластинок, скребки на отщепах, треугольные наконечники стрел с асимметрично вогнутыми основаниями. По-видимому, подобные комплексы, в которых большой удельный вес имеет пластинчатая техника, характерны для поселений раннего и развитого неолита этого региона. Примечательно, что на таких памятниках керамика отсутствует, либо представлена единичными невыразительными фрагментами, что позволяет считать ранний этап неолита Тувы бескерамическим.
С ранним неолитом можно связывать крупное шлифованное тесло, напоминающее исаковские, найденное напротив устья р. Хемчик, и фрагмент кольца из мраморовидной породы со стоянки Мадарак. Аналогичное кольцо найдено на притоке р. Абакан — Узунжуле (Савенков, 1896).
Для позднего этапа неолита Тувы характерна керамическая посуда с гребенчатым орнаментом и почти полное исчезновение ножевидных пластинок. Ряд поздненеолитических стоянок изучен в зонах водохранилищ Майнской и Саяно-Шушенской ГЭС С.Н. Астаховым и сотрудниками руководимых им экспедиций. Опорным памятником является многослойное поселение Тоора-Даш (Семенов, 1983). Под слоями железного века залегали два слоя Окуневской культуры. Ниже обнаружен слой с керамикой и кремневыми наконечниками стрел, принадлежащими афанасьевской культуре, появление которой в Туве, вероятно, датируется второй половиной III тыс. до н. э. Нижележащие четыре слоя содержат поздненеолитические комплексы с гребенчатой керамикой, близкой к афанасьевской, и, соответственно, могут датироваться первой половиной III тыс. до н. э. Керамика представлена в трех нижних слоях обломками тонкостенных круглодонных горшков, сплошь украшенных тесно нанесенными отпечатками гребенчатых штампов. Отпечатки расположены вертикально или наклонно, образуя иногда вертикальные или реже горизонтальные зигзаги. Встречены черепки с оттисками шагающей гребенки.
Хотя вместе с керамикой найдено несколько нуклеусов с негативами пластинок, все каменные орудия изготовлены из отщепов. Среди них треугольные с вогнутым основанием и выпуклыми лезвиями наконечники стрел, скребки, скребла, вкладыши с двусторонней ретушью. Найдены три подвески из просверленных клыков марала, две иголки, гарпун с односторонними зубцами, роговое тесло, орнаментированная пластина из окаменевшего дерева.
В нижнем слое обнаружено 13 каменных кладок (диаметром 1–3 м) с ямами в центре. Исследователь связывает их с погребениями. В одной из ям найдено несколько десятков халцедоновых отщепов и фрагменты костей, в другой — костяная проколка, еще в одной — скребок и зубчатое орудие.
Для неолитических комплексов стоянок Усть-Кантегир и Шаганар характерна керамика с узорами из отпечатков шагающего штампа. Употребление на ряде стоянок в качестве сырья темно-серых кварцитов привело к тому, что сделанные из него скребки, скребла, тесловидные орудия своей грубостью напоминают палеолитические изделия. Но изготовленные из него же узкие вкладыши с двусторонней ретушью, небольшие наконечники стрел (треугольные с прямым или вогнутым основанием, иногда с жальцами, миндалевидные, подромбические со слабо вогнутым основанием, редкие треугольно-черешковые) и прекрасно сделанные из высококачественного кремня изделия типа крупного кинжала — наконечника копья придают каменному инвентарю явно поздненеолитический облик. На неолитических стоянках западно-саянского течения Енисея найдены нефритовый топорик, подпрямоугольное тесло из кремнистого сланца, пест, обработанный точеной обивкой.
Группа стоянок исследована М.А. Дэвлет (1973а, б) на правобережье Большого Енисея (Бий-Хем). Одна из них — Первая поляна — расположена у впадения р. Тоора-Хем в Бий-Хем две другие — Азас I и II — на протоке, соединяющей оз. Тоджа (Азас) с оз. Хочжир-Холь. Раскопки дали своеобразную керамику и обильный каменный инвентарь. К неолиту относятся слабо профилированные горшки с округленными днищами. Орнамент покрывал всю внешнюю поверхность и состоял из рядов ямок, линий, сделанных палочкой в отступающей манере, вертикальных или наклонных гребенчатых отпечатков, образующих вертикальные зигзаги. Кроме того, встречены фрагменты горшков, которые могут быть определены как относящиеся к тувинскому варианту окуневской культуры.
