— Как ты, дорогая? — спросил Гардиус, от его обращения к ней меня передёрнуло.

— Я в порядке, — раздражённо ответила Ассель, поправляя перчатку, — все хорошо.

— Вы такой герой, Мейдар! — с восхищением воскликнула Фике и повисла на моей шее, — спасибо вам за спасение нашей Ассель!

Я приобенял Фике, уверяя, что ничего особенного я не сделал и не стоит благодарности, а сам следил за Ассель — лицо каменное, словно у статуи. И если бы я не знал ее, непременно подумал бы, что ей глубоко плевать на происходящее, но я знал, что если она держится подчёркнуто безразлично, в душе у нее настоящая буря.

Я отстранился от Фике, которая, наверное, никогда не отпустила бы меня сама. Выглядела целительница очень счастливой.

— Я думаю нам пора ехать, пока ещё какие-нибудь кони не прискакали, — сказал Дорн.

Мы сели в карету и отправились в путь. Через несколько часов, нас высадили. Дороги дальше не было, а впереди были бескрайние пески.

— Ночевать, получается, в пустыне придется? — осведомилась Нарья.

— Да, — сказал Гардиус, — в пустыне днём жарко, а ночью холодно, поэтому придется разбиться на пары и спать по двое, так теплее будет, — он украдкой глянул на Ассель, которая совсем на него не смотрела.

— Обычно мы спим рядом с теми, с кем Дежурим — сообщил Дорн, — несём караул.

— Да, у нас так же, — подтвердил Гардиус.

— Распределимся с помощью жребия, когда остановимся, — сказал я.

— А вы воевали против Дарнеи? — поинтересовался Гардиус.

— Конечно, — буднично ответил я, — а ты против Эрвии?

— Да, — сказал Гардиус, — я да.

— Я тоже, — сказала Фике, — ну как, помогала лечить раненых, но во время боёв.

— А Ассель? — спросила Нарья.

— Ассель всего несколько недель назад исполнилось двадцать, — ответил за нее Гардиус, — в Дарнее не принято начинать воевать, выходить замуж и участвовать в других важных мерориятиях, раньше двадцати лет.

— Спасибо, Гардиус, а то я сама за себя говорить не могу ведь, — язвительно процедила Ассель.

— А чем вы занимались во время войны, Ассель? — спросил Дорн.

Ассель пожала плечами:

— Наверное, обучалась магии.

— Она не помнит, — вмешалась Фике, — ей стёрли память.

— И тебе спасибо, за то, что рассказываешь обо мне каждому встречному, — снова съязвила Ассель.

— Стёрли память? — удивилась Нарья, — почему?

— С ней произошло что-то нехорошее, наверное, — снова ответила Фике.

Было видно, что Ассель говорить об этом не хотелось.

— Что нехорошее? — спросила Нарья.

— Ну, наверное, потому я и пошла на такой шаг, как стирание памяти, что знать этого не хочу, — с раздражением в голосе сказала Ассель.

— Вы просто не представляете, что означает пойти на это… ведь сам процесс сопровождается невыносимой болью, которую человек помнит и после стирания. Если она на это решилась, значит случилось действительно ужасное что-то, — Фике говорила сочувственно и серьезно.

— Да хватит об этом, — сказал Гардиус, — ей же неприятно об этом говорить.

— В принципе пусть говорят, — пожала плечами Ассель, — пока я ничего не помню, мне все равно.

Мы прошли километров десять, когда начало темнеть. И все устали идти по пескам. Поход к тому же сопровождался периодическими встречами с громадными Варанами и живыми кактусами, которые без стеснения нападали на нашу компанию. В пустыне действительно резко становилось холодно. Мы разбили палатку, развели костер и сели ужинать.

— Бросим жребий? — предложил Гардиус, — как дежурить будем.

Мне нужно было остаться с Ассель, когда я вытянул бумажку с именем, на ней было написано «Гардиус», но на то я и чародей, что под моими чарами всем показалось, что там написано «Ассель». Я и Дорну с Нарьей подыграл, чтоб они оказались вместе, ну а Гардиусу довелось дежурить с Фике. Целительница явно расстроилась, я понимал, что ей очень хочется дежурить со мной, возможно, если бы не моя давняя привязанность к синеглазой блондинке, я бы и предпочел Фике, она была проще, податливее и явно от меня без ума. Но вот только я был безнадёжно влюблен в моего маленького воина, пребывающего теперь в образе капризной барышни. Тогда я думал, что Она нравилась мне любой, а образ неприступной девушки из высшего общества лишь подогревал мой интерес. Все наконец, решили отправиться спать. Но тут Фике предложила посидеть с нами:

— Не стоит, — сказал я как можно мягче, чтобы она подумала, что я о ней забочусь, на самом же деле, пытаясь поскорее избавиться от навязчивой целительницы, — устанешь, завтра идти будет тяжело.

Наконец все ушли, и мы с Ассель остались вдвоем. Я начал свою игру. Сидел молча, равнодушно глядя на огонь, изредка шевеля ветви, чтобы он не затух. Она сидела напротив, я почувствовал, что она смотрит на меня и поднял глаза: какая же она красивая! В ее глазах плясали языки пламени, влажные, чуть приоткрытые губы так и взывали к поцелую, я представил как прикоснусь к ее мягким губам, как мой язык проникнет в ее миленький ротик и начнет ласкать ее нежный язычок. Как я положу ее на землю, как раздвину ее идеальные ноги…я остановил поток своих мыслей, сместившийся не в то русло. И тяжело вздохнул

— Твои глаза… — задумчиво произнесла девушка, — я как будто их где-то видела…

— Где же, интересно, ты могла их видеть? — я наклонил слегка голову, глядя на неё.

— Очевидно, что нигде, — быстро сказала она, словно возвращаясь из дрёмы.

Надеюсь, в ее мыслях минуту назад происходило примерно тоже, что и в моих. Я опустил глаза на ее руку.

— Красивое колечко, — отметил я.

— Да, — улыбнулась она, — мое любимое.

— Отчего же?

— Перед тем как стереть память, человек выбирает что-то одно, что он оставит при себе из жизни, которую хочет забыть, я оставила его, — она посмотрела на подаренное мною кольцо.

— Почему?

Она улыбнулась нежной простой улыбкой:

— Не знаю, я ведь стёрла память.

— Можно посмотреть? — я протянул руку. Она сняла кольцо и положила мне на ладонь. Я сделал вид, что рассматриваю, хотя, я помнил это кольцо прекрасно.

— Здесь гравировка, — заметил я, — буквы А и М, что они означают?

— Ассель Мествар, очевидно, — улыбнулась она.

— Ассель Мествар? — переспросил я.

— Ну да, мои инициалы, — она протянула руку, намекая, что надо бы вернуть ей кольцо. Я так и сделал, нарочно положив кольцо так, чтобы оно соскользнуло в песок.

— Ох, — она тут же начала шарить по песку руками, я быстро пришел ей на помощь, мы стали искать это колечко вместе. Она выглядела крайне огорченной, — оно, похоже, погрязло в песке, а что если я не найду его?!

— Очень сильно ты цепляешься за вещь из прошлого, о котором хочешь забыть, — заметил я.

Она подняла на меня глаза, полные слёз:

— Я не могу потерять его.

— Ты не потеряла, — шепнул я, надевая кольцо ей на палец. Мои глаза смотрели в ее синие, она дышала еле слышно, я продолжал держать ее руку. Через несколько секунд я встал и отвернулся, я больше себя мучил в тот момент, хотя в планах было — мучить её. Она меня не помнит, а я с ума схожу оттого, как сильно я хочу ее поцеловать, как сильно я хочу ее…

— Спасибо, Мейдар, — тихо сказала она, — кольцо не магическое даже… это просто безделушка, которая должна напоминать мне…о чем-то…о чем я предпочла забыть…, - она опустила голову.

— Неужели ты никогда не жалела? — спросил я.

— О своем решении стереть память? Нет.

— И вспомнить не хотелось? То от чего отказалась? Ты ведь не только плохое забыла, но и хорошее.

— Какое тебе дело? — она посмотрела на меня с вызовом, — зачем ты все это спрашиваешь?

— Чтобы понять, — я уже не совсем владел эмоциями, поэтому говорил немного со злостью, — как вообще можно вот так взять и отказаться от всего, что было…стереть из памяти целую жизнь…

— Хватит! — голос ее дрожал, глаза наполнились слезами, — это мое дело, тебя это вообще не касается!

— Прости меня, — тихо сказал я, — глядя ей в глаза- прости, пожалуйста, — я столько искренности вложил в это извинение, сколько только мог. Я просил прощение не за то, что вывел ее на неприятный разговор, а за то, что разбил ее сердце год назад.