Реалистическое изображение механической пращи с подвижным противовесом — манджаника, мечущего камни, приведено в сборнике летописей Рашид эд Дина (XIII в.; рис. 9). По явной ошибке художника почти совершенно не показана короткая часть рычага, к которой подвешен противовес. Этот недостаток учтен на схеме-реконструкции машины-пращи (см. рис. 7).

Наряду с пращами летописцы называют и «порочные веретенища», которые могут относиться к главной части механической пращи — рычагу с противовесом, веретену[244]. Элементы этих машин можно усмотреть на миниатюре II Остермановского тома Никоновской летописи (рис. 10). Здесь видны вертикальные стойки с веретенообразным рычагом, а также выполнение каких-то подготовительных работ, напоминающих установку подобных орудий под стенами города.

В странах Западной Европы машины-пращи безраздельно господствовали в XIII–XIV вв. Даже позднее они не утратили своего боевого значения. Эгидий Романский, кончая обзор метательных орудий с противовесом и пращей (1280 г.), сообщает, что «все остальные виды метательных машин были подобны описанным либо от них произошли»[245].

Есть основания предполагать, что процесс развития метательных устройств на Руси не исчерпывался одной механической пращей, а последняя не была единственным типом машины в XIII–XIV вв. и в последующее время.

При почти полном отсутствии вещественных памятников главным источником для изучения устройства древнерусских пороков служат миниатюры Никоновского Лицевого свода, созданные в третьей четверти XVI в. Миниатюр насчитывается 10 049. Они воплотили в себе бесконечное разнообразие сюжетов русской средневековой жизни. По выражению Б. А. Рыбакова, их можно назвать «окнами в исчезнувший мир». Рисунки Лицевого свода, впервые подробно обработанные и описанные А. В. Арциховским, сохранили ценные изображения метательных орудий.

«В этих рисунках, — пишет их исследователь, — мы имеем ценные современные изображения таких неизвестных науке предметов, как древнерусские пороки»[246]. Миниатюр с пороками — 24. Все они передают одну конструкцию, названную А. В. Арциховским не вполне удачно баллистой. Работа А. В. Арциховского в этой части была оценена немногими. Лишь Н. Н. Воронин признал интересным анализ метательных машин — пороков, заметив, что до выхода исследования их характер был совершенно не ясен[247]. Другие авторы или почти не использовали новый материал, или относились к нему недоверчиво. При иллюстрировании летописных пороков они привлекали лишь рисунки арабских манджаников из сборника летописей Рашид эд Дина и рукописи Гассана Альрама[248]. Распространен и другой метод, основанный на заимствовании немецких, французских и других рисунков со средневековыми орудиями, вплоть до неприемлемых для Руси катапульт и стрелометов «бриколи»[249].

Пока опубликована только одна миниатюра — «Подготовка новгородцев к походу на немцев», изданная А. В. Арциховским и воспроизведенная В. Г. Федоровым[250]. Последний, ссылаясь на то, что события XIV в. иллюстрировались в XVI в., подвергает сомнению достоверность миниатюр как исторического источника. При этом он подкрепляет свои сомнения вырванной из контекста фразой А. В. Арциховского, что «предполагать у художников археологические познания нельзя»[251]. Не случайно поэтому, что В. Г. Федоров о нескольких миниатюрах, изображающих баллисты, упомянул только мельком, неправильно отнеся их при этом к 1253–1279 гг. В другом месте исследователь прямо пишет: «Древних рисунков метательных машин не сохранилось»[252]. Однако А. В. Арциховский указывает, что «археологическое сличение нарисованных предметов вооружения и орудий труда с вещами, сохранившимися в наших музеях, устанавливает точность срисовок. Тем самым большую ценность приобретают изображения подобных предметов, до нас не дошедших; такие изображения являются единственными надежными источниками для изучения целых областей материальной культуры»[253]. Поэтому нет сомнения, что для такой исчезнувшей области материальной культуры, как «порочное» дело, миниатюры являются надежными источниками.

Конечно, иллюстратор XVI в. не был современником тех исторических событий, которые происходили за несколько веков раньше. На примере изображения мечей и первых пушек А. В. Арциховский установил, что рисунки их точны и исходят из реальных образцов XIV в. «Археологические знания для этого времени предполагать мы не вправе… (т. е. для XVI в. — А. К.). Остается предположить, что работа художников, действительно, облегчалась старыми рисунками»[254].

Н. Н. Воронин на основании заключения А. В. Арциховского поставил эту проблему острее, заявив, что копирование миниатюр было типичным явлением книжного дела в древней Руси. При этом соблюдалась большая точность воспроизведения повторных рисунков[255]. Это полностью подтверждается на примере изображений пороков в событиях XIII–XIV вв. Как было сказано уже ранее, в половине XVI в. пороки вышли из употребления в русском войске. Поэтому художник не был знаком с ними в натуре, а изобразил их, при всей условности графической манеры, верно и только для того периода, когда они, действительно, были. Реальность и точность изображения метательных машин подтверждаются материалами западноевропейских стран, где подобные машины бытовали с XIV в., а также самими орудиями; некоторые из них, относящиеся к данному времени, сохранились в музеях Германии и Франции[256]. Таким образом, воспроизведенный тип машин, одинаковый на рисунках у русских, немцев, татар, крестоносцев и турок, безусловно, подсказан какими-то более ранними рисунками; он реально существовал на Руси в XIV в., а может быть, и в XIII в. под общим названием «пороки». Наиболее правдоподобно пороки изображены в Голицынском томе Лицевого свода, а более упрощенно и схематично — в Остермановском и Шумиловском. Отсутствие некоторых деталей на этих рисунках лишний раз говорит о том, что ко времени изготовления последних подробности устройства машин были уже забыты.

Баллиста, — или лучше, если это орудие будет названо крепостным самострелом в отличие от ручного, — представляет собой большой лук, действие которого было основано на силе упругости натянутой тетивы. Основой устройства служил деревянный станок (ложе) с направляющим желобом для снаряда. Через передний конец станка было пропущено толстое, иногда обмотанное ременными жгутами луковище. Концы последнего соединялись тетивой. Устройство спускового механизма остается неясным; на некоторых рисунках видно, что оттянутая тетива заскакивает за выступ или крюк направляющего желоба (рис. 11).