Последствия были весьма ожидаемыми — короткое разбирательство и опрос свидетелей показал, что Галя сама спровоцировала дворянчика, особенно старалась в доказательстве этого ревнивица. Так что всё списали на «несчастный случай», тем более дворянчик смилостивился и даже назначил Гале пожизненную пенсию.

— Представляешь, целых пятьдесят форинтов! Пятьдесят! И плюс от государства пенсия по инвалидности в семьдесят пять! Сто двадцать пять форинтов — ни в чём себе, Галочка, не отказывай!

Из семьи Галю турнули, а так как она уже была совершеннолетней, то попала она прямиком на улицу. Помыкавшись там с неделю, девушка попала в бордель!

— Ну, знаешь, есть такие, для пресыщенной публики. — тихим, бесцветным голосом рассказывала Галя. — Которым нормальные бабы уже приелись и хочется чего-то необычного. Вот и появился бордель с калеками. Там вообще разные были, без ног, без рук, без грудей, одна девочка была сплошь обожженная, в аварию попала. Вот так я стала взрослой.

А у меня аж волосы зашевелились и зашипели от такого. Это же все те страхи, что у меня были в детдоме! Экзотический бордель, в который я мог попасть из-за своего вида! Галя будто воплотила все мои страхи.

В этом милом заведении подруга провела три месяца, пользуясь немалым спросом. Но потом пришлось бежать — хозяйка стала непрозрачно намекать, что увечий надо побольше, руки там отрезать, ноги, да и оставшееся ухо с языком. Мол, клиенты хотят такой себе мастурбатор, чтоб был как резиновый, только живой. Поняв, что её согласия особо никто не спрашивает, просто описывают перспективы дальнейшего существования, Галя решила бежать, что и осуществила в ту же ночь.

Оказавшись снова на улице без денег и жилья, девушка уже думала, что протянет лапы, но её подобрали наркоторговцы. Слепая инвалидка, просящая милостыню на улице, была плохой целью для полиции — чуть тронешь её, так подкупленные журналисты будут трубить о том, что уже и инвалидов хватают и засовывают в кутузку, царская полиция совсем совесть и разум потеряла! Так что с утра Галя учила, где новые места для закладок, а потом весь день стояла, якобы прося милостыню, а сама после пароля рассказывала спросивших о том, где их ждёт доза. Наркомафия даже обеспечила ей жильё и кое-какой уход, которым занимались другие подобные барыги, разве что зрячие.

Так она и жила, пока не выиграла в лотерею поход к вновь появившемуся в местной больнице целителю, то есть ко мне.

— Вот такая у меня жизнь за последние годы. — грустно закончила девушка.

— Да уж. — у меня не было цензурных слов, чтоб ответить на такое. — Так, Галя, я тебя пока что усыплю, ты не пугайся, а проснёшься уже здоровой.

— Это было бы как в сказке. — пробормотала девушка, безропотно укладываясь на кушетку.

С давней подругой я уж постарался на совесть. Ну, и до того не сачковал, конечно, но у неё всё проверил и справил с особым тщанием. Убрал все шрамы, вырастил глаза, ухо, нос, поправил губу и зубы. На теле у неё шрамов тоже было в избытке, и от ножа, и от палки, и даже такие, что могли оставить разве что сигареты, которые тушили об тело. Плюс множество микротравм рёбер, челюсти, фаланг пальце, их точно время от времени кто-то ломал. Но после моих стараний всё стало будто новенькое. Жуткое чудовище, что легло ко мне на кушетку, превратилось в молодую красивую девушку.

— Галя, просыпайся, Офца шмон устраивает! — потряс я за плечо Галю.

— Что⁈ Где⁈ Чёрт, надо прятать… а? Света! — подруга развернулась и укоризненно посмотрела на меня, и потом до неё вдруг дошло, что она на меня смотрит. — Света! Я вижу, я вижу! Виииижууууу!

Она расплакалась, схватившись за лицо. Стала ощупывать себя, пытаясь определить, что там у неё с кожей.

— Да не кричи ты так. Зеркало вон там, иди, любуйся. Правда, я немного с цветом не угадала, у тебя глаза посветлее были…

— Да плевать на цвет! Я вижу своими глазами! Боже, я четыре года в темноте пробыла! Это просто чудо!

— Ловкость рук и никакого мошенничества! Хе-хе!

Восторги не утихали ещё с полчаса, вместе со слезами, обниманиями и прочей радостью. А я что? Я тоже улыбался. Приятно видеть, что давняя подруга в порядке и счастлива.

— Слушай, Галя, а ты куда теперь? — задал вопрос, когда восторги поутихли.

— В смысле?

— Ну, ты уже не инвалид. Вряд ли твои наниматели будут этому сильно рады.

— Ну да. — Галя остановилась и задумалась. — Наверное, надо куда-то уходить от них… Только куда.

— Можешь пожить у меня некоторое время. Я тут недалеко живу, на Ноздрева, шесть, квартира сто семь.

— Точно⁈ Правда можно⁈

— Можно, можно. А потом подумаем, куда тебе деваться.

— Спасибо, Света! — ещё одни обнимания, уф!

А я был не против. Это искренняя радость Гали разбила окончательно всё скорлупу, что у меня осталась после смерти Андрея. Главное, чтоб желание кого-то съесть не вернулось…

Музыку я услышал ещё когда был в лифте, а уж когда открыл дверь квартиры — так она молотом обрушилась на мои уши. Заодно с запахом — невероятной смесью из табачного дыма, запаха перегара, блевотины, мочи, марихуаны и чего-то вообще непонятного, химического.

В прихожей возле входной двери стоял высокий и тощий парень, курил явно не табачок и хихикал, смотря в стену. На мой приход он почти не отреагировал, но всё же секунд через десять, когда я поборол отвращение, всё повернул ко мне головы.

— Ты кто? — весёлым голосом спросило чучело.

— Хозяйка!

— Ха-зяйка? Ха-ха-зайка? Ха-ха-ха! — залился он смехом.

Подавив желание разбить ему голову об стену, прополз внутрь, в свою большую комнату, хотя бы окна открыть, чтоб проветрить. А, нет, проветривание не поможет. На полу были лужи мочи, в углу комнаты нассано и даже вроде насрато, но заботливо прикрыто выдранными из книг листами. Неподалёку сидело человек шесть непонятных личностей, которые курили здоровенную трубку непонятно с чем. А на моей кровати, большом, в треть комнаты, толстом матрасе, застеленном розовым покрывалом с цветочками, сейчас трахались сразу три пары. Причём одна была чисто мужская. Тут мужики эти… кхм, разъединились, тот, кто был снизу, протяжно перданул, они оба заржали и продолжили своё дело. Некогда розовое покрывало было всё в пятнах от какой-то слизи и вообще непонятно от чего.

Метнувшись на кухню, чтоб хлебнуть в воды, а то от дыма запершило, нашел там каких-то мрачных личностей, варящих в моих кастрюльках какую-то дрянь с синтетическим запахом. Винт, что ли, бодяжат, суки⁈

Во второй, маленькой, комнате обнаружилась сама виновница — Галя лежала на такой же постели-матрасе, только поменьше размером, в обществе сразу двух каких-то типов. На журнальном столике рядом была насыпана горка какого-то розового порошка, а рядом были следы от снюханных дорожек.

— Галя! — как можно более нормальным голосом прошипел я.

— А, Свееетка. — разлепила глаза подруга. — Уже что, вечер, что ли? Хи-хи-хи!

— Галка, а кто это? — полюбопытствовал один из её партнёров.

— А это моя подруга — Света!

— Да? Она хочет к нам? Падай, детка, места хватит всем!

Я молча закрыл дверь, вышел в подъезд и захлопнул и входную. Вздохнул. Ну что же, это последствия моего поступка. Не надо было думать, что всё будет, как в сказке, когда «плохая девочка» уходит от «плохих мальчиков» и живёт счастливо. Хрен там!

Первые дня три Галя и правда так жила, радуясь исцелению и свободе. Я отдал ей маленькую комнату, сказав, что она может делать, что хочет. А вот потом как всё началось… Сначала она сделала вылазку в магазин, где закупилась спиртным, и три пару дней бухала не просыхая. Потом я вернулся домой, а из её комнаты раздаются ахи-охи и прочие признаки весёлого вечера. А дальше всё пошло-поехало. Галя аргументировала тем, что хочет восполнить всю радость, что недополучила за эти годы. И вот уже вторую неделю бухает, нюхает всякое-разное, трахается со всеми подряд и приглашает в мою квартиру своих друзей и подружек по наркобарыжской жизни. Я вообще последние дни в своём кабинете в больнице ночевал, просто боясь возвращаться домой. Да и не поспать тут было по понятным причинам.