— Давай!

Его мы устроили под ногами Веселковой, чтобы они оказались выше тела. Конечно, она была не ранена, и от кровопотери не страдала, но на лицо были все признаки шока. Действовали мы соответствующе.

— Лови!

В руки мне прилетел какой-то старый и не очень чистый плед. Я аккуратно расстегнул несколько пуговичек сверху на рубашке Ири.

— Лезвие есть⁈ — бросил негромко.

— На, — протянул мне небольшой, но острый перочинный ножик неожиданный помощник.

Аккуратно просунув его под рубашку, я резанул лифчик в той части, что соединяет чашки. Просто на всякий случай. Помощь при шоке предполагает освобождение от излишне тугой одежды, что может помешать дышать. После этого осталось аккуратно накрыть девушку одеялом, подоткнув его под тело. Не то чтобы на улице слишком прохладно, хотя и этот фактор нельзя сбрасывать со счетов, но все же попытаться согреть ее необходимо.

— Фуууух… — выдал я, усаживаясь на асфальт, едва все необходимое было сделано. — Тебя как зовут, друг?

— Роман, — откликнулся мужик лет тридцати пяти.

— Рад познакомиться, Роман! — искренне сообщил я, запоминая номера машины. — Я — Демид. У тебя телефон есть?

— А то как же! — усмехнулся тот, доставая «трубу».

— Набери номер…

Спорить Роман не стал. Пока я рассматривал расстрелянную машину, он послушно вбивал диктуемые на автомате цифры.

— Скажи «Демид. Пламя.» и адрес, пожалуйста! — попросил я, глядя на окровавленные руки. Где-то я умудрился пораниться когда вытаскивал помощницу отца из машины.

Удивительно, но машина осталось почти целой. Да, часть стекол осыпалась, а часть была вся в отверстиях от пуль, но само «железо» практически не пострадало

— День добрый! — рявкнула Роман, которому, кажется, таки ответили. — КТООО?!!!

Мужик аж побледнел. Соображал он, похоже мгновенно. И, услышав привычное мне «Рита Кареева, слушаю!» (от всяких рекламных предложений и мошенников избавляет начисто!), сразу понял о ком речь. Однако с собой справился и таки выдал:

— Демид, пламя, — выждав секунду, он четко начал диктовать наше текущее местоположение.

— Спасибо, — негромко поблагодарил я после того, как неожиданный помощник положил трубку и уселся рядом.

Кажется, для него короткий разговор с представительницей Великого рода дался ничуть не проще, чем для меня события последних пяти минут.

— П****ц. — коротко сообщил он в пространство, задумчиво прикуривая сигарету.

— Угу, — флегматично кивнул я. — Хотя нет… Пока нет. П****ц начнется когда девчонки приедут.

— Это какие? — слегка «затормозил» Роман.

— Так Кареева… С Громовой.

Едва прикуренная сигарета упала на асфальт.

— Ик! — только и прокомментировал сногсшибательную новость он.

Николай Васильевич Алексеев

«А сын повзрослел!» — автоматически отметил крупный однорукий мужчина, откинувшийся на спинку кресла в своем кабинете.

Отрок встал перед ним по стойке вольно и, помолчав несколько секунд, выдал серьезно:

— Привет тебе передали, отец.

На губах его играла легкая усмешка, словно и не его попытались расстрелять в машине помощницы Николая Васильевича. Больше всего хозяину кабинета хотелось подскочить к сыну и самостоятельно убедиться, что тот не ранен. Да и вообще, убрать куда подальше ото всех этих игр. Да, он гордился отпрыском. Особенно когда тот показывал успехи в «боевой и политической», как выражался Санни, но во толкать его в натуральную мясорубку он не желал совершенно. Итак памятная ночь в доме Алексеевых ему седых волос прибавила, а теперь…

Но нет, упрется парень и никуда не поедет. По глазам видно. Да и Секач против будет. Все это умом мужчина понимал, но сдержать эмоциональную реакцию было очень тяжело.

— Почему ты так думаешь? — поинтересовался Николай Васильевич глухо.

Демид устало вздохнул. Возможно, у него и были аргументы в пользу этой версии свои, но он просто уточнил:

— Ты ведь и сам так думаешь, верно? — поинтересовался молодой человек.

Отец указал сыну на удобное кресло напротив себя. Тот, на миг задумавшись, кивнул каким-то своим мыслям и сел на предложенное место.

— Есть идеи кто? — поинтересовался Дем у отца.

Тот покачал головой.

— Нет идей, — коротко сообщил он. — Ищем.

Демид в ответ лишь негромко, но нервно хохотнул, показывая, что вовсе не так равнодушен, чем хотел бы казаться. Однако и расспрашивать дальше он не стал. Вместо этого лишь поинтересовался:

— Как Ирина?

— Она не ранена, — ровно ответил Николай Васильевич. — Шок. Врачи сказали: «хоть сейчас к труду».

Молодой человек приподнял бровь вопросительно:

— Естественно, я ей дам несколько выходных. Пусть приходит в себя.

Алексеев-младший кивнул каким-то своим мыслям со столь многозначительной миной, что старшему родичу не составило труда догадаться, куда именно его сын отправится сегодня вечером. —

— Демид, — начал было он и неожиданно… закашлялся. — Я понимаю, что ты повзрослел… Но все же нужно знать границы… Дозволенного.

— Понимаю, отец, — серьезно кивнул молодой человек. — Однако в своей нынешней ипостаси я просто не имел шанса отказаться.

Николай Васильевич серьезно покивал, показывая, что объяснение услышал. однако все же поинтересовался:

— Вот поймает тебя Стас… И я ему мешать не стану!

Демид коротко, но жестко усмехнулся:

— Ну и команда у тебя, папа, — покачал головой почтительный сын, сумевший таки обойтись без мата. — Сплошные шуры-муры и драма!

Старший Алексеев лишь удивленно приподнял бровь. Вроде как, а сам-то куда направляешься?

— А мне можно! — рассмеялся сын. — Я ж не удовольствия ради, а пользы для!

Николай Васильевич присоединил ко первой брови вторую.

— Ну… Почти! — был вынужден признать парень, уде направляясь к двери.

Хотелось до поездки «в гости» заехать домой и смыть с себя события нынешнего не самого простого дня.

— Демид, — неожиданно остановил его отец. — Почему ты считаешь, что это покушение — привет мне?

Парень задумался лишь на миг, потом спокойно ответил:

— Не убили.

Николай Васильевич только кивнул. Он тоже прекрасно понимал, что если бы хотели убить, то стреляли бы не по окнам, а прямо сквозь дверь. Небронированную машину практически любая пуля шьет на вылет. Так что хотели бы действовать наверняка — сделали бы по-другому.

— Ах, да! — неожиданно вспомнил о чем-то парень и вернулся к шкафу для бумаг.

Безошибочно открыв дверцу, он извлек бутылку французского коньяка.

— Сегодня мне нужнее! — заявил он отцу.

Алексеев-старший только рукой махнул.

— А сын повзрослел! — сообщил он уже закрывшейся кабинетной двери.

Глава

— Вот, полюбуйся!

Мама была расстроена. Можно даже было сказать, в гневе. Воспитание ей, правда, не позволило выразить материнскую любовь звонким подзатыльником, так что пришлось ограничиться довольно едким заявлением.

— Ну что ты молчишь? — негромко поинтересовалась она, глядя на отца.

Я знал, больше она переспрашивать не будет. Видит, что глава Алексеевых увлекся газетой. За столько лет совместной жизни Елена Федоровна изучила своего мужа прекрасно. Если бы утренний ритуал исполнялся «для галочки», то Николай Васильевич отложил бы новости в сторону и принял участие в диалоге. Однако сейчас он явно вчитывался в типографские строки и над чем-то размышлял. В такие моменты мудрая женщина всегда считала, что лучше минуту переждать, чем отвлекать мужа от раздумий.

— Слушаю, Лен, — негромко произнес отец через сорок три секунды ровно (привычка к постоянному хронометражу с момента курсов по снайперской стрельбе в некоторых случаях «оживала» сама по себе!).

— Наш сын вчера явился домой пьяным! — сообщила матушка во всеуслышание.

Неправда, кстати говоря. Завалился я домой рано утром. Как раз когда чем-то «провинившаяся» перед нашим тренером сестренка собиралась на оооочень раннюю пробежку. Но суть в том, что технически «явился» я домой уже сегодня. Это была единственная неточность в сообщении мамы.