Иностранцы, побывавшие в Московском государстве в XVI в. и внимательно приглядывавшиеся к русскому вооружению, хотя и говорят о доогнестрельных средствах войны, но не упоминают о метательных орудиях[159]. Д. Флетчер, например, подробно описывает подвижную башню «гуляй-город», снабженную огнестрельным и другим оружием[160]. Все это заставляет признать, что метательные орудия вышли из употребления на Руси, по-видимому, в первой четверти XV в., т. е. примерно на 50–150 лет раньше, чем в некоторых странах Западной Европы[161] и Востока[162].
Раннее исчезновение метательных машин свидетельствует об интенсивном развитии огнестрельной артиллерии в XV в., что было по силам только растущему централизованному Русскому государству.
III. Тактическое применение камнемётов
Письменные источники, несмотря на лаконичность, позволяют судить об особенностях тактического использования камнеметных орудий на всем пути их развития. При осаде городов эти орудия всегда действовали вместе с другими осадными средствами. Стрельба из метательных орудий обычно поддерживалась лучниками. В системе осадных средств пороки в большинстве случаев играли главную роль; они первые начинали бой, подготавливали прямые штурмы, выступали как активное наступательное оружие.
При упоминании о пороках летописи всегда подчеркивают их прицельное разрушительное действие, направленное против защитных сооружений: «Стены градные биаху», «стену выбиша», «нача бити», «шибаючи», «метаху камение», «весь град разбиша»[163] и т. п. По отзыву очевидцев машины стреляли прямо и сильно[164].
Соответственно своему тактическому назначению метательные орудия были не стрелометными, использовавшимися для поражения живой силы, а только камнеметными[165]. Это, конечно, не исключало применения камнестрельной артиллерии для стрельбы по живой силе, укрывшейся в городе или скопившейся у его стен.
При осаде городов действие метательной артиллерии было направлено главным образом на разрушение оборонительных сооружений и одновременно на подавление фронта активной обороны. Лишенные укрытия бойцы крепости попадали непосредственно под обстрел лучников и чаще всего не были в состоянии отражать штурмы. Выстрелы камнеметов направлялись обыкновенно либо на укрепления для того, чтобы пробить в них бреши, либо на заборола стен для подавления стрельбы защитников. Так, например, при осадах Владимира и Козельска осаждавшие ворвались «по примету» в город после того, как пороки «выбивши» стены[166].
Классический пример разрушений заборол имеется в Галицко-Волынской летописи, рассказывающей об осаде татарами в 1261 г. польского города Судомиря: «Придоша к Судомирю и обьступиша и со все стороне, и огородиша и около своим городом, и порок поставиша; и пороком же бьющим неослабно день и нощь, а стрелам не дадущим выникнути из заборол и бишася по четыре дни, в четвертый же день сбиша заборола с города. Татарове же начаша лестнице приставливати к городу, и тако полезоша на город»[167]. В единичных случаях камнеметы употреблялись и для обстрела городских кварталов: «Начаша бити пороки по граду и внутри града и сыпашася камение велие издалеча… яко дождь внутрь града», — рассказывает летопись об осаде Владимира[168]. Обстрел через крепостную стену велся обыкновенно вслепую, поэтому он был мало эффективным и оказывал больше моральное воздействие. Подобным образом в город могли метаться также зажигательные снаряды, трупы животных и пр.
Появление камнеметного оружия не только решительно изменило способ боя за города, но и вызвало существенные изменения в устройстве крепостных сооружений. «Если до XIII в. русские укрепления (за ничтожным исключением) были дерево-земляными, то, начиная со второй половины XIII в., а в особенности в XIV в. в большом количестве строятся каменные крепости, несравненно лучше выдерживающие удары камнеметов»[169]. В каменных стенах пробить брешь было почти невозможно. Проломы в стенах от действий метательных орудий летопись отмечает в первой половине XIII в. В XIV в. летопись указывает, что «пороки шибаху на град», т. е. на верх стены, а летописец, рассказывая об осаде Выборга, подчеркивает, что 6 пороков били безрезультатно, потому что город «тверд бо бе»[170].
В связи с переходом к активной наступательной тактике в борьбе за города и частыми случаями прямого штурма при поддержке камнеметов утолщаются стены укреплений, начинает применяться фланкирующий обстрел вдоль стен, поражающий нападающих в момент атаки. Одновременно с этим появляются башни, ставшие узловыми пунктами обороны.
В. В. Косточкин выяснил новую существенную закономерность в устройстве и планировке русских крепостей XIII–XIV вв.[171]Укрепления получили определенную боевую направленность, выраженную в концентрации башен с какой-либо одной стороны крепости, со стороны «приступа», т. е. там, где нападавшие могли поставить свои камнеметы. Таким образом, оборона городов делилась на активную — со стороны ожидаемого штурма и пассивную — со стороны естественных препятствий — водных пространств, рек, отвесных обрывов, холмов[172]. В результате всех этих изменений обороноспособность крепостей, начиная со второй половины XIII в., резко повысилась, а применение разнообразной осадной техники было необходимым условием осады. В свою очередь, по мере усиления крепостей, увеличивалась мощь пороков.
Неправильно утверждение В. А. Богусевича, что укрепления до конца XIV в. были рассчитаны больше на пассивное сопротивление, чем на активную оборону, так как толщина стен в XIII и XIV вв., равная примерно 1 м, не создавала условий для последней[173]. Между тем в Новгороде на Славенском холме был раскопан участок каменной стены острога 1335 г., имевшей ширину 3 м[174]. Позднее на другом участке был вскрыт еще больший кусок стены XIV в., причем в этом месте толщина стены составляла 4 м[175]. Стало быть, еще в доогнестрельный период стены были значительной толщины, что объяснялось необходимостью лучше противостоять силе ударов камнеметных машин и с широких площадок стен и башен вести активную стрелковую оборону, в том числе при помощи тех же пороков. В 1261 г. монголы отказались от намерения штурмовать Холм, так как «утвержение города крепко порокы и самострелы», и нерешительно стали «одаль», рассматривая «твердость» городских укреплений[176]. Городская метательная артиллерия существовала в XIII–XIV вв. уже во многих русских городах, например в Чернигове, Холме, Новгороде, Пскове, Москве, несмотря на то, что эффективность ее действия с крепостных стен была несколько ниже, чем против них. Камнеметы, как и пушки, в более позднее время устанавливали преимущественно в башнях[177].
Метательные машины не могли бороться с движущимися целями, поэтому они употреблялись против осадных сооружений и больших масс войск; одновременно метательные машины вели борьбу с орудиями противника. О назначении метательных орудий, в том числе и городских, сообщает писатель XIII в. Плано Карпини, основательно выведавший военное дело у монголов во время поездки к ним в 1246 г. через Русь: «И должно, — отмечал он, — тщательно остерегаться, чтобы не позволять татарам выставлять свои машины, но отражать их своими машинами… и если случайно, они выставят их, то разрушать своими машинами; должно также оказывать сопротивление при помощи баллист (арбалетов. — А. К.), пращей и орудий, чтобы они не приближались к городу»[178].
