Пропав буквально на несколько секунд, Ру вернулась обратно, неся перед собой небольшой деревянный ящичек.

— Тише, девочка, — щебетала Ру, накладывая примочку мне на щеку.

— Я все расскажу домину.

— Ничего ты не расскажешь. Через пару часов и следа не останется, а вряд ли домин поверит тебе на слово. Он хоть и благоволит тебе, но вчера ты уже показала свой скверный нрав, что заставит его усомниться в твоих словах.

Я кинула свирепый взгляд за плечо Ру — туда, где стояла Абин и несколько орчих. Они явно посмеивались надо мной. Мерзавки!

— Вот и все, скоро все пройдет, — Ру заботливо потрепала меня по здоровой щеке, чем вызвала очередной приступ ярости.

Тем временем Абин исподтишка пододвинула ко мне ведро с ненавистным луком и в очередной раз сунула нож в руку.

— Делай, что велят и все будет хорошо, — повелительно произнесла Ру и застыла в ожидании повиновения.

Внутри меня все клокотало от ненависти, ярости и несправедливости.

Подчиниться было огромным унижением, поэтому все последующие мои движения были нарочно медленными. Как только нож в моей руке соскреб первый слой луковой шелухи, я исподлобья окинула ненавистным взглядом всех присутствующих, а губы сами по себе произнесли:

— Однажды вы все пожалеете об этом.

И хоть орочий народ был не из пугливых, но женщины немного шарахнулись от меня в сторону — настолько убедительно прозвучали эти слова.

Я опустила глаза вниз — прямо к чертову ведру и не поднимала их более, не желая видеть отвратительные орочьи морды. Слышала лишь как хлопнула дверь — ушла Ру, а потом жизнь на кухне закипела. Орчихи чистили, резали и готовили множество яств, сопровождая весь процесс шутками и сплетнями. Иногда Абин подгоняла или окликала, чтобы работали быстрее, а не болтовню разводили.

Я же, стиснув зубы, отчаянно фантазировала как за мной приедет отряд отца. С каким блеском они разгромят камнеподобных чудовищ, именуемых орками. А потом я вернусь домой. Становилось немного жутко, когда представляла этот момент чудесного освобождения принцессы из когтистых лап — вид у меня сейчас совсем не королевский, я напоминала скорее неряшливую оборванку.

Однако потом пришли мысли и вовсе безрадостные — никто за мной не приедет и не вызволит. Отцу проще признать меня мертвой.

Перед глазами все поплыло от непрошенных слез, но вызваны они были не вероломством отца, а жгучими парами лука, которых сносить уже не было сил.

— Надоело! — я нервно кинула не дочищенную луковицу обратно в ведро, вскакивая на ноги с грубого, низкого табурета.

И только теперь заметила, что на кухне осталась совсем одна. Кажется, все остальные потащили прокопченное мясо в погреб дабы оно сохранилось до их богопротивного праздника.

Проворной кошкой я юркнула к приоткрытой двери и вынырнула в крохотный сад за домом. Конечно, садом назвать это было лишь с большой натяжкой — одни лишь огромные деревья, переплетавшиеся друг с другом ветвями (садовником, видимо, у орков не водится), дорожки, поросшие травой да непонятные каменные изваяния, которые, как я думаю, эти варвары считали скульптурами.

Погода была славная — благодаря навесу из листьев деревьев сюда не проникало палящее солнце, а в зеленых кустах шаловливо поигрывал легкий ветерок.

И вообще, впервые за последнее время запахло свободой. Так, воодушевленная, я побрела вдоль заросших тропинок, в самую глубь сада. Надо мной разносилось тонкое щебетание птичек, крошечных и ярких. Они кружились в ведомом лишь им танце и их совершенно не заботили земные проблемы.

В самом дальнем углу сада обнаружилась почти разрушенная каменная скамейка, которую я и облюбовала. В очертаниях потрескавшегося камня можно было разглядеть тонкую, изящную работу, совсем не свойственную оркам.

Неприятно признавать, но культура и быт этих дикарей все-таки вызывали в моей душе трепетный интерес. Поэтому, сколь противна бы не была мне сложившаяся ситуация, я с жадностью первооткрывателя старалась запомнить все детали.

Когда-то у меня был старший брат, который очень потешался над этой чертой в моем характере — он говорил, что мне следовало родиться в простой семье и стать путешественником, а не быть принцессой.

За этими размышлениями я безвольно скользила пальцами по треснутой поверхности камня, пока не почувствовала некую выпуклость, которая изгибалась причудливой вязью. Сначала я в ужасе отшатнулась и мысленно прокляла щебечущих птиц, посчитав, что это их пакостливых тушек дело. Но при более детальном рассмотрении поняла, что это просто какие-то символы, выжженные на камне.

Потратив не менее четверти часа, я смогла разобрать надпись.

" Шана" — гласил камень, вводя меня в глупые подозрения. Что это? Чье-то имя? Или очередное дурацкое обозначение какого-то орочьего божества?

За спиной послышался шорох в кустах, уже далеко не в первый раз.

Я напряглась, мысленно уже ожидая встречу с сцитаулисом, но к счастью, на поляну вышло другое существо.

— О, Господи! — пролепетала я, рассматривая того, кто решил составить мне компанию.

Внешне оно было похоже на собаку, отличаясь лишь дополнительной парой ушей и совершенно не собачьими глазами — продолговатой формы, с вертикальными зрачками, они более подходили кошке. При этом существо было столь пушистым, что было похоже на комочек белого меха. Оно дружелюбно виляло хвостом и смотрело на меня так, что не оставалось сомнений — на орочьей земле нет никого добрее.

— Какое ты… прелестное, — я, улыбнувшись, потянула руку к комочку, — дай поглажу, чудо.

У чуда были свои планы на сей счет. Стоило лишь дотронуться до умилительной мордашки, как оно зарычало и цапнуло меня за пальцы.

Мой оглушительный крик разнесся по всей округе, оповещая всех о случившейся попытке съесть принцессу.

— Госпожа! — Траган возник внезапно, его лицо тут же перекосилось от ужаса, — Сия, отпусти!

Чудовище лишь зарычала вновь и еще крепче сомкнуло челюсти.

— Аааа! — вновь заверещала я, — Траган, убери этого зверя!

Орк издал совершенно нечеловеческий звук — смесь рычания и крика, после чего пушистая предательница избавила мои пальцы от своей хватки и, заскулив, метнулась под скамейку.

Я повалилась на землю, ошарашенно рассматривая окровавленные пальцы. Боль острой волной прокатывалась вдоль ладони и отдала в запястье. Я судорожно пересчитала пальцы взглядом, с облегчением заметив, что все на месте.

— Госпожа, простите, она убежала. Давайте я проведу вас к лекарю. Пойдемте.

Орк попытался помочь мне встать, но я упрямо повалилась обратно.

— Мне больно!

— Сейчас вам обработают раны мазью и все пройдет. Идемте.

— Я не могу идти, мне больно!

Орк тяжело вздохнул, а потом резким движением схватил меня в охапку и зашагал быстрым шагом.

В другой ситуации меня бы возмутило такое поведение, но это он виноват, что неведомое существо от него сбежало. И хоть идти я могла… Пусть несет!

Рука мелко подрагивала, в уголках глаз даже выступили слезинки. Я не привыкла к боли. После того, как мой старший брат погиб по нелепой случайности, отец очень дорожил мною и приставленный отряд из нянек и гувернанток тщательно следил, чтобы я ни в коем случае никак не поранилась при прогулке или играх. Вопрос моей безопасности волновал отца ровно до появления младшего братца, а вот няньки все также прилежно продолжали исполнять повеление.

Траган прошел мимо дома, направился вдоль широкой дорожки.

— Куда мы идем?

— К лекарю. Она не живет в главном доме, у нее семья.

— Она?

Моему удивлению не было предела. Лекарь — женщина? Это же немыслимо! Женщины могли быть повитухами, да в каких-то глухих селениях знахарками, но совсем не лекарями.

— Да, она удивительная, — Траган так мечтательно улыбнулся, что это навело подозрения.

Через время мы оказались на площади шатров, что находилась на небольшом отдалении от дома Дагона.

Шатры располагались таким образом, что меж ними оставались лишь узкие проходы, а в середине меж ними был довольно большой открытый участок, на котором мужчины тренировали бою мальчиков лет семи. Я в очередной раз заметила, что здесь очень мало детей.