Мать твою через коромысло… Девушка с финансового. Я её знаю. Со Стасом мы часто бывали на факультетских мероприятиях. Я многих его однокурсников знаю. Эта — тоже одна из элитных семей.

— Какая ты стала… — Карина прищурила глаза и проходится по мне взглядом. — Слышала, тебя давно в городе не было. Уезжала?

— Да, путешествовала… — у меня нет желания продолжать разговор. Но Карина не отступает.

— А мы со Стасом на вечеринку закупаемся. Он в алкогольном спиртным затаривается. Мы ж теперь вместе. Ты не знала? — она улыбается приторно-сладко.

— Я не следила за его жизнью, как и за твоей. — резко прощаюсь. — Извини, я спешу.

Отхожу от Карины. У конца длинных полок оборачиваюсь. Она разговаривает с кем-то по телефону. Я быстро покупаю пельмени, ещё какую-то ерунду на первое время и спешу покинуть супермаркет.

Удивительно… когда-то я любила Стаса… Но сейчас ни одна струнка души не дрогнула от этого «Мы вместе» Карины. Наверное, сейчас я вижу рядом с собой более зрелого мужчину, с положением в обществе. Конечно, однажды и Стас займёт место своего отца, получит положение, заматереет. Без меня.

Утром собираюсь и еду на кладбище. У меня в руках два букета роз — бордовые и нежно-кремовые. Кладбище старое. Деревья, устремляясь к небу, создали прекрасную тенистую аллею. Почему птицы всегда так красиво поют на кладбищах?

Ну, здравствуйте, родные мои… Сразу после вступления в наследство я заказала родителям спаренный памятник. И сейчас они смотрят друг на друга. Мужчина — на свою единственную любовь, женщина — на своего единственного мужчину.

Я ставлю букеты в каменные вазы и сажусь на небольшую скамеечку. Фирма хорошо отрабатывает деньги — всё чисто, красиво, чинно. Поднимаю глаза в небо… «Зачем вы оставили меня одну?» Мне хочется не плакать — выть… Мне хочется выплакать всю тоску, всю боль… Но они навсегда останутся со мной…

Я сильно вздрагиваю, когда в ограду ступает огромная тень. Мужчина кладёт букет жёлтых роз к памятнику и медленно опускается рядом.

— Здравствуй, Агата…

Сердце дёрнулось, но, опомнившись, снова забилось ровно.

— Зачем ты сюда пришёл? Совсем ничего человеческого не осталось? — говорю, не сводя глаз с портрета отца.

— Боюсь, в другом месте ты опять полицию вызовешь… — усмехается Стас.

— Правильно думаешь. Надо было ещё в Париже устроить тебе незабываемый опыт общения с полицией в участке. Их полицейские умеют развлекаться. — усмехаюсь в ответ и, наконец, поворачиваюсь к нему.

Повзрослел, заматерел… Красивый, ухоженный… гадёныш.

— Зачем пришёл? — не отвожу взгляда от его тёмных глаз. Мне всегда было трудно выдерживать его взгляд. Не сейчас.

Он так же жадно, как я его, рассматривает меня.

— Нам надо поговорить, Агата…

— Здесь? — кивком головы указываю на памятник. — Не самое лучшее место. Не находишь?

— Не здесь. Я завтра заеду к тебе. Не возражаешь?

— Возражаю. В мой дом ты больше не войдёшь. — говорю спокойно, взвешивая каждое слово.

Стас сдержанно вздыхает.

— Хорошо. Можешь приехать ко мне. Я такси оплачу.

Тихо смеюсь.

— Спасибо. Мне последнего раза хватило. Боюсь ещё одного я не выдержу.

— Агата… — он вдруг накрывает мою руку своей. Отдёргиваю, будто он калёным железом прикоснулся.

— Не смей меня трогать! Никогда! Понял? Хочешь поговорить? Жду тебя завтра в «Капитошке» в три. Больше никуда не пойду. Теперь оставь меня одну. Имей совесть. Я к родителям пришла. И тебе здесь точно не место.

Стас послушно встаёт. У самой маленькой калиточки ещё раз оборачивается.

— Давай я тебя в машине подожду — довезу до дома.

Какая трогательная забота… Отвечаю усмешкой. Что-то он сегодня растерял свой боевой настрой. Тогда, в Париже, прямо сочился ядом и сарказмом. Что ж изменилось-то?

— Не стоит. Мы, знаешь ли, от хорошего отвыкшие. Нечего и начинать привыкать… Сама доберусь.

— Агата… — он всё ещё пытается что-то сказать, но у меня лопается терпение.

Я взрываюсь:

— Ой, ну что ещё? Уйдёшь ты, в конце концов?! Сколько можно? — обхватываю себя руками, окончательно закрываясь от него.

Наконец, я одна. Долго сижу рядом с родными людьми… Куда мне торопиться? Меня никто не ждёт… Моё место здесь, рядом с ними. И только по какой-то нелепой ошибке я всё ещё дышу, хожу, чувствую…

Пора домой. Я резко поднимаюсь со скамейки и тут же сгибаюсь от боли внизу живота. Что за напасть? Который день меня изводит ноющая, тупая, противная боль. Не сильная, но постоянная… Завтра к врачу. Не нравится мне всё это…

— Ну, что ж, Агата Дмитриевна, я не вижу ни беременности, ни каких-то отклонений. Всё в полном порядке… — Доктор снимает перчатки и возвращается к столу.

Я слажу с ненавистного кресла, одеваюсь и иду к ней.

— Вы точно уверены, что беременность исключена? — Врач вскидывает на меня внимательные глаза.

— Я на таблетках. — Пожимаю плечами.

— Сбои в приёме таблеток были? Пропуски?

Чёртов Моро… Тогда в Токио был сбой. После того долбаного минета мне было не до таблеток.

— Был один раз. Но я поступила, как в инструкции написано.

— Хорошо. В любом случае, давайте сдадим анализы и сделаем УЗИ. — Она даёт мне направление. — И я очень рекомендую вам консультацию хирурга. Длительную боль может давать и воспаление кишечника, и даже хроническое воспаление аппендикса… Всё может быть. Не пренебрегайте здоровьем. Давайте искать причину.

Согласно киваю. Будем искать. Главное, что беременности нет. Можно выдохнуть спокойно.

Еду в «Капитошку». Это детское кафе. Почему туда? Не знаю… Наверное, потому что там я чувствую себя в полной безопасности. А ещё там восхитительное мороженое с особенным вкусом из детства. Папа часто меня туда водил… Когда-то очень давно. Не в этой жизни…

Стас уже ждёт меня. Он смотрится среди посетителей кафе, как чужеродный элемент. Впрочем, как и я. Мы оба выбиваемся из ряда среднестатистических посетителей кафе.

— Привет. — Сажусь напротив него.

— Привет. — Стас окидывает меня внимательным взглядом. Уголки губ чуть поднимаются. — Классно выглядишь.

Знаю. Сегодня я приложила усилия. В пастельно-розовом костюме я смотрюсь действительно сногсшибательно. У меня хороший вкус и я знаю, что надеть, чтобы произвести впечатление на мужчину.

— Спасибо. — Я делаю заказ подошедшему официанту и смотрю на Стаса. — Кстати, как ты меня на кладбище нашёл?

Он усмехается.

— Твои соседи ещё меня помнят…

Точно! Ох, уж эти разговорчивые бабульки… Ничего им рассказывать нельзя.

— Ок. Проехали. Говори, что хотел.

— Агата, разговор будет тяжёлым и долгим. Может, сменим всё же локацию? — Стасу явно неуютно под плотоядными взглядами молоденьких мамочек.

— С чего бы? — Хмыкаю. — Я только что заказ сделала. Давай, выкладывай.

Вокруг нас бегают и шумят дети. Мне нравится здесь. Только в детстве можно быть настолько беззаботным и свободным… Стас тяжело вздыхает.

— Та книга нашлась…

Сразу понимаю, о чём он. Кладу ложечку в креманку с мороженым и нервно переплетаю пальцы.

— И где же? — Сердце готово выскочить из груди… кровь горячими волнами бьётся в висках.

— Агата… Прими, пожалуйста, то, что я скажу, спокойно. — Он тоже нервничает.

— Стас, иди на хрен со своими просьбами. Где вы нашли книгу? Когда? И почему я только сейчас узнаю об этом?

Стас откидывается на спинку обычного пластикового стула и нервно барабанит пальцами по столешнице…

Наконец, он решается. Говорит резко. Видно, что ему нелегко даются слова.

— Ты знаешь, что моя мать погибла в автокатастрофе?

Качаю головой. Я, правда, не следила за жизнью семьи Гараниных. Запретила себе. Отрезала и забыла.

— Сочувствую. Как это касается книги?

— Мама не оставила завещания. Нам пришлось разыскивать её активы, чтобы вступить в наследство… Это заняло какое-то время. Недавно мы вскрыли банковскую ячейку…