Воспоминание рассыпалось ледяной крошкой, растворяясь в Реке Времени. Сама же охотница оказалась на каменном мостике, перекинутом через пропасть. Дно её было скрыто клубящимся туманом, легко поддающимся порывам ветра. Начало и конец моста терялись в дымке, как будто у Кираны сейчас не было ни прошлого, ни будущего. Девушка сделала неуверенный шаг вперёд, затем ещё и ещё, ощущая босыми ступнями гладкость отшлифованного тысячами ног камня. Он был тёплым и приятным, словно нагретый солнцем. Даже запах здесь был очень странный, солоноватый, горячий, оседающий на языке пеплом.

Кирана взглянула в небо и замерла. Солнце. Огромный жёлтый шар, согревающий своими лучами, висел на небосводе. Странное место, не пугающее, но почему-то казалось, что здесь нельзя задерживаться. Она шла недолго, но, когда туман рассеялся, замерла, не доходя до конца моста. Всё потому, что впереди не было земли, берега, любой твёрдой поверхности, на которою можно было бы ступить. Лишь безбрежный океан синей лазури и красного пурпура, волны которого не смешивались, соприкасаясь в середине и с шипением отступая, чтобы вновь сойтись с шипением и паром.

Кирана в нерешительности остановилась на краю. Куда дальше? И как? Она спустила ноги с мостика, предварительно прикинув, что точно не коснётся кромки разноцветного океана.

— Что всё это значит? Что я должна сделать? — прокричала она в небо, подставив лицо лучам солнца.

Кольцо на пальце нагрелось, привлекая к себе внимание. Охотница внимательно рассматривала камни на нём. Стоило повернуть руку в сторону лазурных волн, и голубой камень начиная сиять ярче, красный же, словно затухающее пламя костра, становился едва заметным. Если же Кирана тянулась к пурпурным волнам, то голубой камень бледнел, выцветал почти до белого цвета. Какую бы сторону она ни выбирала, поверх волн проявлялась дорога. Зыбкая и туманная, но она была.

— Я, что, должна выбрать только одну? — Кирана задала вопрос в пустоту, рассматривая взаимодействие волн при удержании руки строго на линии соприкосновения океанов. Оба камня горели ярким насыщенным светом, волны шипели, расходились и сходились снова в вечной борьбе.

— Я не хочу! — тихо и упрямо призналась сама себе охотница. И вода, и огонь были частью её самой, как и говорила когда-то в детстве приёмная мать. Огонь души и холодное спокойствие разума. Как можно отказаться от части себя?

Мост под девушкой задрожал, она повернулась назад и увидела, как камень за камнем осыпается некогда надёжная опора. Её торопили, заставляя сделать выбор. Но всё внутри охотницы протестовало против этого. Мать всегда говорила, что стоит выбирать собственную дорогу, что бы ни случилось. Никто и никогда не приведёт тебя к счастью, ибо видит счастье сквозь призму собственной жизни, опыта и страхов.

До Кираны оставалось три ряда камней, когда она, наконец, решилась:

— Там, где есть две дороги, всегда найдётся и третья.

Девушка легко соскользнула с моста в воду, целясь ровно посередине. Она готовилась ухнуть в воду или обжечься об огонь, но вместо этого легко и невесомо шла по паровым облачкам на границе соприкосновения. Она была ничем, могла легко взмыть ввысь и даже просто лежать на пару, как на легчайшей перине. В душе всё пело от осознания, что она сделала так, как велело сердце. Пусть дорога не проявилась, но она проложит её самостоятельно.

Чего девушка не видела, так это восстановившийся за спиной мост и ласковые разноцветные волны магии, тянущиеся к ней, облизывающие ступни и впитывающиеся в тело.

Магическая буря продержалась чуть меньше суток. Всё это время комарихи мониторили местность вокруг в поисках других мобильных групп наёмников. Потребление энергии уменьшили за счёт отключения щита. Команда разделилась на вахты и вела наблюдение за пространством в зоне видимости от дирижабля. К обеду следующего дня пурга утихла. На смену ей пришли свинцовые низкие тучи, которые задевали верхушки вековых деревьев. Операция по взлёту из озера оказалась чуть ли не сложнее посадки.

Поднять махину весом в две сотни тонн и размером под двести метров в длину и тридцать метров в диаметре — та ещё задача, особенно, если у вас в наличии всего по одной пятёрке стихийных магов. По итогу, оказалось проще создать воздушное пространство вокруг двигателей для их продува, оставляя весь дирижабль на воде, чем поднимать всю махину ради восстановления работоспособности двигателей. Так никаких сил и резервов не хватит впятером держать дирижабль. Стоило двигателям заработать, и тогда уже за работу принялись маги. Сначала маги воды создали несколько опорных водных столбов, на которых подняли дирижабль над поверхностью озера, а затем их эстафету подхватили воздушники. Весь подъём у нас занял более трёх часов.

В Тобольск мы прибыли под покровом ночи, но встречали нас не то как победителей, не то как незапланированно воскресших. Воздушный причал оцепили войска Омского военного округа, нам запретили покидать пределы дирижабля до приезда полномочного командования. Но, когда встречающие затребовали вскрыть грузовой отсек и предоставить доступ к имуществу Министерства обороны, я встал в позу. Перехватив микрофон у опешившей от такой наглости Ксении, я произнёс:

— Здравия желаю. С вами говорит командир спецподразделения Министерства обороны «Комар» граф Комарин Михаил Юрьевич. В связи с проведением полномасштабной операции по нашему устранению и в связи со взятыми на себя обязательствами по защите собственности Министерства обороны мною единолично принято решение об отказе предоставления доступа к грузам на дирижабле «Верный» третьим лицам до получения соответствующих указаний из Главного штаба. Предупреждаю, что дирижабль укомплектован полуротой магов и в случае попытки насильственного проникновения внутрь будем работать на физическое устранение возникшей угрозы.

С той стороны повисло молчание на долгую минуту. За это время я успел связаться с Агафьей.

— Как ваши успехи по ловле крыс?

— Прелестно, просто прелестно. Дело Крысина живёт и процветает даже после его смерти, — кровожадно отозвалась вампирша. — А вы уже в Тобольске?

— Да, нас забаррикадировали на дирижабле и требуют открыть доступ к грузу.

— Далеко послал?

— Предупредил, что буду устранять физически любого, кто сунется, до особых распоряжений. Вот уточняю, долго сидеть в осаде будем?

— Экий ты резкий! Но тоже правильно! У нас завершается ментальная проверка командующего Омским военным округом и губернатора Тобольской губернии. Как только кто-то из них окажется кристально чистым, так и сообщу, кому сгружать твоё богатство. А пока придётся посидеть.

Вампирша оборвала связь, а меня уже тормошила Ксения с испуганными глазами, рукой показывая куда-то мне за спину. Из динамиков доносилась чья-то отъявленная брань с обещаниями отправить меня туда, где медведи срать не ходили, а вот за моей спиной в воздухе колыхался самый настоящий дух и злобно скалился в мою сторону:

— Долго же вы за своим имуществом не возвращались. Мы на двадцать лет сговаривались, а они аккурат через два дня заканчиваются!

Я чуть не присвистнул от удивления. Вот это сюрприз! Дух самый настоящий!

— Ты кого духом назвал, неуч малолетний! — огрызнулось нечто, духом себя не считающее. — Хотя, может, и не малолетний! Но неуч как есть! Продлевать будешь? Или забирай своё богатство и не занимай время за зря у шамана.

Э-э-эм… А кто такие шаманы?

После фразы про шаманов я заинтригованно хранил молчание, а вот Ксения, напротив, оттаяла и успокоилась.

— Идите ко мне в каюту, там без лишних ушей поговорите.

На нас действительно уже косились, а личные дела рода, пусть и двадцатилетней давности, не стоило обсуждать на виду у всех.

— Прошу следовать за мной, — позвал я собеседника и отправился в капитанскую каюту, благо, она была совсем рядом.

Шаман важно плыл за мной по воздуху, озираясь по сторонам. В каюте он расположился на капитанском кресле во главе стола. А я что, а мне не жалко, сел напротив.