Что касается второй (кошкинско-боборыкинской) линии, здесь тоже возникали тенденции к внедрению в орнаментальные композиции печатно-гребенчатых узоров, но они подавлялись влияниями, постоянно импульсируемыми из аридных районов Прикаспия (Арало-Каспия?), где в неолите обитало население, украшавшее свою керамику по традиционным отступающе-прочерченным декоративным канонам. Появление в Среднем и Нижнем Притоболье кошкинского, а затем боборыкинского типов глиняной посуды, возможно, фиксирует моменты активизации этих южных воздействий.

Кондинская низменность (бассейн р. Конды). Неолит здесь стал известен благодаря полевым исследованиям Л.П. Хлобыстина, Е.М. Беспрозванного, Л.Я. Крюкевской, Е.А. Гаджиевой, С.Ф. Кокшарова и др. Общая концепция кондинского неолита разработана Е.А. Гаджиевой (1993). Исходя из специфики керамического материала, она выделила в этом регионе три группы памятников. Самая представительная — сумпаньинская (поселения Сумпанья II, IV, VI, Геологическое VII и др.). Сумпаньинская посуда имеет традиционную округло-приостренную форму с расширяющимся в средней части туловом и закрытым устьем. Встречаются прямостенные экземпляры с овальным устьем (Сумпанья VI) и, возможно «тарелковидные». На некоторых черепках заметны лощение и следы охры.

По технике орнаментации и характеру узоров выделяется три типа сумпаньинской керамики. Первый составляют сосуды, украшенные зубчатыми орнаментирами. Часть отпечатков выполнена латеральной частью нижней челюсти бобра. Этими орудиями работали в технике шагания с прокатыванием или с протаскиванием. Мотивы простые — горизонтальные, реже вертикальные или наклонные линии. Второй тип объединяет сосуды, украшенные незубчатыми костяными орнаментирами, которыми работали в технике протаскивания. Мотивы этого типа разнообразны: горизонтальные, вертикальные и наклонные прямые, волнистые, реже зигзагообразные линии, взаимопроникающие или вписанные друг в друга и заштрихованные геометрические фигуры. В третий тип вошли сосуды, украшенные зубчатыми и незубчатыми орнаментирами (Гаджиева, 1993, с. 7).

Различия между типами сумпаньинской керамики, по существу, состоят в том, что для первого характерен преимущественно гребенчатый орнамент, для второго прочерченный, для третьего — сочетание гребенчатой и прочерченной техники. По аналогии с неолитической керамикой Среднего Зауралья, можно увидеть в этой градации хронологическую тенденцию трансформации техники нанесения орнамента — от прочерченной к печатно-гребенчатой. Но Е.А. Гаджиева, кажется, не ставит целью возвести свою типологию на уровень типолого-хронологической классификации.

Одна из характерных черт сумпаньинской камнеобрабатывающей техники — широкое применение шлифовки. Она используется в основном при обработке орудий достаточно крупных размеров, для мелких форм применялась реже. По мнению Е.А. Гаджиевой, расцвет шлифования связан с использованием сланцевого сырья, для которого абразивная обработка рациональней ретуширования. Формы каменных ножей и наконечников стрел невыразительны и неспецифичны. Скребки невелики по размерам, овальной формы, рабочая часть оформлялась как крутой длиннофасеточной, так и острой короткофасеточной ретушью.

Помимо сумпаньинской группы памятников, выявлены поселения с керамикой кошкинского типа. Представительная коллекция получена только на Сумпанье III. Сопровождавший кошкинскую керамику каменный инвентарь отличен от сумпаньинского как по сырью, так и по составу. Для изготовления поделок служил серо-зеленый и серый камень. Применялась пластинчатая техника расщепления. Среди орудий в основном острия и скребки. Острия обработаны по краям со спинки и в концевой части с брюшка. Рабочая часть скребков оформлялась на концах пластины крутой ретушью. Рубящие орудия шлифовались. Найдены шлифовальные плитки. В целом набор каменных орудий невыразителен, малочислен и не позволяет выделить специфически кошкинские типы.

Третья группа неолитических памятников бассейна Конды представлена поселениями с керамикой, которую Е.А. Гаджиева отнесла к немнелскому типу. Она встречена на пяти поселениях, два из них исследованы раскопками. Стратиграфическая и планиграфическая позиция названной керамики весьма нечеткая. Не собран ни один целый сосуд. Похоже, что форма керамических емкостей такая же, как у сумпаньинских сосудов первого типа. Орнамент выполнен незубчатым орнаментиром в технике отступания и протаскивания, а также гребенчатым штампом. Мотивы просты: зигзаги, волнистые, горизонтальные линии и их сочетания; вертикальные и наклонные очень редки. Имеются изображения ромбов. Для орнаментации венчиков характерно использование горизонтальных линий из наколов, протащенных горизонтальных прямых и зигзагообразных линий. Вертикальное членение орнаментального поля единично. Определенный ритм композиции придавался сменой способов нанесения. Следует отметить сосуды без орнамента и сосуды небольших размеров. Материалом для характеристики каменного инвентаря послужили нетипичные для сумпаньинских комплексов пятнадцать орудий из верхних горизонтов заполнения жилища № 1 поселения Геологическое VII, среди которых шлифованные наконечники ромбического сечения, наконечники типа «томар» или, возможно, миниатюрное тесло, скребки прямоугольной формы, сверло на первичном отщепе, орудия с шлифованными гранями (Гаджиева, 1993, с. 9).

Жилища выявлены лишь на стоянках сумпаньинской группы. Следы их нечетки. Имеют подчетырехугольные очертания, вертикальные стенки. Жилище в Сумпанье IV сохранило остатки опор в северной части. Ямки на дне жилища № 1 поселения Геологическое VII, учитывая их малую глубину и беспорядочность расположения, трудно трактовать как столбовые. Внутрижилищные очаги слабо выражены и, видимо, не имели постоянного места. По расположению сгоревшего дерева можно предполагать, что в некоторых помещениях был настил из плах, в других ими обкладывались стенки котлована.

Погребальные памятники неолитического времени в бассейне Конды пока не выявлены. Среди остеологических остатков представлены северный олень, лось, бобр, заяц; из рыб определены окунь, щука, налим, язь и чебак.

Есть серия радиоуглеродных дат для слоев с сумпаньинской керамикой: 6520±70 (ЛЕ-1893); 6590±70 (ЛЕ-1814); 6850±60 (ЛЕ-1440); 6100±70 (ЛЕ-2540) л. н. Это дает основание отнести памятники сумпаньинской группы к V тыс. до н. э. Кошкинские комплексы на Конде, видимо, появились после сумпаньинских. Керамика кошкинского облика выглядит здесь более поздней, чем в Нижнем Притоболье: нет остро- и круглодонных сосудов, а только плоскодонные; накольчатой орнаментации больше, чем прочерченной. Е.А. Гаджиева предполагает, что кошкинская группа памятников на Конде, как и немнелская, относится к IV тыс. до н. э. Нам представляется, что следует повысить верхний предел предложенных дат: сумпаньинские комплексы заходят на позднем этапе существования в IV тыс., а кошкинские (и немнелские?) — в III тыс. до н. э.

Неолит этого региона известен благодаря работам В.Н. Чернецова, В.Ф. Старкова, Е.А. Васильева. Особенно плодотворен вклад Е.А. Васильева, который по-новому обозначил здесь два специфических керамических комплекса — честый-ягский и сартыньинский (Васильев, 1987, с. 59–60).

Честый-ягский тип керамики полнее всего представлен на поселении Честый-яг (р. Ляпин, левый приток Сев. Сосьвы). Преобладают обломки яйцевидных сосудов, но встречены и ладьевидные формы. Орнамент наносился способом прочерчивания, украшалась только верхняя часть емкости. Основные декоративные элементы — волнистые и прямые ряды линий. Гребенчатый штамп использовался лишь на закраине венчика. Среди каменных изделий доминируют шлифованные орудия на отщепах. Основная масса находок встречена в жилищах — прямоугольных землянках площадью 160–200 кв. м, с земляными нарами вдоль стен. Нары посыпались тонким слоем охры, а сверху покрывались деревянными плахами. Следы краски отмечены и на полу.