– Они ушли и сегодня уже не вернутся.

Я горько улыбнулась:

– Ты уже привык, да?

– Да, – его улыбка отличалась от моей и являла собой воплощение дерзости.

– Мне жаль, что ты снова стала свидетельницей случившегося, но с другой стороны – хорошо, что это произошло.

– Почему? – мои брови сошлись на переносице, и лоб противно запульсировал от напряжения.

– Ты услышала кто я есть на самом деле. Ты все равно узнала бы, просто сегодняшние визитеры ускорили это.

– Ты собирался сказать мне это сам? До того, как мы окажемся в постели? – прошептала я и замерла, ожидая его ответа.

Искандер усмехнулся:

– Не могу точно ответить на этот вопрос.

– Это нечестно, – я сглотнула. – Люди должны знать друг друга перед тем, как…

– Я не хотел напугать тебя этой новостью, но ты права – нужно было сказать. И сделать это надо было до того, как мы полетели сюда. Теперь ты знаешь – и как дальше дело пойдет – решать тебе.

С этими словами он откинулся назад, на спинку дивана.

Рука его по-прежнему была на моих плечах, но Искандер больше не обнимал меня так крепко, как секундами ранее.

Почему-то это сильно задело меня. Сердце в груди заныло, и я почувствовала себя отверженной. Хорошо знакомое, детское чувство, которое вновь проявляло себя.

Двери распахнулись, и в зал, толкая перед собой тележку, прошел Ахмед. На ней красовался великолепный, двухъярусный торт с горящими на нем свечами.

Рядом, гремя подносами, шли официантки, но всё моё внимание было приковано к торту.

Белоснежный, круглый, с кремовыми сердечками, он был воплощением мечты сладкоежек. По всей площади торта горели свечи. Всего 18 штук.

– Немного с опозданием, Искандер-джан, но на то имелись свои причины, – мелодично, голосом, в котором плясали восточные нотки, произнес Ахмед. – Как ты и заказывал. Для твоей именинницы.

– Спасибо, брат, – Искандер заулыбался.

Его рука стиснула мое плечо и следом раздалось:

– Задувай свечи, милая, и загадывай желание. Кто знает? Может что-то, да сбудется. И пусть это будет для тебя добром.

Мои глаза не успели высохнуть от недавних слез, а тут, снова, новая порция подступила к ним.

Я перевела взор с торта на Искандера.

Глаза его сверкали, как темные изумруды, и я увидела в них…

Нет, не наглость, а…

Благородство. На меня смотрел человек, имеющий богатый, тяжелый жизненный опыт, но сумевший сохранить свою душу.

Именно это я увидела-почувствовала вопреки всему, что я знала.

– Я загадаю, чтобы ты всегда был со мной, – прошептала я, но судя по тому, как губы Искандера дрогнули в улыбке, он услышал это.

Я вновь повернулась к торту. Набрала грудью побольше воздуха и стала задувать свечи – все 18 штук.

Не с первого раза, но у меня получилось. Ощущая детский восторг, я захлопала в ладоши и краем глаза заметила, как улыбнулся Ахмед.

– Давай, нарежем, – Искандер поднялся, достал нож и нарезал торт.

Официантки, поставив на стол подносы с чашками и чайником, поспешили скрыться в соседнем зале. Ахмед, что-то сказав Искандеру на незнакомом, но очень красивом языке, последовал за ними.

– Что он сказал? – не выдержав, поинтересовалась я, когда мы вновь остались наедине.

– Что он рад за меня.

Дверь в номер закрылась.

Щелкнул выключатель, и пространство заполнилось мягким, теплым светом. Пять минут назад мы оформились в гостинице, в которую приехали уже за полночь, после ужина в ресторане Ахмеда.

Надо сказать, что Искандеру все-таки удалось накормить меня, и вот теперь пришел черед других дел…

– Погоди, – Искандер обошел меня и, прямо в обуви, прошел дальше.

Открыл-закрыл дверь в ванную, затем завернул направо и, не задерживаясь, вернулся обратно.

– Что это было? – я непонимающе посмотрела на его улыбающееся лицо.

– Так, привычка, – он подошел ко мне.

Смуглые пальцы ухватили замочек куртки и потянули его вниз. Через секунды Искандер уже вешал её в шкаф, а я, по-прежнему стояла на месте. Ноги будто приросли к полу, и я не могла пошевелить ими.

Причина?

Я волновалась.

– Тебе помочь разуться? – Искандер выразительно посмотрел на мои ноги, плечи его дернулись, словно он пытался воплотить в жизнь озвученное, но я остановила его:

– Нет, ты что. Спасибо! – левая, а потом правая ступня вылезла из туфель.

Ощутив под подошвой ног мягкий ворс ковра, я облегченно улыбнулась. От непривычки устала. Но это не значило, что туфли мне не понравились. Я аккуратно убрала их в сторону, и увидела, как Искандер поставил рядом свою обувь.

Я медленно выпрямилась и взволнованно посмотрела на него.

Искандер не сводил с меня взора. Его потемневшие глаза – словно изумрудное пламя, обжигали мне сердце.

Я догадывалась о чем он думал…

В голове завертелись вопросы.

Когда Искандер приступит? Сейчас, или чуть позже?

Сердце часто-часто забилось в моей груди, ладони стали влажными, и я нервно провела ими по платью.

Уголки губ Искандера дрогнули:

– Ну что ты, красота? Я не собираюсь есть тебя.

Я выразительно посмотрела на него.

– Так, немного покусать если, – с дерзкой улыбкой добавил он, и у меня сладко заныло в груди.

– Давай, пошли, – Искандер стянул свою куртку и повесил рядом с моей.

Восточно-сладкий аромат окутал мой нос, стало тепло, но волнение все еще не отпускало меня.

– Идем, милая, – теплая ладонь обхватила мое плечо и чуть потянула за собой.

Я послушно пошла рядом с Искандером. Стопы мои утопали в высоком ворсе ковра, сердце грохотало, как бешеное, и странный трепет, словно в моей груди билась пойманная птица, сделали мой шаг неровным, а дыхание – сбивчивым.

Я то замирала, то начинала учащенно втягивать в себя воздух так, будто боялась, что он закончится.

– Как тебе тут? – обводя взглядом спальню, поинтересовался Искандер.

Я скользнула взором по кремовым стенам, молочно-белым шторам и двум креслам, меж которых стоял журнальный столик, а затем, собравшись с духом, посмотрела на кровать.

Двухспальная, тоже молочно-белая, она была покрыта золотистым покрывалом, который гармонировал с настенными бра, что расположились по бокам от кровати.

– Красиво, – выдохнула я и посмотрела на Искандера.

В тигриных глазах мелькнуло что-то, близкое к пониманию.

– Хочешь побыть одна?

– Да, нет, – я тряхнула головой, – да, я хочу уединиться в ванной. Можно?

– Можно, конечно, – Искандер, всем своим видом показывая, что не собирается мне мешать, сел в кресло и вытянул ноги.

– Ладно, – я, продолжая стоять на месте, нервно провела ладонью по шее.

Вспомнив о часах, подаренных Искандером, спросила:

– Наверное, надо снять… Намокнут, испортятся…

– Им вода не страшна. С ними можно и в море нырять. Так что, если не хочешь – не снимай.

– Не хочу, – я любовно погладила по стальному корпусу, и краем глаза заметила, как Искандер улыбнулся.

– Ну, иди, давай, купайся. А я буду ждать тебя.

Я поспешила скрыться в ванной. Как только дверь за мной закрылась, я ринулась к зеркалу и, ошеломленная, застыла на месте.

Бог мой!

Я еще никогда не видела, чтобы у меня так сверкали глаза! А лицо! Такое красное!

Я осторожно коснулась подушечками пальцев щеки и одернула руку. Горячо!

Пытаясь понять себя, я подалась вперед – почти прижалась к зеркалу, отчего мое жаркое дыхание оставило дымку на его гладкой поверхности, и заглянула в свои глаза.

Потемневшие, серо-голубые, они были охвачены влюбленным пламенем, беспокойством и радостью.

Ресницы мои дрожали, подрагивали и зрачки.

Я была какой-то другой.

Повзрослевший, что ли…

Понимая, что там, за дверью, меня ждет Искандер, я начала раздеваться. Мягкий бархат скользнул по моему телу и перекочевал на полку шкафчика. Там же разместилось и белье.

Включила воду и забралась в ванну – белоснежную, большую. Мысль о том, что здесь бы поместились два человека, обожгла мне голову. О чем я думаю?