— Ну, как ощущения «на свободе»? — поинтересовался он чуть насмешливо приподняв бровь.

Я ответил неопределенным движением руки. Мол, могло быть и лучше… да как-то не сложилось. Однако вслух я ответил куда дипломатичнее:

— Куда как… интереснее! — был вынужден признать, устраиваясь в кресле для гостей.

— Ну-ну, — усмехнулся отец уже почти искренне. — Добрая сделает из тебя человека. Научит жизни…

—… Главное, чтобы не до смерти, — подхватил негромко.

Судя по всему, глава Алексеевых с майором Фатиховой был знаком прекрасно. Иначе с чего бы ему столь искренне веселиться?

— Ну тут уж как пойдет! — заявил он веско, наставительно сообщил он, наставительно вздымая палец к потолку. — Но, для общего понимания, когда-то Добрую звали не иначе как Алсучка. И знаешь… Ей нравилось!

Весь наш «легкий» диалог сопровождался довольно энергичным обменом жестами. Информации в них содержалось куда больше, чем «на поверхности».

— Папа, — выдохнул я, едва Николай Васильевич сообщил, что его кабинет защищен от прослушки и вообще безопасен для серьезного разговора. — Что происходит?

Вопрос мой прозвучал довольно зло. Ладно, у меня работа такая — тут без вопросов и претензий. Но вот на кой хрен нужно было вмешивать в дело Иришку — решительно непонятно. Очень хотелось бы этот вопрос прояснить.

— Нужно было удалить Веселкову из офиса, — нехотя ответил глава Алексеевых, откидываясь на спинку своего кресла. — Под подозрение попал «ближний круг».

«Оп-па, ноооормально так!» — оценил я новость. Это что же, получается, отец собственному доверенному лицу, прошу прощения за тавтологию, не доверяет⁈ Но факт остается фактом: Иришку мою он предпочел на какое-то время из офиса удалить. Мало ли чего⁈

И что такое «Мало ли чего⁈» в данном случае? Например, работа группы захвата на этаже или саперов.

— Так, может быть, ее того?.. — поинтересовался негромко, сделав соответствующий жест головой.

— Нет, — ответил Николай Васильевич. — Да и сделать это сейчас будет довольно затруднительно. Подозрения там всякие, разговоры… Пусть уж лучше здесь побудет.

— Могу ей ногу сломать, — пожал плечами я.

Без всяких, кстати, шуток. Перелом — штука неприятная. Но, по крайней мере, не смертельная. А после того как все закончится, можно будет и услуги дорогого целителя оплатить. Вообще никаких последствия не останется.

В ответ на мое рациональное, в общем, предложение, отец наградил меня долгим изучающим взглядом. Примерно с минуту он молчал, задумавшись о чем-то своем, после чего выдал свое короткое фирменное:

— Нет!

— А вообще, о таких вещах предупреждать стоит! — заметил я, ухватывая леденец из небольшой жестяной баночки, стоявшей на столе у отца.

— Это еще почему? — поинтересовался Николай Васильевич.

Все-таки он иногда был больше служакой, чем отцом. Может быть, оно и правильно, кстати говоря, в данной ситуации. Но меня такое положение дел, увы, не устраивало.

— Ну, хотя бы потому, папа, — обращение я выделил особо. — Что я с ней сплю. И меня немного волнует вопрос безопасности Ирины.

Глава Алексеевых думал не более секунды, глядя в потолок своего кабинета, после чего негромко выдохнул:

— Взрослеешь, сын, — пожал плечами он. — Ну, давай поговорим!

Роман Владиславович Третьяков

— Б*дь! — рявкнул Роман Владиславович, швырнув пепельницу в стену кабинета.

Та красиво разлетелась брызгами стекла, подарив мужчине временное успокоение. Третьяков несколько раз глубоко вздохнул, одернул свой китель и предложил:

— Продолжайте, Кирилл Степанович.

Помощник на такой взрыв чувств никак не отреагировал. Даже бровью не повел. Не в первый раз. Да и не в последний. Не даром его патрон еще при ремонте кабинета «под себя» настоял на хорошей шумоизоляции.

— Закрыть вопрос с Соколовским не получилось, — спокойно сообщил собственно и пришедший на смену тому самому Константину Юрьевичу мужчина.

Хозяин кабинета еще несколько раз помянул падшую женщину. После чего почти спокойно поинтересовался:

— И что же вам помешало… На этот раз?

Особых эмоций референт в ответ на такое… пока еще не обвинение, но уже серьезное предупреждение, даже не поморщился.

— Напомню, Роман Владиславович, что контрразведка — не мой профиль, — заметил он. — Вы же не требуете от своей секретарши помимо умения сосать еще и мозгов, верно?

Таким незатейливым способом Кирилл Степанович в очередной раз напомнил своему начальству, что он не просто человек, а кого надо человек. И поставлен на это место как раз потому, что ситуация стала ускользать из пальцев заместителя министра внутренних дел.

Хозяин кабинета сжал кулаки, сделал три глубоких вдоха и… расслабился. Не ему тягаться с теми, что поставили на должность этого молодого человека. Строго говоря, те же самые люди продвинули на нынешний пост и его самого. И вот теперь они, изрядно понервничав, рассчитывали получить обратно свои вложения. Естественно, как люди рациональные и думающие, вместе с дивидендами.

А понервничать от чего действительно было. Не далее как сегодня утром Третьяков-старший лично выезжал на место убийства «видного представителя имперской экономической мысли», как его называли ангажированные журналисты. Некто с полукилометра очень точно положил тяжелую бронебойную пулю в бронированную капсулу его собственного лифта, пристроенного со внешней стороны дома. Выстрел оказался результативным. И ведь это не первое убийство за последнее время!

Но хуже было не то, что кто-то начал отстреливать представителей их «фракции». Гораздо серьезнее и тревожнее было молчание ранее всегда готовых помочь абонентов и все увеличивающееся количество закрывающихся для его покровителей дверей. Коридоры власти — место запутанное и опасное. Намеки там учатся понимать очень быстро. И делать соответствующие выводы.

— Так что там… с Соколовским, — не без труда взял себя в руки Третьяков.

— Мы заметили его… странную активность, — сообщил референт. — А потому решили пригласить его на «беседу»…

«Вот как, а меня в известность поставить никто не удосужился!» — отметил Роман Владиславович, все более ясно за последнее время представлявший, насколько он далеко от «олимпа».

—… При попытке захвата мы потеряли пятерых убитыми, — закончил помощник равнодушно.

— Какой у нас Костька шустрый оказался, — вздохнул сотрудник, сделав пару шагов к скрытому в глобусе бару. Ему необходимо было «смазать шестеренки». А то мысль «смазать пятки» казалась ему все более привлекательной. Вот только куда?

— В операцию вмешалась группа бойцов неустановленной принадлежности, — заметил молодой человек. — По результатам их стрельбы можно сделать вывод об их высокой выучке. Свидетелей их работы с нашей стороны не осталось.

«И это не гражданские!» — решил Третьяков. Такие ресурсы в частных руках встречаются только в боевиках. Да и то не самых хороших. Даже ему «специалистов» приходилось использовать с оглядкой, в темную и многократной перестраховкой. И все равно в последнее время у мужчины все больше крепло ощущение, что к нему уже начинают подбираться.

— Это «Тройка», — негромко сообщил помощник.

— Хм, — удивился Роман Владиславович, даже и не подумав уточнять откуда такой вывод сделал его референт… и почему не доложил раньше.

Кстати говоря, сам он пришел к тем же выводом. Правда, знал немного больше. Например, по ним работали вовсе не спецы графа Бекендорфа, а бойцы ИСИ. «Институт стратегических… исследований?… Инициатив?.. Черт, не помню!», — прикинул хозяин кабинета. Но вслух ничего уточнять не стал. Не за чем. Он уже давно почуял, что пора готовить пути и собственного отхода тоже. А потому не спешил бывших «единомышленников» просвещать по некоторым вопросам. До этого момента.

— Нас готовы пустить под нож, — негромко сообщил он. — Всех. Разом. Кажется, уже и сам император решил, что мы заигрались.

— Как это «разом»? — поинтересовался Кирилл Степанович, на лице которого впервые с начала разговора появились хоть какие-то эмоции. По большей части досада, конечно.