С шереширами суздальского князя можно сопоставить пока в еще большей степени загадочные находки больших стрел, привлекавших внимание еще в XVII в. Во Владимирском Успенском соборе при замурованной гробнице князя Изяслава Андреевича (сына Андрея Боголюбского), умершего в 1164 г., сохранялись до середины прошлого века 4 однотипных металлических стрелы, удивлявших своей формой и размерами[71]. Пятая такая же стрела отмечена в 1756 г. в Боголюбовом монастыре (б. Владимирского уезда)[72]. Поздний ярославский хронограф конца XVII в. сообщает о переносе железной стрелы князя Изяслава (очевидно, по счету шестой) из Владимирского Успенского собора в Ярославский Спасский монастырь[73] Тот же источник, ссылаясь на древних летописцев, прибавляет, что Изяслав «своему мужеству на супротивных устрои себе самострельные оружия стрелы железные великие»[74]. Рис. 1. Стрела из Владимира на Клязьме. Не позже 1164 г. (Из собрания АИМ) Четыре владимирских стрелы находятся в Оружейной палате Московского Кремля, пятая — в 1876 г. поступила в Артиллерийский исторический музей (рис. 1). Стрела представляет собой железный стержень с заостренным концом и хвостовым «оперением» из 3 железных лопастей. Расположение лопастей предполагает их скольжение во время выстрела по боевому желобу. Как вес стрелы (2 кг 5 г), так и ее длина (169 см) необычны. Она, судя по размерам, весу и расположению хвостовых лопастей, могла быть предназначена только для метания из «самострельной» машины. Такая стрела скорее всего служила для переноса воспламеняющихся составов[75]. Вообще она напоминает зажигательные копья и дротики, известные в средневековье[76]. Само нахождение стрел свидетельствует не только о переживании древних языческих обычаев (положение оружия) в христианском обряде погребения, но и о какой-то особой примечательности данного оружия, положенного при княжеской гробнице. Как замечает Н. Н. Воронин, некоторые атрибуты княжеского обряда погребения имели символическое значение. Так, копье, ставившееся у гроба князя, являлось, по-видимому, знаком власти[77]. Некоторые другие данные подтверждают знакомство русского войска с техникой камнеметной и огневой борьбы. Во время штурма в 1219 г. болгарского города Ошеля русские применили «самострелы великие, мечущие камение и огонь»[78]. В рассказе Ибн ал Биби о походе малоазийских турок на Судак половцев и русских в начале XIII в. (около 1221–1222 гг.) жители Судака, союзные половцам и русским, сражались против, турок-сельджуков нефтью, черхами, стрелами и камнями[79]. Таким образом, приведенные данные определенно говорят об употреблении русскими во второй половине XII в. — начале XIII в. метательных устройств и огневых средств[80], хотя, безусловно, влияние новых средств борьбы на способы осады городов было невелико. Русь издавна была связана с восточными странами; несомненно, что вначале на появление и развитие русской метательной артиллерии передовая восточная военная техника не могла не оказать влияния. На это, в частности, могут указывать русско-половецкие взаимоотношения второй половины XII в.[81] Однако вопрос о происхождении пороков остается еще открытым. Огромных масштабов использование осадной техники достигло в XIII в. — в эпоху монгольских завоеваний. Китайскую и среднеазиатскую метательную технику применяли монгольские орды во время европейских походов[82]. Для этого привлекались, в частности, сотни китайских и других пленных военных мастеров[83]. По сообщению францисканца Плано Карпини (1246 г.) монгольские воины кроме 2–3 луков со стрелами и топора, имели «веревки, чтобы тянуть орудия»[84]. Восточные источники XIII в. нередко упоминают монгольские метательные машины — манджаники, аррады и черхи[85]. Вооруженные всеми видами военной техники, имевшие опыт осады и разрушения десятков городов Юго-Восточной и Средней Азии, монгольские полчища вторглись на Русь. Полагали, что метательные машины на Русь принесли монголы. Однако монгольские орудия не были в полной мере новинкой для русских земель. Период освоения этого вида оружия, как уже было сказано, начался на Руси в середине XII в. 3 Новый этап в развитии русской осадной метательной техники наступил в XIII в. — веке тяжелых военных потрясений в истории Русской земли. Широкое применение метательных орудий было вызвано внутренними потребностями развития военного дела. Первостепенную роль сыграли также иноземные вторжения. Массовое появление нового оружия существенно изменило тактику осады городов: захват поселений производился прямым штурмом их укреплений[86]. В свою очередь изменение приемов осады все настойчивее требовало использования камнеметного оружия. Применение метательной артиллерии было обусловлено напряженной и героической борьбой русского народа за независимость. Под 1204 г. Никоновская летопись впервые упоминает о метательных машинах — пороках при осаде Константинополя крестоносцами[87]. По справедливому замечанию М. Г. Рабиновича описание этой осады, вероятно, внесенное в летопись до татарского нашествия, говорит о том, что осадная техника византийцев и их противников — крестоносцев была на Руси известна до столкновения с немцами и татарами[88]. В начале XIII в. немецкие рыцари Ливонского и Тевтонского орденов при содействии Швеции и Дании перешли в наступление против мирных прибалтийских народов, стремясь к основной русской территории. Подробности этого наступления описываются в Ливонской хронике, которая сохранила древнейшие свидетельства о применении новгородским и полоцким войском метательной техники против немцев. Первое упоминание о наличии у обеих сторон военных орудий относится к 1206 г., когда русские войска осаждали тевтонский замок Гольм. Немецкий хронист не без тенденциозности описывает, что машина, изготовленная русскими, не знавшими искусства метать, обращала камни в тыл[89]. Нельзя забывать, что и для немцев метательные машины были также новшеством в военном деле[90]. В совместной борьбе против общего врага русские в союзе с прибалтийскими народами перешли к употреблению метательных орудий. По сообщению «Хроники» в 1223–1224 гг. русские войска и прибалтийские народы сами строили и с успехом применяли камнеметные машины (об этом ниже). Нельзя не упомянуть также того примечательного факта, что русские ратники употребляли, судя по названию (слово «патерелла» производное от «петрария»), те же метательные машины, которые в 1204 г. были известны русскому летописцу под названием «пороки» при осаде Константинополя (петрарии и манганеллы). Здесь мы, вероятно, имеем дело с устройством, быстро получившим международное значение. вернуться Н. Е. Бранденбург. Ук. соч., стр. 147. Ф. Ф. Калайдович, крайне схематично опубликовавший одну из стрел, сообщает, что стрелы хранились в Успенском соборе на левой стороне у выхода к западу, при гробнице великого князя Изяслава Андреевича (Краткое известие о владимирских древностях. Записки и труды о-ва истории и древностей российских, ч. I. M., 1815, стр. 160, 161). вернуться Стрела была взята из монастыря подпоручиком Иваном Кропотовым. Ее размеры, приведенные в описании, совпадают с экземпляром Артиллерийского музея. (Архив АИМ, ф. ШГФ, № 602, св. 487, л. 113). вернуться В другом месте хронограф приписывает стрелу князю Андрею. Если это не описка составителя, то справедливо предположение о том, что «не были ли эти железные копья-стрелы при княжеских гробницах в соборе и лишь потом потеряли связь с ними и были сложены в северо-западном углу собора при гробнице Изяслава». (Н. Н. Воронин. Археологические заметки. КСИИМК, вып. XIX, 1948, стр. 67, 68). Независимо от их персональной атрибуции стрелы прочно связываются традицией с временем Андрея Боголюбского. вернуться Ф. А. Бычков. Заметка о хронографе ярославского священника Федора Петрова. Труды Ярославской ученой архивной комиссии, вып. I, Ярославль, 1890, стр. 6–8. вернуться В. В. Арендт. Ук. соч., рис. 2; 6, стр. 180–182. Violet le Duc. Dictionnaire raisonué du mobilier francais. Paris, v. 6, стр. 333, рис. 6 на стр. 334. вернуться В. Н. Татищев. Ук. соч., кн. 3, стр. 419. вернуться А. Ю. Якубовский. Рассказ Ибн ал Биби о походе малоазийских турок на Судак. Византийский временник, т. XXV, Л., 1928, стр. 57, 60, 61. вернуться В Европе метательная артиллерия перешла к метанию греческого огня на исходе XIII в. (М. Jähns. Ук. соч., стр. 645). Интересно отметить сообщение Адама Бременского о поразившем его «вулканове горшке» в славянском поморском городе Волине, жители которого называли его «греческим огнем» (И. Забелин. История русской жизни с древнейших времен, ч. I, M., 1876, стр. 155). вернуться Как справедливо писал Н. Е. Бранденбург, «родина машин есть древний Восток» (ук. соч., стр. 4, 5 и 22). На желательность изучения восточной доогнестрельной артиллерии указывал В. Г. Федоров («К вопросу о дате…», стр. 26). Без учета древневосточной военной техники нельзя полностью охарактеризовать и развитие этой отрасли военного дела на Руси. В связи с интересом к этому вопросу и его недостаточным освещением в отечественной литературе не будет лишним дать в рамках настоящей статьи хотя бы краткую сводку о метательных машинах Востока. По изобретательности и совершенству военной техники особое место среди стран Азии занимает Китай. История китайской военной техники, которой принадлежит, например, первенство в изобретении пороха, механического лука — арбалета (Н. Т. Ноrwitz. Die Armbrust in Ostasien, ZWK, Bd. 7, H. 6–7, Dresden, 1915–1917, стр. 175 и сл.) и различных типов средневековых метательных машин (машины-пращи и станкового лука), известна еще недостаточно. Различные виды метательных машин упоминаются в ранней китайской литературе первых столетий нашей эры. В VI в. метательные устройства под общим названием «нао» (позднее этот термин обозначал пушки) стали главным орудием осады. От XI в. (династия Синь, 960–1279 гг.) дошли подробные описания более 16 видов катапульт и рисунки их. Преобладающее место в VII–XI вв. занимало орудие с рычагом и пращей, которое приводили в действие натягиванием 2–150 человек. Рама китайской катапульты середины VIII в. состояла из больших брусов; она передвигалась на 4 колесах. Длинная жердь в верхней части машины имела пращу, куда вкладывался камень. Когда бойцы толкали (вниз) противоположный конец жерди, камень вылетал. Китайские машины иногда достигали больших размеров. Самую большую катапульту обслуживало 240 человек. Китайские источники в монгольское время считали обычным вес снаряда 60–80 кг, а дальность — 85–140 м. Ручная катапульта, обслуживавшаяся 2 воинами, могла метать камни весом 2 катиса (примерно 1 кг 630 г). Кроме камней метались ядовитые вещества, грязь, пороховые шары и воспламеняющиеся составы (К. А. Witfоgel and Fend Chia-Sheng. History of Chinese society Liao. Transactions of the American philosophical society, new series, vol. 36, 1946, Philadelphia, 1949, стр. 566, рис. на стр. 567; К. Huuri. Ук. соч., стр. 198–203, рис. 13; 14). О наличии в Китае разнообразной осадной техники сообщает старинный знаток истории этой страны Иакинф Бичурин. Первый раз о китайской баллисте он сообщает под 645 г. Ее снаряды весили 17 фунтов, перелет камня достигал 300 шагов или 1500 футов; они могли разрушать городскую стену. (И. Бичурин. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, ч. II. СПб., 1851, стр. 148). По сообщению того же автора, в 1232 г. при осаде монголами Лояна осажденные построили «отбойные» (метательные) машины, из которых несколько человек метали большие камни дальше 100 шагов и каждый раз попадали в цель. В других эпизодах монголо-китайской войны отмечены баллисты (до сотни на каждом углу городской стены), в башне одного из осажденных китайских городов — «потаенные большие самострелы» (1233 г.), огненные баллисты, метавшие предварительно зажженные чугунные горшки с порохом и др (И. Бичурин. История первых четырех ханов из дома Чингисова. СПб., 1829, стр. 181, 184, 185, 187, 188 и сл., 227). В Китае с глубокой древности были известны средства огневой борьбы. Японский военный историк XVIII в. Сорай перечисляет 144 вида древних китайских орудий огневого нападения, в том числе орудия для метания зажигательных снарядов (Н. И. Конрад. Сунь-цзы, трактат о военном искусстве. М. — Л., 1950, стр. 286). Влияние китайской военной техники было особенно велико в период монгольских завоеваний; в частности машина-праща для ручного натяжения и станковый лук получили в VII–XIII вв. международное распространение (К. Нuuri. Ук. соч., стр. 179–181, 202, 214). По сообщению среднеазиатских, персидских, арабских и других восточных источников на Ближнем и Среднем Востоке уже в VII–XI вв., т. е. раньше, чем в Западной Европе, употреблялись 2 типа камнеметов: тяжелый — манджаник (по-видимому, машина с противовесом и пращей) и легкий — аррада (вероятно, это натяжная машина-праща китайского типа), а также большой станковый лук — черх. (К. Huuri. Ук. соч., стр. 94— 192). Наше понимание устройства манджаника и аррады отличается от представления К. Хуури, который вряд ли правильно предполагает в арраде торсионную конструкцию (о ней — ниже), а в манджанике (до XIII в.) — только натяжную пращу. См. также А. А. Васильев. Византия и арабы. СПб., 1900, сведения из арабской хроники Табари IX–X вв., приложение, стр. 31 и сл.; Е. Rehatsek, Notes on some old arms and instruments of war chiefly among the arabs. The Journ. of the Bambay branch of the Royal asiatic society, 1878–1880, vol. XIV, стр. 244, 245, 255 и сл.; M. Jähns. Ук. соч., стр. 501 и сл. Огромно было влияние военного дела восточных стран на западноевропейские войска. Европейские рыцари познакомились на Востоке с метательной осадной техникой в XII в. (R. Schneider. Die Artillerie des Mittelalters. Berlin, 1910, стр. 26; К. Нuuri. Ук. соч., стр. 167, 168). В период крестовых походов были заимствованы конные лучники, шире стала применяться пехота (Г. Дельбрюк. История военного искусства в рамках политической истории, т. III. M., 1933, стр. 168). Из оружия распространились кольчуга («История культуры древней Руси», т. I, стр. 424), арбалет (В. Е. Маркевич. Ручное огнестрельное оружие. Л., 1937, т. 1, стр. 25), сабля, метательные машины, техника огневой борьбы — греческий огонь (F. Fеldhaus. Die Technik der Antike und des Mittelalters. Potsdam 1931, стр. 257). Многое из того, что переняли страны Западной Европы, уже бытовало в русском войске (конные легковооруженные лучники, сабля, кольчуга). Артиллерия европейских средиземноморских стран была большей частью исламской по происхождению (К. Нuuri. Ук. соч., стр. 166). О появлении в Западной Европе восточных метательных машин под византийскими названиями (манганеллы и петрарии; для обозначения всех рычаговых орудий в литературе принят поздний немецкий термин — блида) имеются достоверные сведения от конца XII в. — начала XIII в. Предполагают применение натяжных блид у крестоносцев и в XII в. (К. Huuri. Ук. соч., стр. 69, 70). Лишь в конце XIII в. — начале XIV в. в Западной Европе появились, кроме «рычаговых» машин, станковые луки. Расцвет метательной техники здесь относится к XIV в. — первой половине XV в., т. е. ко времени появления и распространения огнестрельного оружия. (W. Gоhlke. Das Geschützwesen des Altertums und des Mittelalters. Das mittelalterliche Wurfzeug. ZWK, Bd. V. H. 12, Dresden, 1909–1911, стр. 289 и сл.; R. Sсhneider. Ук. соч., стр. 26–41). вернуться Б. Д. Греков и А. Ю. Якубовский. Ук. соч., стр. 48; И. Березин. Нашествие Батыя на Россию. ЖМНП, 1855, т. XXXVI, стр. 113. вернуться К. П. Патканов. История монголов инока Магакии XIII в. СПб., 1871, стр. 70, прим. 15. Характерно указание, что артиллерия монголов находилась в руках мусульман. (А. Иванов. Походы монголов на Россию по официальной китайской истории Юань-ши. Записки Разряда военной археологии РВИО, т. III, Пгр., 1914, стр. 16; К. Huuri. Ук. соч., стр. 123). вернуться Плано Карпини. История монголов. СПб., 1911, стр. 27. вернуться Вот несколько характерных примеров. В 1220 г. при штурме монголами Бухары «с обеих сторон установили катапульты (манджаник), натянули луки, посыпались камни и стрелы, полилась нефть из сосудов с нефтью (карурэ). Целые дни таким образом сражались». (Рашид эд Дин. Сборник летописей, т. I, кн. 2. М. — Л., 1952, стр. 206; т. III, М. — Л., 1946, стр. 49 и сл.) При осаде в 1219 г. монголами Нисы (Хоросан) «они двинулись на нее со всеми видами (войск), многочисленные как черная ночь. Они осаждали крепость ее (Нисы) 15 дней, не ослабляя боя ни днем, ни ночью. Против нее было установлено 20 катапульт (манджаник), которые тянули пехотинцы (раджала), собранные из областей Хоросана. А они (татары) гнали пленных под прикрытиями — палатками вроде таранов (джамалун), сделанными из дерева и покрытыми кожами, — и если бы они вернулись, не доставив их к стене, им отрубили бы головы. Они делали так, пока не пробили в ней (стене) брешь, которую (нельзя было) заделать». При осаде монголами Нишапура (1221 г.) «установили 200 осадных машин с полным вооружением и стреляли из них». Во время осады были пущены в ход черепахи, подвижные башни, тараны. (Материалы по истории туркмен И Туркмении, т. I. М. — Л., 1939, стр. 473, 475). вернуться П. А. Раппопорт и В. В. Косточкин. Ук. соч., стр. 25; П. А. Раппопорт. Волынские башни. МИА СССР, № 31, 1952, стр. 222. вернуться ПСРЛ, т. X, стр. 38. Арнольд Любекский также сообщает, что при защите Константинополя употреблялись петрарии и манганеллы. М. Jähns, Ук. соч., стр.642; К. Huuri. Ук. соч., стр. 172. вернуться М. Г. Рабинович. Ук. соч., стр. 96. вернуться Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. М. — Л., 1938, стр. 103. |
