– Отлично. Я сегодня же…

– Нет, ближайшие три дня вы точно не встретитесь, – перебиваю ее, окидывая взглядом остальные пометки-темы, которые хотела бы с ней обсудить. И к своему же удивлению не вижу там ничего серьезного, – он уехал к родственникам.

– Хорошо, – Тэми легко пожимает плечами и, отодвинув от себя пустые тарелки, наливает себе в чашку кофе, – есть что-то еще, кроме дня рождения Марии, о чем я должна помнить или знать непременно сегодня?

– Ох ты, а ведь точно… Я и забыла, что у нашей младшей горничной сегодня праздник… – вот именно такая память на мелочи по сути завоевала любовь всего обслуживающего персонала дома Ирта. – Нет. Разве что, я слышала, что Мартин думает ехать или не ехать в Лупи-Нуар, на четыре дня.

– По работе?

– М-м-м… да вроде нет… Лупи-Нуар курортное место…

Она явно хочет что-то сказать, но ее КВИПовский «рукав» неожиданно оживает видео звонком. Невольно бросаю взгляд на парня, высветившегося на экране, и мне кажется, что я его видела раньше. Его темно-русые, коротко стриженые волосы, длинный нос с тонким кончиком и темно-зеленые глаза складываются в довольно приятную картину, не лишенную некой породистости. Но додумать эту мысль я не успеваю.

– Тэми, привет. Не разбудил?

– Доброе утро, Кристиан. Нет. Я уже давно встала.

– Слу-ушай… мне помощь твоя нужна…

– И почему меня это не удивляет… – вздыхает она с незнакомой для меня улыбкой, и я вдруг думаю, что этот парень скорее всего ее близкий друг. Я ни разу не видела, чтобы она так улыбалась кому-то из гостей дома или даже Мартину.

– Киросса отказал в оплате ремонта Мэй…

– Хм… – Тэми приподнимает темные брови, – а ты с ним лично говорил или с его помощником?

– А то ты сама не знаешь, что все, кто ниже его статуса, к телу не допускаются… – мрачно отвечает он, шмыгая носом.

– М-м-м… понятно, – она забавно морщится, – я заеду за тобой в одиннадцать.

– Хорошо, буду ждать тебя у общежития, – Кристиан озабоченно кивает скорее сам себе.

– До встречи… – Тэми нажимает на отбой.

– Симпатичный малый… – машинально произношу я, и вижу на ее лице искреннее непонимание. – Я про этого Кристиана.

– А-а…– она равнодушно пожимает плечами, – он старший сын Адама Прайса от первого брака. Обувной концерн Прайса, может помнишь?

– О дааа… – киваю, вспоминая большие фирменные обувные магазины, в которые так любят бегать молодые девушки, да и парни тоже. Моя племянница там каждый месяц почти треть зарплаты оставляет, – слушай, подожди, а как же он сыну позволил КВИПом стать? Это же жутко авторитарный и деспотичный человек, держащий не только всех своих рабочих за глотку, но и семью.

– Никак. Он ему не позволял. Можно сказать, Кристиан поставил его перед фактом, что прошел отбор, уже когда лежал на операционном столе для вживления второго позвоночника и КВИПовского «рукава» непосредственно перед тем, как ему наркоз дали. В общем, когда Адам Прайс через тридцать семь минут ворвался в медцентр КВИПов, было уже поздно. Операция шла полным ходом. Делалась она с полного письменного согласия совершеннолетнего Кристиана. Скандалить было бесполезно, хоть Адам и пытался. В результате он просто отрекся от сына и теперь делает ставку на второго ребенка. У него в новом браке появилась дочь. Ей сейчас около года, по-моему…

– Как ты все это запоминаешь? Тебя про кого не спроси – про всех всю подноготную выдашь, – наливаю себе следующую чашечку кофе, – и ведь я ни разу не видела, чтобы ты интересовалась сплетнями. Или специально что-то выясняла…

– Если честно, то я не знаю… – Тэми берет ломтик бисквита и предлагает мне тоже угоститься им, – это как-то само собой у меня получается. Но я предпочитаю это считать полезной особенностью. Кстати о пользе. Ты еще не выкинула визитку государственного челюстно-лицевого хирурга, которую я доставала для внучки нашей посудомойки Рины, родившейся с заячьей губой?

– Нет. Она в общей визитнице лежит, – киваю на огромный альбом с визитками формата А4 и толщиной сантиметров в семь, – достать?

– Да, но чуть позже. Сначала я допью этот сказочный кофе и почувствую себя безобразно счастливым человеком.

… До сих пор в обществе не утихают споры о правомерности признания полноценными людьми тех, кто добровольно подверг себя технологической трансформации для получения статуса КВИПа, так как подобная операция приводит к тому, что достаточно большой процент от общего веса тела и количества органов человека заменяется имплантатами искусственного происхождения. И уже этот, условно, человек приобретает физические возможности, намного превосходящие среднестатистический уровень наших сограждан. Поэтому правительство вынесло на голосование закон об ограничении процента искусственных имплантатов для сохранения статуса человека для Кибернетических Водителей Интерактивных Продуктов…

Выхожу в холл общежития, одновременно одергивая рукава парадной белой рубашки и борясь с отчаянным желанием удавиться галстуком насмерть. Галстук, кстати, у меня в сумке лежит. Руки сегодня меня не слушаются, и завязать его нормально не получилось. Надо будет сейчас Тэми об этом попросить. Я видел как-то, что она его Рону завязывала, еще одному КВИПу из нашей смены, славящемуся просто феноменальной неуклюжестью при прохождении тестировочной трассы. У нас даже есть некое крылатое выражение, которое всегда кричится по громкой связи, когда он гоняет своих Гномов: Плаксу, Балбеску и Забияку. Звучит оно так: «Внимание, Рон на трассе!!!» и вызывает дикий переполох как среди людей, так и среди всего движущегося, что обитает на станции. Обычно в такие моменты то, что в состоянии передвигаться самостоятельно, хватает все, что только попадается на глаза или анализаторы, и оттаскивает от трассы на безопасное расстояние. От греха подальше…

Сквозь стеклянные огромные двери общежития в холл заглядывает утреннее солнце. Сейчас на мощеной бордовым булыжником площади перед этим зданием до неуютного малолюдно и тихо. Вернувшиеся с завершившейся смены КВИПы и другие работники станции уже приняли душ, позавтракали и легли спать. А те, кто заступили, еще только принимают дела, поэтому от здания станции напротив пока не слышно привычного гула кондиционеров, грохота, издаваемого роботами на трассе или ремонте, и прочих сигналов жизнедеятельности довольно крупного ремонтно-диагностического центра.

Встреча с Тэми вне работы невольно вызывает у меня легкую щекотку под ложечкой и желание вытереть вспотевшие руки о штаны. И дело совсем не в симпатии, как могло бы показаться, к ней, как к женщине. Хотя я признаю, что Тэми с ее экзотической для здешних мест внешностью намного красивее, чем моя фигуристая, волнующая до глубины мысли и желания Падма.

Просто я уже давно сопоставил факты и понял, что даже мимолетное появление ее на периферии моих действий или жизни вне работы оказывает, в лучшем случае, эффект неуправляемого тайфуна. В худшем – все варианты, планы и выверенные возможности мгновенно сгорают в эпицентре некоего нейтронного взрыва. Однако, в результате этого незамедлительно открываются совершенно неожиданные альтернативные пути.

Я вообще не склонен к фатализму, но даже то, что сейчас, как дурак, нервно топчусь у входа в пятнадцатиэтажное здание общежития для сотрудников КВИП-цента, которое, правда, заселено лишь на четверть, – результат моей встречи с Тэми. Хотя мы с ней на тот момент еще даже знакомы не были.

Мне было семнадцать. Мы отмечали окончание предпоследнего учебного года в пентхаусе родителей Дерека. На самом деле нам предстояло учиться еще недели полторы, но мы решили, что это будет генеральная репетиция вечеринки, знаменующей начало каникул. Помню, в квартире яблоку негде было упасть. Народу собралось человек сорок, а может даже больше. Считать тогда всем было лень. Главное, что алкоголя пока еще хватало.