"Амалия" прерывает мое духовное пробуждение голос Елены. — Заходите скорее, холодно.

Она скрывается за дверью с огромным новогодним венком. А меня так расширило, что я не чувствую холода, внутри все бурлит. Красота — это переживание Абсолюта (лат. absolutus — «безусловный», неограниченный, совершенный). В философии существует множество синонимичных понятий: «Единица» у Пифагора, «Единое» у Платона, «Поднебесная» у Конфуция, а еще «Брахман», «Абсолютное я», «Перводвигатель». В религиях с понятием Абсолюта ассоциируют Бога. На соматическом уровне это переживание ощущается как расслабленность и динамичность. На эмоциональном — как любовь, радость, восторг, вдохновение. «Ты не вовремя» — обращаясь к внутреннему Профессору Душниле, недовольно бубнит Богиня. Эстетика — процесс более духовный, чем мыслительная деятельность. Потому что не все, что кажется «правильным» — объективно, но нечто красивое ощущается таковым на уровне общественного сознания. В профессора прилетает ботинок, «потому что вежливой просьбе он не внял».

Под дутыми сапогами, которые купил Саша, каждый шаг до крыльца похрустывает снег. В лучах апельсинового солнца дом выглядит как на фото с Pinterest. Ник заходит первым и придерживает мне дверь. Снимаю куртку и сапоги в небольшом тамбуре и прохожу дальше.

Огромная гостиная со вторым светом, бежевые и белые тона, как в их квартире. Но здесь интерьер с элементами рустика. Если дать подходящую ассоциацию, вместо терминов, то это «тепло». Длинный стол из слэба накрыт на шестерых, посредине — дорожка из живых еловых веток и свечей. Пахнет шоколадом, корицей и сыром из духовки. Слева от потрескивающего камина, на тумбе, проигрыватель крутит пластинку Фицджеральд. Это место как объятия, как поддержка, как счастливая семейная жизнь. В таком доме я могла бы прожить 1000 лет. «Ну это ты погорячилась» — тихонько комментирует Жириновский. Ну ладно, хотя бы сотню, особенно если бы Ник был рядом. Улыбаюсь этой мысли.

— Как доехали? Бросайте сумки, через час ужин. Вы голодные? — Елена выглядит безупречно даже в свитере с красными оленями. Ник ведет меня в «нашу» комнату. И это не просто кровать и четыре стены, а примерно сорок квадратов пространства с огромными окнами, почти в пол. А за ними — полотно леса, смешанного со снегом. Ник подходит и обнимает со спины. По привычке задерживаю дыхание. Красивые губы дотягиваются до моей шеи. Громко сглатываю. Он сжимает крепче.

— Я так рад, что ты здесь — баритон дребезжит над ухом, отдаваясь в коленках.

— И я — наконец выдыхаю.

Мы застыли, как будто в процессе конвергенции. «Умничаешь?» — постукивая ботинком спрашивает Саша Белый выглядывающего из-за кустов Профессора.

— А каким бы растением была ты? — задумчиво спрашивает Ник, видимо, этот вопрос его не отпускает.

— Эдельвейсом. — «бум» все-таки прилетает профессору за то, что лезет со своими редкими словами куда не надо. Стараюсь не засмеяться, чтобы не смутить Ника.

— Это что?

— Такой цветок, формой и цветом напоминает звезду, растет высоко в горах и даже если сорвать — не вянет.

— Такой есть? Серьезно?

— Об эдельвейсах есть много легенд. Одна из них про неразделенную любовь Феи к юноши, который не может подняться высоко в горы и увидеть ее. И от слез феи на земле появляются Эдельвейсы.

— А я ромашка, наверное.

— Почему ромашка?

— Да не знаю, просто ромашка. Что это значит?

— Ничего. Это просто вопрос. Не все нужно трактовать и анализировать. Ты думал я поставлю тебе диагноз?

— Не знаю — он смущенно пожимает плечами.

Решаем разобрать вещи, оказывается в «нашей» комнате есть ванная с окном и огромными зеркалами. Это больше похоже на отель для взрослых, чем на загородный дом. Ник объясняет, что проект сделан так, чтобы у каждого сына было место, как в отдельной квартире. В комнате шкаф с несколькими комплектами вещей, на стене — телевизор и приставка, под подоконником вдоль окна — полка с книгами. Здесь действительно можно жить, а не только приезжать на выходные.

На втором этаже библиотека, которую можно использовать как кабинет. — При слове «библиотека» мой внутренний Душнила возбужденно суетится и просит обязательно сходить. — Показать? — догадывается Ник. «Какой проницательный» — мечтательно тянет восьмиклассница. За что получает ботинком, теперь летающим, как бумеранг. Откуда абьюз? С каких пор в моем бессознательном стал править Саша Белый? «Как порядки тут наведу, так и уйду на покой. А пока базар окончен» — объясняет субличность в кожаном плаще. Решаю, что и в этом есть смысл. Прошу его «не применять силу» и разбираться исключительно мирно. Чувствую доверие, потому что этот образ с детства ассоциировался у меня с защитой, опорой, ответственностью. Мы поднимаемся на второй этаж, он чуть меньше первого. По периметру гостиной и второго света — открытые коридоры. Двойные деревянные двери приоткрыты, за ними комната, вместо стен — стеллажи с книгами. По середине стоит массивный дубовый стол. За ним — квадратное окно, окруженное книгами и открывающее тот же пейзаж, что и в «нашей» комнате. Мне здесь немного тесно, мало света и воздуха. Ближе к окну стоит кушетка, в лучших традиция психоанализа. Многие как-то так представляют кабинет психолога. С психиатрами еще хуже — обшарпанные стены, сумасшедшие в смирительных рубашках, таблетки и лечение током. Хорошо, что последние 20 лет усиливается тенденция относится к психике, как к телу — серьезно. Если человек сломал ногу, никто не скажет ему, что он симулирует. А ведь разрывы отношений, переезды, потеря работы, резкие перемены в обществе — сопоставимая травма. Если человек не видит от рождения, ему не говорят «ой, сейчас мода такая, все слепыми стали», зато так обесценивают СДВГ (Синдром дефицита внимания и гиперактивности) и аутизм. То, чего не видно — тоже существует и оказывает порой даже большее влияние на нас, чем физические аспекты. И вообще все связано. Изучаю коллекцию на полках. Российская классика, зарубежная, книги по бизнесу.

— Ты все читал? — с улыбкой спрашиваю Ника, развалившегося на кушетке.

— Я ничего не читал. Мне не нравятся книги. Скучно — честно признается он. Мой внутренний Профессор готов к ритуальному сожжению парня на костре просвещения. Любовь Сергеевна гладит Душнилу по голове и разжигает камин Обожания. Ник не боится признаться, он честен и открыт. Кто вообще сказал, что книги — единственный способ получить знания? Да, чтение развивает нейронные связи, и влияет на качество мышления, еще развивает речь. В любом случае, каждый сам делает выбор. Смотрю на идеальные линии его рук, у него может быть субличность Тренер или Качек, которая хочет загнать меня в спортивный зал. А я, признаться, не люблю физические нагрузки. Да, они полезны, да развивают, еще создают новые нейронные связи. Эти доводы успокаивают Душнилу. Любовь и свет от ее камина заполняет все во мне. Опускаюсь рядом с кушеткой и смотрю на то, как спокоен и неподвижен медовый профиль, чуть приоткрытые красивые губы, длинные черные ресницы. Интересно, а на кого были бы похожи наши дети. Стоп! Это кто сейчас допустил? Восьмиклассница выглядывает из-за спины Любви с хитрым взглядом и розовыми щеками. В мои планы не входило рождение новых людей. Я здесь не задержусь дольше, чем до октября. Теперь это уже факт, учитывая фигуру в белом в моем бессознательном и то, как ведет себя Ник. Мы вместе. Может быть, он еще не чувствует любви, но она вот-вот появится.

Из гостиной доносятся голоса, мы воспринимаем это как знак спускаться. По голосу и разговорам понимаю, что приехал старший брат. Елена встречает его на пороге. Антон стряхивает с красного пуховика снежинки.

— А Диана? — заглядывая за его спину, интересуется Елена.

— Не приедет, — он снимает массивные ботинки — Мы больше не вместе — как бы между делом сообщает блондин и бросает взгляд на меня.

— Классика — закатывая глаза, комментирует Ник.

— Коля! — останавливает его голос мамы, уходящей в сторону кухни с пакетами. — Мог бы и поддержать брата.