О ядрах монгольских (вероятно, — китайских) катапульт, употреблявшихся при завоевании чжурчженских городов, можно судить по ядрам весом 3–40 кг, в изобилии найденным непосредственно на валах городищ (рис. 2). Все они представляют собой полуобработанные, скругленные камни, изготовлявшиеся, по-видимому, на месте в каждом необходимом случае[194]

В АИМ хранится коллекция каменных ядер XIV–XV вв., большая часть которых поднята со дна Чудского озера[195] (рис. 3). Эти ядра можно разделить на 2 группы: 1) диаметром 22–25 см, весом 18–22 кг и 2) диаметром 37–43 см, весом 122–128 кг. Сделаны они большей частью из известковой плиты, но имеется и несколько гранитных ядер. Все они тщательно обработаны. Подобные ядра скорее всего могли предназначаться для пушек, но не исключено их употребление и пороками в последний период существования тех и других. Размеры и вес ядер, так же как и летописные сообщения о них, свидетельствуют о различных мощностях метательных машин и, вероятно, о их различных конструкциях.

Конструкция метательных орудий, о чем почти ничего не говорят письменные источники, наименее доступна для изучения. Исследователи пытались идти здесь путем истолкования названия военных машин[196]. В. Н. Татищев под пороками разумел «великие рычаги на перевесах с железными оковы, которыми стены деревянные и каменные разбивали»[197]. Н. Е. Бранденбург, предлагавший «метод сравнительного изучения конструкции машин у народов, имевших большое влияние на исторические судьбы нашего отечества», подразделял орудия на стрелометные — пружинные, торсионные (см. ниже) и машины с противовесом. С первым и последним типами исследователь связывал древнерусские орудия[198]. Н. Н. Воронин, основываясь на изображении в сборнике летописей Рашид эд Дина, считает, что «подобно камнеметательным машинам древности, «порок» представлял собой простой, но мощный рычаг, действовавший или противовесом, или натягиванием»[199]. В. Г. Федоров, классифицируя метательные машины по конструкции, почти так же, как и Н. Е. Бранденбург, делит их на огромные луки — баллисты; гигантские пращи (баробаллисты) и стрелометные «бриколи» (стрелы последних летели от удара по ним упругого длинного бруса) и считает, что все они могли подразумеваться под термином «порок», так как никаких сведений об устройстве этих машин не имеется[200]. По мнению М. Г. Рабиновича, летописные известия, красочно описывающие действие орудий, не позволяют составить о них сколько-нибудь точное представление; об их устройстве, пишет он, можно предположить лишь то, что пороками собственно именовались «метательные осадные машины, действовавшие подобно древнеримскому онагру». Последний ошибочно представляется автору в виде мечущей камни огромной пращи, изображенной у Рашид эд Дина[201].

Исследователи, характеризуя военные машины европейского — в том числе и русского — средневековья, связывают их с баробаллистическим периодом в истории артиллерии (от греческого «барос» — «тяжесть», — по конструкции, основанной на использовании силы тяжести)[202]. Таким образом, общей тенденцией авторов было отнесение порока к машине с противовесом и пращей[203].

Касаясь конструкции метательных машин VI–X вв., нельзя обойти общий вопрос о судьбе античной осадной техники и ее влиянии на военное дело «варварских», в том числе славянских народов Европы.

В иностранной литературе вопросы изучения метательной техники свелись главным образом к одному: сохранились ли античные орудия в средние века, или исчезли после крушения рабовладельческой Римской империи. Таким образом, временем, вокруг которого ведутся наиболее ожесточенные споры, являются VI–XI вв.

В 1900 г. немецкий исследователь Р. Шнейдер, развивая ранее высказанную мысль Луи-Наполеона и Фавэ[204], смело выступил в ряде остро полемических работ[205] против националистически настроенных немецких военных историков (Г. Келера и др.), воспевавших воинственность древних германцев и считавших, в частности, что немецкое войско унаследовало и сохранило от древнего Рима его совершенные военные машины торсионного типа[206].

На основании большого фактического материала, изложенного в итоговой работе Р. Шнейдера «Артиллерия средневековья», можно заключить следующее. Торсионные орудия, действовавшие силой натяжения скрученных жил, исчезли в период великого переселения народов, когда «варварство охватило военное дело». Древние германцы-готы не употребляли античных орудий даже в таких крупных операциях, как осада Рима в 536–538 гг.[207] Страны Западной Европы в раннее средневековье не только не знали орудий античности, но и не употребляли никаких метательных машин; в этих странах применялись лишь простейшие сооружения[208] — башни, тараны и т. п. Первая половина средневековья в Западной Европе — «время без артиллерии». Таким образом, пишет Р. Шнейдер, торсионные орудия не только вышли из употребления, но и оказались в полном забвении, так что сведения древних о них стали непонятными. О сколько-нибудь значительном применении метательных машин можно говорить лишь для периода с начала крестовых походов (около 1100 г.). Источником энергии средневековых орудий, в отличие от торсионных, были груз-противовес или мускульная сила команды бойцов[209]. В Западную Европу эти устройства проникли на исходе XII в. В своих трудах исследователь исходил не столько из общего априорного положения о катастрофической гибели античного мира, сколько из конкретных свидетельств средневековых военных писателей, не знавших торсионной техники [Aegidius Romanus (около 1280 г.), Marinus Sanutus (1321 г.) и др.].

Заключения Р. Шнейдера кажутся нам верными и, в сравнении с возражениями его критиков, прогрессивными. Критика положений Р. Шнейдера со стороны шовинистически настроенных кругов немецких ученых развернулась после его смерти в 1910 г. Примером является книга Б. Ратгена[210], в которой автор, располагая большим фактическим материалом по европейским метательным машинам (особенно по огнестрельной артиллерии), грубо исказил историческую правду, приписав немцам — единственному народу в Европе — сохранение и использование античной торсионной техники вплоть до XV в.

Новые факты об отдельных случаях изготовления и применения торсионных машин в Европе в XIV и XVI вв.[211] не изменяют существа дела, так как конструкции их были сделаны по описаниям античных авторов и не имели необходимого практического значения. Что касается утверждения Б. Ратгена о будто бы массовом изготовлении в Германии крепостных торсионных арбалетов (Notstal, Springarda) — утверждения основанного на большом количестве употреблявшихся конских волос, то это категорически опровергается показаниями самих современников (Эгидий; Христин Пизанский, около 1410 г.), которые указывали, что волосы использовались для тетив луков и арбалетов. Средневековые военные писатели, цитируя Вегеция, не понимали истинного назначения торсионных жил и считали их тетивами орудий, из чего следует, что торсионная техника не была им известна[212]. По мнению Е. Сандера, не позднее начала VI в. последние остатки античного осадного искусства в Европе были забыты. «И только время 1100–1500 гг. приносит еще раз литературно-теоретическое пробуждение греческо-римской осадной техники»[213].