– Ты знаешь еще кого-нибудь?

– Знал. Давно, – ответил он. – Она была настоящий боец, как ты, Ли.

– Белая девчонка?

– Да, белая.

– Ни одна белая девчонка не знает, что такое быть бойцом.

– Нет, эта была не такая. Джоанна была особенная. Думаю, вы бы с ней подружились.

Перед глазами у него промелькнула странная картина – он, Ли, Джарди, Джоанна и Мемед с Апо. На лугу, высоко в горах. Повсюду вокруг цвел чертополох, и холмы тонули в сине-зеленой дымке. Там был и Амир Тофик, там были все. Его отец, Улу Бег, как и он повешенный на фонарном столбе в Мехабаде в сорок седьмом, тоже. Были и куропатки на деревьях, и олень. Охота удалась на славу. Мужчины днем поохотились, а вечером женщины приготовили удивительные кушанья. Потом все уселись в круг под огромным роскошным шатром и рассказывали волшебные истории. Джарди рассказал о психе-отце, венгерском докторе. Джоанна – о сестре Мириам. Ли – о братишке Бобби, и в тот самый миг, когда звучали имена этих людей, они тоже входили в шатер, брали себе еды, рассказывали истории и издавали боевой клич. "Kurdistan ya naman", – кричали они. Курдистан или смерть.

– Джим? Джим?

– А?

– Где ты витал? Уж точно не в Дейтоне.

– Не важно. Завтра я уезжаю. Я должен. Я задержался слишком надолго, мне нужно двигаться дальше.

Она взглянула на него; глаза у нее были темные и шалые.

– Ты поедешь куда-то с этой пушкой, и тебя убьют. Без шуток, убьют, как моего братишку Бобби.

– Джима не убьют, – сказал он.

– Милый, не уходи. Останься с Ли. Здесь хорошо. Здесь так хорошо.

– Я должен ехать дальше. Встретиться с одним человеком.

– На автовокзал? Там тебя в два счета схватят легавые.

– Никаким легавым не схватить Джима.

– Еще как схватят. Куда ты поедешь?

– В большой город.

– Легавые из большого города в два счета схватят тебя на автовокзале. Я знаю, что схватят.

– Мне нужно идти.

– Джим, – сказала она вдруг. – Возьми мою машину. Правда, бери. Она просто стоит тут без дела.

Улу Бег не знал, что сказать.

– Я не умею водить автомобиль, – признался он наконец.

Женщина запрокинула голову и рассмеялась, весело и звонко.

– Ну ты даешь, милый, вот это ты даешь.

Она снова засмеялась.

– Золотце, – продолжала она, – я в жизни своей не слышала о таких странных белых, как ты. Ты такой странный, что прямо как будто и не белый.

И она сказала, что сама отвезет его.