Как только дядечка и администратор пропали из поля зрения, откуда-то из тени, — как будто блядский ассасин, — к аппарату метнулся Святопрост. Мой храбрый насекомыш с разбегу взобрался на стул, сорвал табличку «ЗАНЯТО», швырнул её куда-то на соседние ряды, закинул в аппарат фишку и…

— СТОЙ!!!

…и ебанул по клавише.

Дилинь-дилинь-дилинь, — я затаил дыхание. — ДЫ-ДЫ-ДЫ-ДЫ-ДЫ-ДЫ-ДЫ-ДЫ-ДЫ!!!

На аппарате зажглась лампочка, похожая на милицейскую мигалку. На всё казино раздался звон сыплющихся монет. Прямо в потолке над Святопростом отрылся потайной лючок с блестящим серпантином и конфетти.

— ДЖЕК-ПОооОоо-ооОооООо-оОТ! — заорал в микрофон кто-то из персонала казино.

— Ты ебанутый⁉ — я заорал на Святопроста.

— А что такого⁉

— Что такого⁉ — я дал насекомышу затрещину. — Что такого⁉ Ты хоть понимаешь, что у нас из-за тебя теперь будут большие неприят…

И тут я посмотрел на экран аппарата. Прямо по центру моргали и пульсировали циферки. Сто тысяч рублей. На наши деньги — однушка в Алтуфьево, да притом не вторичка. Ебать. Вся та муторная афера с кошачьим кормом не принесла мне даже половины этой суммы.

— Сейчас быстро снимаешь, — сказал я Святопросту, — быстро обналичиваешь и быстро выходишь отсюда. В гостиницу ни ногой. Я подгоню машину и буду ждать снаружи.

Через минуту я уже был на улице. Через две нашёл в сети прокат автомобилей. Через десять минут мне подогнали мою четырёхдверную прелесть цвета обоссаного асфальта; с освежителем «ёлочка», принтом «ХУЛИГАН» на заднем окне и очень-очень ржавыми крыльями.

Ну а через пятнадцать минут из казино вышли Святопрост и майор Оров. А хотя… Ох бля…

Они не шли.

Они бежали.

— Стой, сука! — следом за ними из казино выбежал серьёзный дядечка с запонками в виде боярышника. — Убью пидара!

Дядечка был не один. За ним на улицу вывалилось ещё человек двадцать.

Бах! — выстрел. Пиу! — пуля отрекошетила он панциря Святопроста и ушла в небо.

— Сюда! — заорал я, отстегнул ремень безопасности и открыл пассажирскую дверь.

— А ну стоять! СТОЯТЬ!!!

Мои пасаны запрыгнули в машину, и я тут же дал по газам. Позади слышались недовольные крики и стрельба. В клешне у Святопроста был мешок с наличкой и со стороны, — человеку несведущему, — могло показаться, что мы выхлопали банк, а не сорвали джек-пот казино.

— Да чо они начали-то⁉ — верещал Святопрост.

— А ты, блядь, не догадываешься⁉

— Нельзя занимать аппараты! Они общие!

— Если б я знал, что ты лудоман, — заорал я, — я б тебя с собой не взял!

Пиу, — просвистела пуля где-то чуть левее моей головы.

— Ты наказан, Святопрост! Наказан! Тебе должно быть стыдно!

Пиу, — просвистела ещё одна.

— За нами погоня! — крикнул майор Оров. — Они на тачки сели!

Снова: Пиу, — и тут вдруг:

Вз-з-з-з! — наш машиной промчался сверкающий белый шар. Ни этот шар, ни этот звук я больше никогда и ни с чем не спутаю. По нам ебошит тульский маг. Попадёт — конец машине. А может быть и всем нам.

— Илья Ильич, держи прямо! — закричал Вышегор. — Я сейчас землю подниму, сброшу их!

— Не надо! Не ломай асфальт! Не дома!

Признаюсь, все пережитые драки дались мне нелегко. Все потасовки я вытаскивал кое-как, не без помощи удачи, но вот сейчас… сейчас-то я оказался в своей стихии. Погоня для мезенского мага.

Что может быть проще?

Для начала я накастовал за машиной облако едкого черного дыма. Взглянул в зеркало заднего вида: ага, вот так, вообще нихера не видно. Иллюзия объёмная, но о тратах маны я уже перестал переживать. Звездовидка крепнет не по дням, а по часам; того и гляди перейду на уровень повыше. Скорей бы…

Вз-з-з, — из чёрного облака вылетел ещё один тульский снаряд. Мимо. Совсем мимо, даже не в нашу сторону. Ну хорошо же! Просто замечательно!

Следующий мой шаг был предсказуем, как подорожание цветов седьмого марта. На ближайшем перекрёстке наша машина свернула сразу же всюду. Клоны поехали прямо и направо, а настоящие мы нырнули влево.

Вз-з-з, — преследователи тоже разделились и, как назло, машина с тульским следовала за нами. Впрочем недолго; гонялись-то мы всё-таки по центру города, так что развилок и перекрёстков хватало с лихвой.

Ушли легко.

Я сбросил скорость до предельной допустимой и потихоньку успокоился.

— Ладно, Святопрост, — сказал я. — Ты не наказан.

— Спасибо, Илья Ильич, — виновато ответил клон.

— Деньги передай Вышегору, пускай положит на клановый счёт.

— Но, — у насекомыша от возмущения аж дух перехватило. — Но ведь… А как же… Так я ведь…

Стадия отрицания, ага. Я глянул в зеркало — а вот и гнев.

— А может…

Торг.

— Ай, ладно…

Депрессия.

— Держи, — Святопрост дошёл до стадии принятия и передал мешок с деньгами Вышегору.

— Доберёмся до дома, получишь премию, — пообещал я насекомышу.

ДВА ДНЯ ТОМУ НАЗАД. ТВЕРЬ. НИИ ХИСИК. ОПЕРАЦИОННАЯ.

— Поздравляю вас, Вячеслав Григорьевич!

— И я вас поздравляю, Дрын-дын-дын Дрын-дын-дынович, — на самом деле второго ведущего сотрудника звали иначе, но поскольку он в этой истории появляется первый и последний раз, сохраним его анонимность.

— Я считаю, что результат отличный! Б о льшая часть работы позади. Завтра по утру проверим, сможет ли наш подопытный подняться в воздух. И если да, — Дрын-дын-дынович мечтательно поглядел на спящего клона. — Ох, Вячеслав Григорьевич, кого-то ждёт путёвка в Ялту!

— И это в худшем случае!

Учёные рассмеялись, по-дружески обнялись и шумно похлопали друг друга по спине.

— Лампосветик, ты тоже держался молодцом, — Дрын-дын-дынов потрепал Несутина-младшего по волосам. — Не сомневаюсь, что когда-нибудь ты станешь достойной заменой своему отцу.

— Спасибо, Дрын-дын-дын Дрын-дын-дынович, я крайне польщён.

— Ну что? По пиву? — предложил Несутин-старший. — Я думаю мы заслужили.

— Конечно, заслужили! Сына с собой возьмёшь? Уже позволяешь юноше выпивать?

— Нет-нет, спасибо, я останусь, — сказал Лампосвет. — Хочу понаблюдать за подопытным, проверить кое-какие показатели.

— Какой молодец! — восхитился Дрын-дын-дынов. — Ну прямо умничка! Ну что ж, пойдёмте, Вячеслав Григорич.

— Пойдёмте.

Как только дверь за ведущими сотрудниками закрылась, доброжелательная улыбка сползла с лица Лампосвета.

— Путёвка в Ялту? — в сердцах он плюнул на пол, подошёл к двери и заперся на всё, что только запиралось. — Ни фантазии, ни амбиций. Какие же вы жалкие.

Теперь Лампосвет остался один на один с первым в мире крылатым клоном. Тот плавал в рассоле из физраствора и мутагена, присоединённый к капсуле не одним десятком трубок жизнеобеспечения.

Клона делали по старым чертежам и рецептам, — если это, конечно, можно так назвать, — но с незначительной модификацией. Однако никто из старших не заметил, как в самый последний момент незначительная модификация стала значительной.

Лампосвет подшаманил эксперимент под себя. Именно так, как и хотел.

Помимо генов, которые отвечали за появление у клона прозрачных стрекозкиных крылышек, он добавил в коктейль так вожделенные им гены пчелы. Да притом не куда-нибудь, а прямо в мозг; так, чтобы они отвечали за поведение.

— Итак, приступим, — сказал Лампосвет и тыкнул нужную кнопку.

Капсула загудела. Уровень рассола начал убывать; жидкость сливалась в специальный резервуар для отходов. Трубки жизнеобеспечения начали отрываться от клона под тяжестью его веса. В конце концов крышка с шипением отворилась и клон распахнул глаза.

— Я родился! — сказал клон и прямо так, сидя на дне капсулы, начал с удивлением рассматривать собственные руки.

— Угу, — Лампосвет подошёл к нему, посветил фонариком в глаза, проверил что-то во рту, ударил молоточком по коленке.