Мы трое вышли из кабинета и направились в разные стороны. Цветоватый — в сторону ординаторской, мы с Соболевым в сторону лифта. На душе у меня стало тревожно. Я ни разу не ассистировала аппендэктомию у беременной. Хоть бы все было хорошо с женщиной и с ребеночком.

Лифт ждать не стали, сбежали по лестнице, через приемный покой вышли на улицу и пошли по направлению к акушерскому корпусу. Пока шли в голове у меня крутились стадии аппендицита — катаральная, флегмонозная, гангренозная и перитонит… а там, в животе ребеночек…уже большой, но еще такой маленький! Молча прошли пищеблок, женскую консультацию. Дошли до приемника акушерства. Игорь Маркович толкнув дверь, придержал ее для меня. Когда я проходила мимо, спросил, — Страшно?

Я не стала храбриться. Созналась.

— Очень волнуюсь. Беременная ведь!

Ну, кто так говорит! Как будто это я беременная и волнуюсь. Но, Игорь Маркович все понял и кивнул. И мы направились в оперблок акушерства, где нас встречали две женщины, акушеры-гинекологи. Они остались о чем-то говорить с Соболевым, а мне показали помывочный блок с раздевалкой. Видимо моя роль будет только ученическая. Ассистировать будут эти гинекологини. Но, все равно, внутренне, пока я мыла руки, одевалась в операционную одежду, я вся обмирала. Кстати, вместо хирургического костюма мне была приготовлена ситцевая простецкая ночнушка с синенькими мелкими диагональными надписями по всему полотну — «минздрав», «минздрав», «минздрав». Уже старенькая, многократно стиранная и стерилизованная. Такие рубашки раздают роженицам. Они удобные для кормления грудью за счет специального фасона. Отрез под грудью, две полочки углом позволяют легко достать грудь для кормления малыша. Рукавов нет. Забавно. Шапочка и маска были обычные и, совместно с рубашонкой, вид оказался убойный по своей нелепости. Пока я мылась и переодевалась, зашли обе гинекологини и Соболев. Гинекологини, кивнув мне, тоже быстро стали готовиться, переоделись в такие же рубашечки в синенький минздрав. Соболев шуршал за перегородкой, что-то бурча, вышел он быстрее нас. Я подождала гинекологов, чтобы вместе с ними пройти в операционную. Выходим,… в следующий момент я заржала в голос, забыв все свои страхи, опершись о косяк, поскольку ноги меня не держали. От хохота они стали ватными, а из глаз брызнули слезы. Это было неправильно, неприлично и неуместно, но я ничего не могла с собой поделать.

В центре комнаты стоял Игорь Маркович. На фоне моего ржанья он стал слегка розовым. Да нет. Смягчаю. Он стал пунцовым. Дело в том, что на нем была такая же, как на нас рубашечка с отрезной грудью, шов которой у него располагался на уровне подмышек, эти два торчащих треугольника с выточками на четвертый размер на мужской груди, надписи на сорочке были не голубые, а розовые, и рубашка была очень — очень широкая, как «баба» на чайник. Так как рост Игоря Марковича был, наверное, двухметровый, то рубашонка на нем доставала только до…ага…до паха. Из-под нее торчали почти до колен боксеры больше похожие на семейные труселя. Труселя были жизнерадостного оранжевого цвета и на них вертикальными рядами расположились веселые лягушки в коронах и без. Лягушата обнимались, целовались, разбегались и сбегались. Мужские причиндалы образовывали среди лягушачьего стада вполне себе такою большую, красивую выпуклость. Ниже труселей весело смотрелись начальственные голые ноги, несколько волосатые, которые заканчивались носками и тапками в бахилах. Кстати, ноги у нашего завотделения стройные и мускулистые. Но их красота не спасала общего положение дел. Комизм образа еще усиливали, как ни странно, атлетически мощные плечи и сильные, голые мужские руки Игоря Марковича в синих перчатках. А на прекрасном лице Драконыча красовались шапочка и маска. Нет. Спокойно это зрелище пережить бы не смог никто!

Игорь Маркович неожиданно для меня тоже заржал, потом спросил у гинекологов.

— Издеваетесь?

— Игорь Маркович, у нас только такое. У нас нет хирургических костюмов. Мы вам самый большой размер, зато приготовили. Старались.

Хирургини тоже ржали. Но после вопроса попытались говорить веско и серьезно, хотя это им удавалось явно с трудом.

— Отлично, — хмыкнул Игорь Маркович, — идемте. Если сейчас еще пациентка меня увидит, то разрыв аппендикса ей и нам обеспечен. Тьфу, тьфу, тьфу. И, спасибо, что у вас не бюстгальтеры вместо хирургических костюмов.

Напоминание о бедной беременной мигом прекратило мое веселье, и я пошла в операционную, слава богу, последняя в нашей безумной шеренге. Игорь Маркович возвышался впереди, но основную и самую интересную его часть загораживали гинекологи. Как я и ожидала, моя роль была только наблюдательная. Ассистировали гинекологи. Я поняла, что в случае осложнений, они бы делали кесарево. Но, слава Богу, все обошлось. Во время операции я забыла о наших нелепых нарядах, я восхищалась работой хирургов. И особенно выверенными движениями Драконыча. Двадцать минут, и все было сделано. Да. Он гений. Они все гении. А я глупая девчонка. Подумаешь! Оранжевые трусы до колен. Ерунда это! А главное совсем другое.

Дежурство продолжалось. Обход послеоперационных и тяжелых больных в палате интенсивной терапии, обход в отделении, перевязки, вызовы в терапию и в приемный покой. Операций больше не было. Но, и без них беготни хватило до вечера. В девять часов вечера все, вроде, угомонились. Я включила в ординаторской телевизор, развалилась в кресле и стала смотреть какой-то детектив с середины, попивая кофе с молоком и с печеньем. Открылась дверь и в ординаторскую заглянул Игорь Маркович.

— Ксения Андреевна, нас вызывают в приемник. Поступила невеста прямо со свадьбы с подозрением на аппендицит.

— Уже иду, Игорь Маркович.

Мы понеслись в приемник. Там, размазывая по щекам черные следы от туши, сидела и рыдала невеста в белом платье с пышной юбкой. Рядом с кабинетом мыкался длинный парень в черном костюме. Наверное, жених, решила я. Дальше, за турникетом стояли, вытягивая шеи еще несколько человек.

Невеста была сильно навеселе. И, едва ей задрали ее пышные юбки, чтобы пальпировать живот, начала рыдать с подвываниями. Игорь Маркович заметно поморщился, но заговорил с ней ласково. Успокаивал, и уговаривал. В итоге сказал, что это очень хорошая примета — теперь ее 10 лет будут все болезни обходить и беременность, и роды будут легкие.

— Ты ведь хочешь ребенка?

— Хочу, — всхлипнула невеста.

— А кого хочешь, девочку или мальчика?

— Сначала мальчика, а потом девочку.

— Именно в таком порядке?

— Да. Чтоб мальчик сестренку защищал и баловал.

— Ну, теперь точно все так и будет.

Игорь Маркович закончил осмотр и пошел мыть руки, на ходу кивнув медсестре приемника,

— Оформляйте и сразу в операционную.

Через полчаса мы оперировали второй за этот день аппендицит.

А потом, когда я снова расположилась в ординаторской с кофе и печеньем, ко мне пришел Игорь Маркович с круглой коробкой для торта и пачкой красивых салфеток с сердечками, розочками и голубками. Тортик внутри оказался не простой, на нем среди розовых кремовых бутончиков торчали, держась за руки, жених и невеста.

— Вот, родители невесты вручили. Сказали, что для гостей у них большой торт, а этот, маленький, предназначался молодоженам. Невеста в палате, жениха домой отправили. Тортик отдали нам. Будете? Или у Вас диета?

— Буду, конечно. Можно я невесту съем?

— Я думал, вы жениху захотите голову отгрызть…

— Вот еще! Я не мужененавистница. (Я люблю мужчин…теоретически…) — это я про себя подумала.

— Простите, я, видимо, изначально предвзято к вам отнесся. Мне очень понравилось, как вы сегодня держались весь день.

Игорь Маркович отрезал себе кусочек торта.

— Оставляю вам и невесту, и жениха. Только осторожно кусайте, вдруг они фарфоровые.

Я наклонилась к тортику, рассматривая фигурки. А когда выпрямилась, Игорь Маркович улыбался. Мне улыбался, между прочим. Нормальный мужик. Правильно МишМиш сказал. И хирург отличный…и мужик. Я вспомнила, как он стоял перед нами, тремя женщинами, в своих оранжевых трусах и ржал, как он успокаивал пьяненькую невесту, хотя, уверена, хотелось ему на нее прикрикнуть. Но он пожалел девушку, понимая какой у нее сегодня замечательный, запоминающийся день… Хм. Теперь день точно запомнится на всю жизнь, даже если она еще три раза выйдет замуж. И, да, я тоже к нему была предвзята, в ответ на его предвзятость.