Святое. Дерьмо.

Если я и думала, что его рот разжег во мне огонь, то ничто — и я имею в виду ничто— не могло сравниться с адом, вызванным его массивной эрекцией внизу моего живота. Если бы я могла сосредоточиться на чем-то другом, я бы услышала, как сама стону от сексуального голода.

Корбин Филдс погубил бы меня.

По крайней мере, я могла с уверенностью сказать, что меня способен завести кто-то другой, кроме Чейза. Что было одновременно и хорошей, и плохой новостью. Хорошая новость, потому что я убедила себя, что была бы одинокой старой кошатницей, если бы он никогда не передумал насчет нас, но плохая, потому что простая мысль о моем бывшем произвела такой же эффект, как если бы меня облили бочкой арктической воды.

Я тут же отвернула лицо, хотя у меня хватило ума не опустить руки и не сделать шаг назад. По крайней мере, у меня все еще оставалось немного здравого смысла — судя по тому, как я практически растерзала его, как собаку во время течки, я бы не осмелилась сказать, что у меня его было очень много.

— Мне так жаль, Корбин, — выдохнула я, отчаянно пытаясь прочесть выражение его лица в лунном свете. — Я понятия не имею, что на меня нашло.

Он сжал пальцы так, что они немного глубже впились в мясистые части моих бедер, его дыхание было хриплым и прерывистым.

— Возможно, это все вино, которое ты выпила за ужином. Но я не могу позволить тебе приписать себе всю заслугу в этом — в конце концов, я ничего не сделал, чтобы остановить все это.

С торопливым выдохом я прижалась лбом к его груди, мои руки все еще обнимали его за плечи, пальцы сомкнулись на его шее, и я закрыла глаза. Казалось, сегодня вечером я была полна неверных решений, потому что этот единственный шаг только углубил яму, которую я начала копать для себя. Выпустив весь воздух из своих легких, я теперь должна была наполнить их, и так как мое лицо было прижато к передней части его тела, мое обоняние было поглощено тем одеколоном, которым он пользовался.

Я никогда не помнила, чтобы от него так хорошо пахло. Я была помешана на одеколоне, а он пользовался таким, который делал ему полный комплимент. От этого мне захотелось еще глубже зарыться носом в его рубашку и вдохнуть его всего, что я и сделала. Либо сегодня вечером в вине было нечто большее, чем просто перебродивший виноград, либо Корбин Филдс каким-то образом ослабил мой самоконтроль. Основываясь на том факте, что я, казалось, не могла остановиться, независимо от того, насколько подавленной я знала буду, как только отойду, я предположила, что, возможно, было и то, и другое.

— Каким одеколоном ты пользуешься? — Я не была уверена, расслышал ли он мой вопрос за гедонистическими стонами, которые наполняли мой голос, но мне было все равно. Я не переставала его обнюхивать… Я имею в виду, я уже зашла так далеко, зачем останавливаться, верно?

Его смех сотрясал грудь и просачивался в слова, когда он отвечал.

— «Прохладная вода» для мужчин. Я так понимаю, тебе он не нравится?

— Не нравится? — Я откинула голову назад и уставилась на него в шоке, хотя это продолжалось недолго. Реальность обрушилась на меня волнами юмора, которые проскальзывали мимо его улыбающихся губ, принося с собой такой уровень смущения, который, как мне хотелось, утопил бы меня. — О, это был сарказм.

Черт, мне нужна была соломинка, чтобы я могла высосать половину воды из озера. Мне бы понадобилось столько, чтобы протрезветь. О, кого, черт возьми, я обманывала? Мне нужно было привязать к лодыжке шлакоблок и прыгнуть внутрь. Это не только нейтрализовало бы действие алкоголя, но и решило бы проблему моего унижения.

— Эй… — Он поднял одну руку, проводя пальцами по моему боку, по ребрам, в то время как другой прижимал меня к себе. — Что бы ни творилось в твоей хорошенькой головке, прекрати это. Я не издевался; мне твоя реакция показалась милой.

Милая. Именно это хочет услышать каждая девушка, после попытки кого-то соблазнить.

Но прежде чем я успела жалобно застонать, Корбин склонил голову набок, коснувшись моей щеки щетиной, покрывавшей его щеку. Я должна была признать, что это было немного неудобно из-за резкой разницы в росте, но все же недостаточно, чтобы нажать на тормоза. С другой стороны, не я была тем, кто вытягивал шею только для того, чтобы не разлучать наши тела. Я была просто тем, кто стоял там, пока Корбин зарывался лицом в мои волосы — вероятно, он пытался дотянуться до изгиба моей шеи, но, не отступая назад, чтобы наклониться, моя голова была настолько далеко, насколько он мог дотянуться.

Прижавшись губами к моему уху, он промурлыкал и спросил:

— Каким шампунем ты пользуешься?

То, что слетело с моих губ дальше, было, без сомнения, результатом его глубокого тембра, отдающегося эхом вокруг моей барабанной перепонки, который послал ударные волны прямо к низу моего живота и, в свою очередь, выпустил поток расплавленной лавы между моих ног — и прямо в мои трусики.

— Я не думаю, что ты чувствуешь запах моего шампуня, Корбин. У меня не было времени принять душ перед тем, как прийти сюда, поэтому я вытерла ценные вещи мочалкой и сбрызнула себя спреем для тела, включая волосы.

Убейте.

Меня.

Сейчас же.

Очевидно, небеса услышали мою просьбу, потому что долю секунды спустя губы Корбина снова оказались на моих, и я почувствовала себя так, словно выплыла из своего тела. Искры летели за моими закрытыми веками, когда я приближалась к жемчужным вратам. Но прежде чем Боженькараспахнул их передо мной, адский жар лизнул внутреннюю поверхность моих бедер и опалил мои вышеупомянутые «ценности», когда он обхватил мою грудь одной из своих впечатляюще больших ладоней.

Я пососала его язык и застонала от удовольствия, когда его большой палец нашел мой затвердевший сосок. И когда его осторожное прикосновение превратилось в неожиданно резкий щипок, я прижалась к нему бедрами, прижимаясь к твердой, как камень выпуклости в его штанах, отчаянно ища облегчения. Жаждущая большего. Я была одурманена его поцелуями, сходила с ума от желания. Мой мозг был лишен мыслей и рассудка, у меня была только одна цель — заставить его прикоснуться ко мне.

Я ослабила пряжку на его брюках ровно настолько, чтобы просунуть руку между поясом его брюк цвета хаки и теплой кожей на его животе. Он застонал мне в рот, когда я задела его твердый член костяшками пальцев. Его хватка на мне стала грубее, что я восприняла как зеленый свет для продолжения — не то чтобы я его ждала. Но в тот момент, когда я почувствовала его тепло на своей ладони, не совсем обхватив пальцами толстый ствол — но достаточно, чтобы убедиться, что у него действительно очень толстый ствол — невидимый дефибриллятор потряс мое сердце и вернул меня к жизни.

— Корбин! Брук! Где вы, ребята? — Визг Нелли разлучил нас быстрее, чем заражение герпесом в борделе. — Я нашла ванильное мороженое!

Как будто я была котом с канарейкой во рту, я убежала. Последнее, что мне было нужно — это чтобы меня застукали с моей рукой в штанах брата моей лучшей подруги… Говоря о лучшей подруге — Нелли могла бы простить многое, но я готова поспорить, что это выходило бы за рамки ее прощения.

— Бридж, подожди минутку. — Корбин попытался догнать меня, застегивая штаны, но я получил изрядную фору — благодаря тому, что мне не пришлось тратить время на переодевание.

Слава богу, я знала все кратчайшие пути и способы обойти это поместье. Я оставила свой телефон и сумочку в машине, поэтому помчалась за ними к воротам, которые шли по периметру фасада дома. Я решила, что просто скажу ей, что вышла на улицу, чтобы подождать ее. Это казалось вполне правдоподобным… и нисколько не вызывало сомнений.

Услышав шаги Корбина позади себя, я запрыгнула на пассажирское сиденье машины Нелли и захлопнула дверцу, запершись внутри. Только что погас верхний свет, погрузив салон в темноту, как на капот с грохотом обрушилось чье-то тело. Это напугало меня до смерти, и я закричала, прежде чем снова распахнуть дверь.

— Для чего, черт возьми, это было? — закричала я, затем огляделась, чтобы убедиться, что не привлекла внимания кого-нибудь, кого я не хотела бы видеть свидетелем этого унизительного момента. Я могла бы убедить Нелли, что пошла к машине подождать ее, но сомневалась, что смогу придумать убедительное оправдание тому, почему ее брат растянулся на капоте, запыхавшийся, в расстегнутой рубашке и наполовину расстегнутом ремне.