Водитель развернулся, и мы медленно проехали мимо чёрной БМВ. Я видела, что брюнет провожает нашу машину тяжёлым взглядом, и отчего-то задержала дыхание и вжалась в сидение, а выдохнуть смогла только когда мы отъехали на безопасное расстояние от клуба.

Запомнил он меня, как же! Но для себя решила, что от этого места лучше держаться подальше.

Я мысленно послала брюнета вместе с его дружками куда подальше, и, положив голову на спинку сидения, прикрыла уставшие глаза. Вряд ли я его ещё когда-нибудь увижу.

Алёна. Шесть лет назад.

Я устало тёрла глаза, всеми силами пытаясь не заснуть, пока слушала преподавателя по литературе. Понедельник, первая пара, и было довольно сложно сосредоточиться на основной мысли, которую пытался донести нам Михаил Валентинович, а его монотонный голос только усугублял ситуацию, нагоняя на меня сон.

Впрочем, не только на меня. Лизка, сидевшая рядом, подпирала подбородок рукой, и я видела, с каким трудом ей удаётся держать глаза открытыми. Она широко зевнула, моргнула, затем моргнула ещё раз, и мне пришлось толкнуть её в бок.

— Ты слюни пускаешь, — прошептала я.

— Какие слюни? — она была полна праведного гнева. — Хватит заливать!

— Вот и я о том же, — вскинув вверх брови, ответила я, — хватит тут всё заливать своими слюнями.

— Ай, да иди ты! — отмахнулась Лизка, но рот рукой всё равно утёрла, чем вызвала мой злобный смех.

Затем Михаил Валентинович бросил на нас красноречивый взгляд, и нам снова пришлось пробираться сквозь дебри его нудного повествования. Но уже на третьем предложении я снова начала думать о своём, поглядывая в окно, за которым вовсю хозяйничала золотая осень, и если бы меня спросили, как так вышло, что она подкралась совершенно незаметно, я бы честно ответила, что не знаю. А я и впрямь этого не знала. Ведь ещё вчера было лето, знойное и беззаботное, казалось, только-только отзвенел наш последний школьный звонок, стихли звуки музыки на выпускном балу, и мы разошлись по домам, встретив рассвет всем классом, как выясняется, что уже почти месяц мы с Лизкой исправно посещаем пары в университете. Да, да, так и было!

За это время мы успели познакомиться с девчонками и мальчишками из нашей группы, а с некоторыми даже подружились. Узнали, что декан, седой мужик, неопрятного вида, которому слегка за шестьдесят, спит с молодой замужней англичанкой, и что тяжелее всего сдать зачёт историку, Пешкову Станиславу Сергеевичу. Юля, одна девочка с нашей группы сказала, что он всех валит. Её сестру Катю пару лет назад из-за его зачёта могли не допустить к сессии, но к счастью тогда всё обошлось.

— Беляев впрягся, — сказала Юля, при этом её глаза странно заблестели.

— Беляев, это фамилия декана что ли? — не поняла Лизка, а Юля фальшиво засмеялась.

— Нет, Лиз, Паша Беляев это местная знаменитость. Самый крутой парень в универе, чтобы было понятнее. Он на пятом курсе учится, в одной группе с моей сестрой Катей. Она говорит, у его предков денег куры не клюют, — рассказывала Юля. — Жалко только, что он не встречается с первокурсницами, — она тяжело вздохнула. — Он такой красавчик!

— Что-то я пока здесь прям красавчиков-красавчиков не замечала, — Лизка скептически приподняла бровь. — Встречались, конечно, симпатяги, но ничего сверхъестественного.

— Да Беляев в этом году ещё не появлялся в универе, — махнула рукой Юля, — Он с предками за границей сейчас отдыхает. В Греции, кажется.

— Хоть бы глазком посмотреть на этого Аполлона, — протянула Лизка. — Хотя, зачем ему вообще ходить сюда? Предки потом за диплом заплатят и все дела.

Я была согласна с ней. Наверно, такие как этот Беляев, за все пять лет и появляются в универе раза два, не больше. Первый для того, чтобы документы подать, а во второй — чтобы забрать диплом. А всё остальное сделают деньги папочки и мамочки, пока вот эти самые Беляевы будут греть свои задницы под жарким заграничным солнцем. Даже обидно становилось. Мне, например, пришлось корпеть над учебниками день и ночь, чтобы попасть в этот ВУЗ.

— Беляев сам всё сдает. Катя говорит, он один из самых умных студентов на их потоке, — возразила нам Марина, а мы больше не стали спорить. Кажется, она была по уши влюблена в этого Беляева.

После второй пары была большая перемена, и обычно студенты в это время шли в столовую, что находилась на первом этаже. Народу здесь всегда собиралось не мало, я уже успела к этому привыкнуть, но сегодня вход в столовую был практически заблокирован. Все галдели, девчонки, разбившись на небольшие группы, стояли и громко хихикали.

— В универ внезапно нагрянула какая-то звезда? — протискиваясь через эту толчею, спросила я.

— Впервые слышу об этом, — ответила Лизка. — Но судя по глупым улыбкам девчонок, так и есть. Надеюсь, это Джонни.

Мы уже почти добрались до самых дверей, как вдруг я заметила, что мои ладони перепачканы чернилами. У меня протекла ручка, а я этого даже не заметила. Когда это случилось?

— Вот же гадство! — я всучила Лизе свою сумку. — Возьми и мне что-нибудь, — показав ей свои руки, я пошла в сторону уборных, которые находились этажом выше. На мне была новёхонькая белоснежная блузка, и я очень надеялась, что на ней не успели появиться не выводимые кляксы.

Пулей я добралась до туалета, внутри которого оказалось пусто. Открыв кран, я включила воду и принялась намыливать руки. Чернила никак не хотели отмываться. Зашипев сквозь стиснутые зубы, я сделала воду погорячее и не пожалела мыла.

Открылась входная дверь, оповещая о том, что кто-то вошёл следом за мной, но я даже не подняла головы. Не до того мне сейчас было. Чернила въелись так, что их теперь и вовсе не смыть. Выругавшись себе под нос, я выключила воду и поднялась во весь рост, решив посмотреть, какой ущерб нанесён несчастной блузке. Мой хмурый взгляд плавно переместился к зеркалу, что висело над раковиной, и я вздрогнула, поймав в нём чужое отражение. Приглядевшись, я едва не закричала, ведь позади меня стоял тот самый брюнет из клуба. Я зажмурилась, решив, что у меня начались галлюцинации, но когда открыла глаза, его отражение никуда не исчезло. Он всё так же стоял позади меня. Выгнув дугой тёмную бровь, он нарочито медленно повернул защёлку двери, заблокировав выход.

Я судорожно сглотнула, поворачиваясь к нему лицом.

— Какого… — прошептала я ошарашено, совершенно не ожидая встретить его здесь.

Сердце заколотилось в груди, пока он медленно приближался ко мне. Что он здесь делает? Как попал сюда? Я уже давным-давно забыла о его существовании, а он что, выслеживал меня? И всё из-за пролитого коктейля?

— Ну, привет, чокнутая, — скривив полные губы в неком подобии улыбки, сказал он своим тягучим бархатистым голосом, который совершенно не вязался с его колючим взглядом. — Я же сказал, что запомнил тебя.

— Это женский туалет, — едва выдавила я из себя.

— Да что ты? Спасибо что просветила, а то я не знал, — усмехнулся он, сделав ещё один шаг в мою сторону. Сегодня на нём была серая толстовка, и чёрные джинсы, а мне почему-то вспомнился его обнажённый рельефный торс, и я тряхнула головой, прогоняя неуместные видения.

— Кто тебя пустил сюда? — буквально вжавшись в раковину, спросила я. Какого чёрта он здесь делает? Куда смотрит охранник?

— А ты как думаешь? — ответил он, впившись в меня цепким взглядом своих тёмных глаз.

Сюда могли попасть только студенты, либо преподаватели. Для преподавателя он был слишком молод, да и чему он мог научить? А это значит… Осознание штормовой волной сбило меня с ног. Не может того быть! Нет! Нет! Он не может здесь учиться! Видимо все эмоции, что сейчас обуревали меня, отразились на лице, потому что его улыбка сделалась в разы шире.

— Умная девочка, догадалась с первого раза, — он уже улыбался во все тридцать два зуба. — Оказывается, мы учимся в одном универе. Вот так удача, правда?

— Слушай, в клубе всё вышло случайно, — начала я.