— Я не видел твоей машины снаружи, поэтому подумал, что ты передумала и не приехала.

Бруклин похлопала меня по спине, а затем отстранилась.

— Я приехала с Нелли.

— О, да? — яповернулся, чтобы пойти с ней. — Ты планируешь напиться или что-то в этом роде?

Она закатила глаза и издала короткий смешок.

— Нет, у моей машины спустило колесо, и у меня еще не было возможности поменять его, потому что мне нужно было подготовиться к приезду сюда.

Я быстро оглядел ее простой сарафан, а затем вернул свое внимание к тому, куда направлялся. Последнее, чего мне хотелось — это врезаться в стену, потому что я был слишком занят, разглядывая ее. К тому же, я действительно не хотел, чтобы она заметила, как я осматриваю ее.

— Ну, я думаю, ты выглядишь очень мило. Похоже, твое время было потрачено не зря.

— Корбин Филдс… Я думаю, это, возможно, первый комплимент, который ты мне когда-либо делал. — Улыбка осветила ее лицо, что, к моему удивлению, привело меня в восторг. Мой желудок сжался при виде ее невинности.

Желание заключить ее в свои объятия и защитить от всего мира, было чувством, которое я не узнавал — за исключением тех случаев, когда это касалось моей сестры. Что отчасти имело смысл, потому что, как сказала Нелл, Бруклин тоже была мне, как младшая сестра.

Это была полная чушь, потому что у меня не было ни одной братской мысли, когда дело касалось Бруклин. На самом деле все было совсем наоборот. Это было похоже на то, как будто я телепортировался обратно в старшую школу, потому что по какой-то причине я не мог контролировать свои реакции. Я неловко засунул руки в карманы.

— Если хочешь, я могу заскочить после ужина и поменять тебе шину.

— Это действительно мило с твоей стороны, но все в порядке. Я справлюсь. — Она испустила долгий вздох и замерла в нескольких футах от открытых двойных дверей, ведущих в столовую.

Я знал причину ее колебаний, и это не имело никакого отношения к спустившей шине. Тот факт, что она, казалось, волновалась пройти в комнату к моим родителям, сказал мне, что она их еще не видела. Это означало, что, войдя внутрь, она сразу направилась в туалет.

— Все будет хорошо. Давай, пойдем, покончим с этим. — Я схватил ее за руку и потащил за собой в столовую. Было что-то волнующее в том, чтобы войти туда вместе, взявшись за руки. Однако Бруклин быстро высвободила свою руку из моей, как только мы переступили порог.

Нелл и мои родители уже сидели за длинным столом на десять персон, который был накрыт на пять персон. Когда они устраивали званые обеды, зал мог вместить до сорока человек.

Мои родители встали и подошли поприветствовать нас. Боковым зрением я увидел, как Бруклин сделала шаг назад. Моя мама бросилась вперед и заключила ее в теплые объятия. Брук напряглась, и я мог бы сказать, что моя мама заметила это, но, к счастью, она ничего не сказала. У мамы было слишком много правил этикета, чтобы вот так кого-то окликать.

— Я так рада, что ты приняла наше приглашение, дорогая. Прошло слишком много времени. — Она похлопала Бруклин по руке, сияя ей лучезарной улыбкой на лице. Я достаточно хорошо знал свою маму, чтобы понять, что это была искренняя улыбка.

Мне потребовалось немало усилий, чтобы удержаться и не указать на то, что Брук приняла приглашение не моей мамы, а мое, потому что мама ее не приглашала. Я пригласил. С другой стороны, она не была бы моей матерью, если бы не приписывала себе все заслуги.

Мои родители сели по разные стороны стола, Нелли напротив меня. Справа от моей сестры было пустое место, куда села Брук, и разочарование затопило меня изнутри, что испортило мне настроение. Я действительно думал, что она должна была сидеть рядом со мной, хотя в этом не было никакого практического смысла. Она была лучшей подругой Нелли, а не моей. Я не видел ее много лет, до прошлой недели. Теперь мне казалось, что вместо этого она всегда была рядом со мной.

— Расскажи нам, как продвигается твоя работа, дорогая. — Моя мама жестом попросила официанта наполнить наши бокалы вином. Воскресный ужин был формальным в том, что касалось сервировки и манер, но этикет вылетел в трубу, когда дело дошло до наших бесед. За этим обеденным столом были раскрыты все темы. Хотя большинство из них были инициированы Нелли или мной, пытавшимися доставить друг другу неприятности множеством признаний.

Одной из самых смущающих, была тема моей девственности и того, потерял ли я уже ее.

Лицо Бруклин просияло, как тогда, когда мы обсуждали ее работу пару вечеров назад. Она оживленно размахивала руками, рассказывая об учениках, с которыми работала, и о том, насколько это было полезно. Она только что выпила свой второй бокал вина, и официант быстро подлил ей еще бургундской жидкости. Мне хотелось крикнуть ему, чтобы он, черт возьми, притормозил и вместо этого налил ей воды. Я уже дважды выпивал с ней, так что знал ее достаточно хорошо, чтобы назвать легкомысленной. Она никогда не выпивала больше двух стаканчиков, когда мы куда-нибудь ходили. И это длилось несколько часов, а не поглощалось всего за пять минут.

На лице Нелли отразилась скука. Она старалась выглядеть заинтересованной, но, вероятно, миллион раз слышала, как ее подруга рассказывала одну и ту же историю.

— Я просто чувствую себя полностью удовлетворенной, и ничто из того, что я когда-либо делала в своей жизни, не заставляло меня чувствовать себя и вполовину так хорошо. Мне это действительно нравится, и я знаю, что приняла правильное решение, продолжив этот трудный процесс. Было так много раз, когда я хотела уйти по множеству причин, но я была настойчива и придерживалась выбранного курса. Теперь, когда я так близка к финишу, мне иногда хочется широко раскинуть руки и спеть с горных вершин, как Мария фон Трапп в «Звуках музыки». — Она хихикнула, а затем ее щеки вспыхнули от смущения. Она виновато оглядела стол, прежде чем взять свой третий полный бокал вина.

Мое сердце остановилось при виде этого зрелища, и я внезапно почувствовал благодарность за сыворотку правды, которую она выпила. Я никогда не был свидетелем такой сильной страсти к чему-либо. Часть меня завидовала, потому что я хотел испытать то, что она нашла в своей карьере. Часть меня была поражена тем, что о работе можно думать, как о веселой и полной приключений. Это, конечно, были не те слова, которые я бы когда-либо использовал для описания своей карьеры. Но с чем было труднее всего смириться, так это с гордостью. Она проделала такой долгий путь и сражалась в стольких битвах, чтобы оказаться там, где она была сегодня. И она совсем не была озлоблена.

Остаток ужина мы провели в приятной непринужденной беседе. Мои родители были откровенно рады услышать о ее достижениях, независимо от того, что думала Бруклин. Нелли и Брук продемонстрировали свое беззаботное подшучивание, которое сегодня все еще так же живо, как и много лет назад. Я наблюдал за этим вечером и чувствовал себя зрителем, и именно тогда меня осенило — я был всего лишь сторонним наблюдателем своей жизни. У меня ни с кем не было настоящих связей. Я по-прежнему общался с теми же парнями из средней школы и колледжа, но этим дружеским отношениям недоставало глубины. В моей жизни не было истинного смысла.

Мои родители извинились после того, как мы закончили ужинать, и оставили нас, детей, есть десерт. Было забавно, что все вошло в одну и ту же рутину, но в то же время ничто не казалось знакомым.

Я был чужим.

БРУКЛИН

Этот вечер оказался намного приятнее, чем я изначально предполагала. Корбин почти всю ночь молчал, но я списала это на то, что он устал. Однако, чем дольше это происходило, тем более ошеломленным он выглядел.

— Корби, ты на крэке? — Нелли хихикнула, и я мягко присоединилась к ней.

Он слегка улыбнулся, и именно тогда я поняла, что с ним определенно что-то не так. В прошлом он всегда находил остроумный, хотя и глупый ответ на ехидные замечания Нелли, поэтому тот факт, что он только улыбался — если это вообще можно было так назвать — был невероятно тревожным.