Я часто прокручивал в уме сценарий нашей первой встречи. На всех них Мэйбл выглядит испуганной моим дородным видом и легким шрамом, пересекающим мою щеку, наполовину скрытым под бородой.

За исключением того, что прямо сейчас она далека от ужаса. Осмелюсь сказать, она выглядит довольной и расслабленной. Может быть, узнать, что я Лиам, в конце концов, будет не так уж плохо.

Она будет раздражена тем, что я солгал, но я не думаю, что она отбросит меня в сторону, как бракованную игрушку…

— Мило. Чем бы ты хотел заниматься в этой области? — она расправляет плечи своего топа, и ее декольте подпрыгивает.

Я умер и попал на небеса.

— Инженерия довольно обширна, и я многое могу в ней сделать, — я опускаю взгляд в землю, прежде чем она замечает, что я смотрю на нее. — Но я точно знаю, что мне нравится работать руками, так как я всегда был увлечен созданием вещей с нуля.

Одна из моих долгосрочных целей — иметь возможность работать менеджером по строительству, курируя проекты от начала до конца. Идея однажды пройтись по мосту или постоять в здании, которое я помогал строить, кажется мне захватывающей.

Мэйбл скрещивает ноги и поворачивается всем телом в мою сторону, уделяя мне все свое внимание. Как будто она искренне заинтересована во мне. — Какие вещи тебе нравится создавать?

Сейчас, наверное, неподходящее время говорить ей, что я смастерил ей письменный стол после того, как три недели назад она пожаловалась, что ей нужен новый. Мебель белого цвета из цельного дерева соответствует эстетике ее комнаты. Я собирался набраться смелости и спросить у нее адрес, чтобы завезти его в ближайшие несколько дней.

— Все, что я смогу построить. Я себя не ограничиваю. Я начал с изготовления птичьих домиков и в конце концов дошел до таких вещей, как каркасы кроватей, комоды… офисные столы.

Ее челюсть отвисает. Она чрезвычайно впечатлена. Мои щеки вспыхивают.

— Это действительно удивительно, Ли. Большинство людей проживают всю свою жизнь, так и не поняв, для чего они предназначены, и я думаю, есть что-то мощное в том, чтобы найти свою страсть и следовать ей, — она смещается ближе ко мне, или это все выдумывает мое измученное воображение? — Кто знает, может быть, однажды ты построишь восьмое чудо света.

Это тоже заставляет меня усмехнуться. Эта девушка. Она просто понимает меня. — Кто знает, а? Может быть, я даже назову его в твою честь.

Не спрашивайте меня, откуда у меня взялись яйца, чтобы флиртовать с помощью этой фразы. Однако это ужасная правда. Если бы я когда-нибудь смог построить что-то столь же грандиозное, как еще одно чудо, я бы назвал это в ее честь.

Мэйбл подмигивает, флиртуя в ответ. — Очень польщена.

Она тянется за еще одним белым шоколадом и протягивает один мне. Я беру его, и наши пальцы соприкасаются. Мне кажется, у меня екнуло сердце. — Как чувствует себя твоя щека?

Мэйбл дотрагивается до болезненного места и вздыхает. — Все в порядке. Ничего такого, чего не смогли бы исправить хороший консилер и цветокоррекция.

Лед в чашке практически растаял. Я делаю жест рукой, чтобы она отдала его. Она так и делает, и я ставлю его на дальний край скамейки, где мы случайно его не опрокинем.

Когда я снова обращаю на нее свое внимание, она пялится на мои татуировки.

— Можно мне? — спрашивает Мэйбл, прикусывая нижнюю губу.

Я киваю, и она двигается по скамье, пока наши бедра почти не соприкасаются.

Мое сердце сейчас бьется с перебоями, танцуя от чистого счастья.

— Вау, — ее пальцы скользят по моей правой руке, обводя меч. Большинство моих татуировок представляют собой символы из моих любимых романов. — Это так замысловато и красиво.

— Спасибо, — я вздрагиваю от ее нежного прикосновения.

Схватив меня за левое запястье, она вытягивает мою руку и смотрит на живописный пейзаж вымышленного мира. Она восхищается деталями.

Приглушенный свет над нашими головами отбрасывает ангельское сияние на лицо Мэйбл, когда она сосредотачивается на моем рисунке. Ее брови хмурятся, а губы очаровательно поджимаются.

Прядь ее темных волос падает вперед, когда она наклоняется, чтобы получше рассмотреть, я бессилен заправить ее ей за ухо.

Между нами проскакивает электрический разряд, и Мэйбл ахает, поднимая голову.

Мой собственный вдох резкий.

Мы всего в нескольких сантиметрах друг от друга, дышим одним воздухом.

Это волнующе.

— Ты такая… красивая, — бормочу я робким тоном. — Я хотел сказать тебе, когда впервые увидел, — свободной рукой я нежно обхватываю ее лицо и провожу подушечкой большого пальца по щеке. — У меня перехватило дыхание, Бел.

Взгляд Мэйбл смягчается, ее губы приоткрываются. — Ли…

Она все еще держит мое запястье в своей руке. Нет никаких сомнений, что она чувствует, как быстро бьется мой пульс.

Для нее.

Всегда.

Затем что-то заставляет выражение ее лица исказиться, и она произносит с обвинением: «Как ты меня только что назвал?»

О, блять.

Мэйбл

Я не сумасшедшая.

Клянусь, я это слышала.

Бел.

Только один парень называет меня так.

Ли опускает руку, держащую мое лицо, как будто оно загорается. Его кадык нервно подергивается. — Я… я сказал, что ты красивая.

Бабочки, порхающие у меня в животе от его комплимента, внезапно улетучиваются.

Когда я разговаривала с Ли, у меня было ощущение легкости — как будто я просто откуда-то его знала. Конечно, я почувствовала непреодолимое влечение с той секунды, как увидела его, но было и нечто большее. До сих пор я не могла понять, в чем дело…

— Нет. Нет. — я отодвигаюсь обратно по скамейке, создавая дистанцию между нами. — Ты назвал меня Бел.

Я представилась как Мэй. Только не Мэйбл. И уж точно не Бел.

— Послушай, Мэй, я…

Последний винтик щелкает у меня в голове. Прежде чем он успевает закончить предложение, я хватаю его за левую руку и выворачиваю ее так, чтобы был виден его большой палец.

Я пристально смотрю на татуировку сплошным шрифтом, выгравированную там черными чернилами.

iv

Лиам вытатуировал римскую цифру несколько месяцев назад и прислал мне ее фотографию. Он сказал, что это дань уважения мне, поскольку я родилась четвертого сентября, и его татуировки должны демонстрировать его любимые вещи и воспоминания.

Я бы узнала эту татуировку где угодно. Я полностью запомнила её наизусть. Я заплакала, когда впервые увидела это. Где-то там был кто-то, кто дорожил мной так сильно, что частичка меня навсегда осталась на его коже. Я не могла в это поверить. Мое сердце чуть не выскочило из груди.

Теперь я избавлена от необходимости обращаться к слону в зале, когда в тихий коридор входит бармен, которую я видела ранее. — Эй, Донован ищет тебя, Лиам…

Ее фраза повисает в воздухе, когда она замечает нас, сидящих рядом друг с другом в ошеломленном молчании.

Мои подозрения подтверждаются.

Лиам.

Парень передо мной — не какой-нибудь вышибала, с которым я случайно познакомилась в баре и безобидно пофлиртовала.

Нет.

Парень передо мной — мой лучший друг Лиам.

— Лиам? — эхом отзываюсь я.

Кожа Лиама стала призрачно-бледной. Он по-прежнему не смотрит на меня, его глаза прикованы к бармену, когда они вступают в соревнование в гляделки, которое кричит, что «ты-действительно-облажался».

— Тебя зовут Лиам, — это не вопрос. Это гребаное заявление.

До барменши, кажется, что-то доходит, и она тихо выдыхает. — О, черт. Я не должна была ничего говорить.

Глаза Лиама закрываются с намеком на поражение.

Я немного оцепенела от шока.

— Я, э-э, я собираюсь уйти, — она съеживается и неловко почесывает свою эльфийскую стрижку. — Извините за беспокойство.

Она, спотыкаясь, уходит с извиняющимся взглядом.

Теперь остались только мы с Лиамом, и это новообретенное откровение висит над нашими головами, как дурное предзнаменование.