Нас стали хватать чрезвычайно грубо. Мне заломили руку за спину с явным намерением причинить боль. Меня бросили в машину. Именно бросили – так, что я ударился лицом в сиденье. Потом туда же бросили Литвинова. Мне показалось, что его ударили, по крайней мере очень сильно толкнули. Я не могу утверждать, но предполагаю, что это были сотрудники КГБ. В отделении милиции эти люди в штатском показали книжечки – по-моему, удостоверения госбезопасности. Один из них в приказном тоне заявил милиционерам: «Никого не выпускать».
Прокурор: Уточните, с какой целью вы поехали на Красную площадь?
Делоне: Я поехал узнать, будет что-нибудь или нет. По дороге я решил, что если будет демонстрация по поводу Чехословакии, то я приму в ней участие и буду вести себя предельно сдержанно.
Прокурор: Как фамилия знакомого, который сообщил вам о том, что готовится демонстрация?
Делоне: Я отказываюсь называть фамилию знакомого.
Прокурор: Если вы не знали, что будет, то как вы собирались выразить свой протест?
Делоне: Я надеялся держать один из лозунгов, так оно и произошло.
Прокурор: Значит, вы знали, что будут плакаты?
Делоне: Я не знал, но предполагал. Мне сказали, что, возможно, будет митинг или демонстрация. Демонстрация предполагает плакаты.
Я решил, что, если будет демонстрация, я так или иначе должен высказать свой протест.
Прокурор: Кто вам дал лозунг?
Делоне: Отказываюсь отвечать.
Судья: А как объяснить, что вы с Литвиновым держали один и тот же лозунг «За вашу и нашу свободу!»?
Делоне: Я держал этот лозунг с одной стороны, а Литвинов – с другой.
Судья: Кто дал вам этот лозунг?
Делоне: Пожалуй что я даже не помню.
Прокурор: Как был сделан этот лозунг? Специально подготовлен для показа?
Делоне: Да, это был холст на планках.
Прокурор: Какой размер плаката?
Делоне: 30–40 см.
Прокурор: В ваших показаниях на суде есть противоречия с показаниями на предварительном следствии. Почему?
Делоне: Какие противоречия?
Прокурор: Сначала ответьте, почему, а потом я скажу, какие. (Смех по всему залу.)
Прокурор читает показания от 28 августа, где Делоне показывает, что выкрикивал лозунги.
Делоне: Я действительно один раз выкрикнул, а вернее, громко сказал: «Свободу Чехословакии!» Но это было не на Красной площади – я сказал это, когда машина, которая меня везла, отошла на некоторое расстояние от Лобного места.
Прокурор: К кому же был обращен лозунг?
Делоне: Это была эмоциональная реакция на применение ко мне силы.
Прокурор: А кто ехал с вами в машине?
Делоне: Двое в штатском.
Прокурор: А из ваших знакомых?
Делоне: Литвинов и Дремлюга.
Прокурор: Так к кому вы обращались – к Литвинову или к Дремлюге?
Делоне: Не было смысла обращаться к Литвинову и Дремлюге. Я обращался к везущим нас.
Прокурор: В протоколе вашего допроса сказано, что вы кричали несколько раз.
Делоне: Я сказал: «Возможно, я кричал несколько раз», так как я не хотел давать неверных показаний. А теперь утверждаю, что один.
Прокурор: Были ли граждане поблизости, когда вы выкрикивали лозунги?
Делоне: Нет, граждан поблизости не было.
Прокурор: В протоколе вашего допроса от 28 августа есть ваши показания, что вы выкрикивали эти лозунги еще у Лобного места.
Делоне: У меня как раз была поправка к протоколу.
Прокурор: Но не по этому вопросу.
Делоне: Нет, именно по этому вопросу.
Судья ищет в деле соответствующую поправку к протоколу.
Прокурор: Когда и за что вы привлекались к уголовной ответственности?
Делоне: 27 января 1967 года я был арестован за участие в демонстрации протеста.
Прокурор: Вас осудили не за демонстрацию, а за групповые действия, грубо нарушающие общественный порядок. Значит, вы знали о противоправном характере подобных действий?
Делоне: Я не считал и не считаю, что действия, которые мы совершали на Красной площади, нарушают общественный порядок. И предыдущий приговор я считаю несправедливым, Буковского осудили неправильно.
Судья: Приговор вступил в законную силу, и обсуждать его вы не имеете права.
Прокурор: Вам разъяснили значение той меры условного наказания?
Делоне: Да, разъяснили приговор.
Прокурор: В каком высшем учебном заведении вы учились в последний раз?
Делоне: В Новосибирском университете, с января до июня 1968 года.
Прокурор: Почему вы его оставили?
Делоне: Было несколько причин: я поступил туда по настойчивому совету родных; языкознание как профессия меня не устраивало; кроме того, в мае 1968 года я был в Москве и узнал, что потерял московскую прописку. Потом была статья про меня в «Вечернем Новосибирске», мягко говоря, очень тенденциозная. После этого мне стало неудобно там оставаться.
Судья: Когда вас исключили?
Делоне: Я ушел в июне 1968 года. Я хотел бы еще добавить по тексту обвинительного заключения. Там сказано, что я не занимался общественно полезным трудом. Но ведь я задержался в Новосибирске, потому что у меня была там литературная работа. В Москве меня долго не прописывали, 7 августа я был прописан, а паспорт получил только 12-го. Поэтому я не мог устроиться на постоянную работу.
Адвокат Калистратова: С кем вы вели переговоры об устройстве на работу?
Делоне: В МГУ на геофаке, об устройстве в экспедицию в Норильск, так как для этого не требовалась постоянная московская прописка. Мне уже дали направление.
Калистратова: Вас не привлекала специальность, которую вам мог дать Новосибирский университет. А какая специальность вас привлекает?
Делоне: Я пишу стихи. Меня привлекает творческая работа. Я все время работал над стихами. В Новосибирске я писал статьи и участвовал в литературных конкурсах.
Калистратова: Была ли как-либо отмечена ваша литературная работа?
Делоне: Я получил вторую премию на конкурсе Новосибирского клуба «Под интегралом» и Советского райкома комсомола к 50-летию Октября.
Калистратова: Ваши стихи печатались где-нибудь?
Делоне: Нет, они лежат в разных редакциях и пока еще не печатались.
Адвокат Поздеев: Вы давно знаете Бабицкого?
Делоне: Нет, до 25 августа я с ним не встречался.
Адвокат Монахов: Вы подтверждаете показания других подсудимых, что никто из вас не сходил с тротуара?
Делоне: Да, я подтверждаю, что никто не сходил.
Монахов: Можете ли вы припомнить, не разбили ли там кому-нибудь очки?
Делоне: Нет, не помню.
Богораз: Хочу спросить подсудимого Делоне – знал ли он конкретно, что именно мы будем принимать участие в демонстрации?
Делоне: Нет, не знал.
Богораз: А когда вы пришли на площадь, вы поняли, что мы собираемся протестовать?
Делоне: Да, понял, увидев и услышав вас и других.
Богораз: А 21 августа вы догадывались о моих намерениях протестовать против ввода войск?
