Мне не хватает воздуха. Не может быть… С трудом выдыхаю:
— Мать твою… Ты сейчас серьёзно? Полина Андреевна?
— Агата…
— Нет, Стас, подожди. — громко перебиваю его. На нас начинают оглядываться. — Ты хочешь сказать, что женщина, которая называла меня «доченька», всё спланировала? И потом равнодушно смотрела, как вы ровняете меня с землёй и просто молчала?
Стас поджимает губы.
— Да. Она всё спланировала. Она заказала ту генеральную уборку. Перед самым отъездом в аэропорт она неожиданно заявила отцу, что забыла что-то и возвращалась в дом одна. Скорее всего, тогда она и выложила книги на стол. Код от сейфа никогда не был для неё тайной. Потому что отец не помнит, чтобы оставлял книги вот так небрежно.
— Почему, Стас? — у меня нет сил говорить… Я почти шепчу.
Он смотрит мне прямо в глаза.
— Она хотела уйти от отца и прекрасно понимала, что так просто он её не отпустил бы. Оставил бы без копейки. Она никогда не смогла бы с ним тягаться. Ты же понимаешь. Наверное, ей показалось, что книга — самый простой способ забрать солидную сумму с собой. А когда поняла, что вы с адвокатом поставили её на отслеживание… засунула в ячейку до лучших времён. Как-то так… Возможно, она как-нибудь вернула бы её назад… Просто подложила бы… Не знаю. Я не знаю, Агата! — Стас сжимает руку в кулак.
Тру ладонью лоб. Мне надо всё переварить. У меня в голове не укладывается, как так можно?
— Тогда, в Париже, ты уже знал?
— Нет. Говорю же, недавно всё выяснили. — в голосе Стаса раздражение.
— Почему сразу не сообщили моему адвокату?
Стас опускает глаза.
— Отец вообще не хотел, чтобы ты знала…
— О, конечно! — это я прекрасно понимаю. — Вы не люди… я вообще не знаю, как вас назвать…
— Агата…
— Тогда, в Париже, ты был так высокомерен… так надменен… Вот такие вы и есть! Подлые и надменные! — ярость клокочет внутри, выжигая душу.
— А как ты хотела, чтобы я себя вёл, когда ко мне в роли девочки по вызову пришла моя бывшая девушка?! Да меня чуть не разорвало! Агата! Как ты вообще додумалась уйти в проститутки?
Мы увлеклись и говорим на повышенных тонах. На нас начинают шикать мамочки. Особенно после этого страшного слова «проститутки».
— А ты поинтересовался, как я жила? О, да зачем?! Одна подставила, другой с дерьмом смешал, третий выбросил из жизни, как использованную подстилку… Хороша семейка!
Стас хочет ещё что-то сказать, но я останавливаю его жестом руки.
— Слушай сюда, Гаранин. Вашего мне нахрен не надо. Книгу отца пусть твой отец вернёт через моего адвоката. Официально! Это моё наследство. И я требую полную реабилитацию. Понял?! Так и передай отцу.
Я встаю и выплёвываю со всем презрением:
— Надеюсь, твоя мать будет гореть в аду…
— Агата… — Он хочет ещё что-то сказать, но я не хочу больше слушать.
— Никогда больше не появляйся на моём горизонте, Гаранин. Ваша семья, как ядовитая щелочь, разъедает всё, чего касается…
Отворачиваюсь и быстро ухожу, не оглядываясь. На улице, сразу же набираю адвоката. Хочу получить обратно книгу отца и своё чистое имя, вымаранное грязными руками Гараниных.
Глава 26
Адвокат тут же принялся за дело, но от возмещения морального ущерба отговорил. Гаранины — солидная семья бизнесменов. Опасная семья. Одни из популярных личностей в городе. Адвокат обоснованно боялся, что они не так, так эдак могут новую пакость состряпать. Скрепя сердце, я согласилась. Плевать на их деньги. Они такие же грязные, как и души их хозяев.
Я отложила анализы и узи. Успею сдать. Сейчас мне надо немного тепла и радости. Утром еду к Тане. У неё полгода назад родилась дочка. Я не была на свадьбе подруги, не встречала её из роддома вместе с Олегом, её мужем. Я задолжала своей единственной подружке.
Накупаю всякой ерунды для бэбика и еду туда, где моя истерзанная душа сможет отдохнуть и оттаять.
Мы долго сидим на маленькой кухне, гуляем с малышкой и опять сидим да кухне. Для Тани у меня своя легенда — я работала прислугой в Париже. Таня не очень верит, но ни объяснений, ни подробностей у меня не спрашивает. Я ей благодарна.
Мы болтаем о знакомых. Я рассказываю ситуацию с книгой. Подруга рвёт и мечет, но соглашается с адвокатом. Право всегда на стороне денег, тем более, больших.
— Пусть подавятся, сволочи! — Таня всплеснула руками. — Какая змея… А ты такая наивная и восторженная дурочка: «У меня такая свекровь будет…» — Таня картинно закатила глаза. — Вот! Хорошо, что ты за него замуж не выскочила!
Улыбаюсь возмущённой Тане.
— Если б успела выскочить, они б меня не тронули… Я была бы защищена так же, как и Полина Андреевна, фамилией Гараниных. Себя бы они пачкать не стали…
Маленькая Соня с силой швырнула погремушку, согласно заагукала и потянулась ко мне из детского стульчика.
— Иди к тёте, моя хорошая… — забираю малышку к себе на руки. Как же чудесно она пахнет… Сонечка тут же пускает слюнявые пузыри и хватает меня маленькими пальчиками за волосы.
— Вот, что ты за курва. Сколько тебя упрашивать можно? Соня уже сколько некрещёная?.. — Подруга, видя мои слюни, пускается в наступление.
— Тань, не могу я… прости, правда. Какая из меня крёстная?
Таня с рождения дочери просит меня покрестить ребёнка. Но какая крёстная из проститутки? Тут бы свои грехи замолить… Зачем их тень на дитя бросать… Но как мне объяснить всё подруге?
— А я сказала, буду тебя ждать. Так что, без вариантов. Будет Сонька нехристем, пока тётя Агата не соизволит в церковь сходить. Да, зайка? — спросила у дочки.
«Зайка» тут же согласно пустила пузыри и больно дёрнула несговорчивую «тётю Агату» за тонкую прядь. А так ей и надо, чтоб не выделывалась.
Я засиделась у Танюшки. Слишком давно мы не виделись. Вот и Олег пришёл. Они уже вместе принялись выкручивать мне руки с крестинами. Наверное, этот дом — единственное место, откуда мне не хочется уходить. Но время уже близко к вечеру.
Поднимаюсь с Сонечкой на руках, и тут резкая боль, словно ножом полосонули, прошивает низ живота… В глазах темнеет.
— Тань, забери… — почти хриплю, диким усилием воли заставляя себя не терять сознание, пока Таня не выхватывает у меня из рук перепуганного ребёнка. Мешком оседаю прямо на пол, слышу, как Таня кричит, зовёт Олега, и темнота полностью поглощает меня.
Глава 27
Я понимаю, что проснулась, но глаза почему-то открывать совсем не хочется… Веки такие тяжёлые… Вдруг кто-то ласково гладит меня по руке.
— Агата, солнышко, открывай глазки… — нежно упрашивает голос Тани.
С трудом разлепляю веки и смотрю на опухшие глаза подруги. Веду взгляд дальше… Явно больница. Во рту сухо, как в Сахаре.
— Тань, где я…
Таня не успевает ничего сказать, в палату входит медсестра.
— Здравствуйте, Агата Дмитриевна. Вы молодец. Быстро в себя пришли. Что хотите выпить? Яблочный сок или ягодный? Воды?
Я ошарашенно смотрю на девушку.
— Яблочный сок…
— Чудесно! Сейчас принесу. И вам надо поесть, Агата Дмитриевна. Банан будете?
Согласно киваю. Да что происходит? Что за фигня?
Медсестра сталкивается в дверях с молодым мужчиной в светло-салатовом медицинском костюме, уважительно отступает и пропускает его внутрь, прежде чем выпорхнуть в коридор.
— Здравствуйте, Агата Дмитриевна. Как себя чувствуем? — он наклоняется надо мной и заглядывает в глаза.
— Как в сказке — всё чудесатее и чудесатее…
Мужчина улыбнулся.
— Шутим… Значит, всё хорошо. — Он повернулся к Тане. — Извините, вы не оставите нас наедине? Мне надо поговорить с Агатой Дмитриевной.
Таня ещё раз погладила меня по руке и пошла за дверь. Доктор усаживается рядом в кресло.
— Разрешите представиться — Глеб Игоревич Грач, врач первой категории, хирург. Специализация — абдоминальная хирургия. Это…
— Я знаю, доктор. — Не совсем учтиво прерываю Глеба Игоревича. — Что со мной?
